Я все еще чувствовала боль, но тяжесть в груди не отпускала меня. Как будто я была парализована, не могла двигаться. Паникуя, я попыталась пошевелиться, но не могла сдвинуться с места.

Открой глаза!

Я пыталась. Затем я застонала и попробовала второй раз.

— Мо. — шептал Текс.

Я узнала бы этот голос из тысячи. Это был тот самый голос, который велел мне сражаться, тот, который назвал меня ребенком. Боже, я пропустила этот голос. Казалось, теперь, когда он говорил со мной, каждое слово было подрезано, наполнено яростью, притом, что я сама виновата в этой ситуации.

Я боролась со слезами. Воевала и потерпела неудачу, когда они скользнули по моим щекам.

— Открой глаза, детка.

Я застонала, а затем медленно открыла глаза, у меня ушло несколько секунд, чтобы приспособиться к темноте моей комнаты, которую я делила с Тексом. Я несколько раз моргнула, смутившись, что я тихо плачу.

Текс выдохнул, его грубые пальцы медленно вытирали слезы с моих щек. Он медленно опускался ко мне, его губы нежно поцеловали меня в лоб, а потом зависли над моими губами, прося разрешения. Он ждал, чтобы посмотреть, смогу ли я отвернуться или наклониться вперед.

Мне потребовалось приложить всю силу, которой я обладала, чтобы сдвинуться с места, и Текс увидел. И это было важно.

Его губы нежно накрыли мои, его язык медленно с осторожностью ласкал мой рот. Это был самый нежный поцелуй, который я когда-либо могла вспомнить, как будто он боялся, что я сломаюсь.

— Тебе больно? — пробормотал он мне в губы.

— Нет. — прошептала я и покачала головой.

— Ты помнишь, что случилось?

Мои брови сдвинулись.

В меня кто, то стрелял, много крови. Кто посмел? Все мое тело дрожало.

— Все в порядке. — Текс нежно обнял меня. — Он уже мертв.

— Ты убил его?

— Пока нет. — Текс скрипнул зубами. — Но я думаю, что у меня будет несколько добровольцев, когда придет время. Будем собирать команду.

— Звучит весело.

— Как охота на оленя. — усмехнулся Текс. — Мы распылим краской гигантскую мишень на его спине, а затем будем сражаться за первый выстрел.

— Мне. — дрожь потрясла меня. — За мной первый выстрел.

— Ой, детка, я сам собирался дать тебе выстрелить первой, но я решил, что ты захочешь его ранить, прежде чем мы его освободим на поле.

— Ножи в оба бедра или может просто щелкнуть его Ахиллесову пяту, так чтобы он не смог бежать? Да, звучит неплохо.

Текс застыл позади меня.

— Что? — я снова вздрогнула, прижимаясь ближе к нему так что даже почувствовала его сердцебиение.

— Ничего. — подавился он. — Я просто ненавижу разговоры о насилии.

— Это ножи. — я сглотнула. — Парни любят острые вещи.

— Парни любят большие вещи. — Текс провел рукой вдоль моей левой руки, его кончики пальцев танцевали по моей коже. — Блестящие вещи тоже. С темными волосами и яркими глазами. Вещи, которые имеют грязный рот, и привычку держать удар в отношении чудовищных актов насилия.

— Эй, это же я. — дразнила я.

— Как ты себя чувствуешь?

— Уставшая, расстроенная, раздраженная. — я вздохнула и закрыла глаза.

— Я могу дать тебе больше наркотиков.

— Нет. — я прочистила горло. — Они заставляют мое тело чувствовать себя тяжелым.

— Возможно, я заснул на твоей груди, у меня тяжелая голова, потому что она наполнена огромным количеством знаний.

Я засмеялась. Это было так хорошо, что хихиканье почти превратилось в рыдание. Текс не шутил со мной уже год.

Чертов год. Он был самим собой, забавный, нежный гигант с убийственными инстинктами.

— Знания, да? — я прижалась к его теплому телу. — Ты уверен в этом?

— О, я уверен. — Текс кивнул. — Что еще было бы там, чтобы сделать ее такой тяжелой?

— Ты хочешь, чтобы я ответила на это или просто промолчала?

— Это твой способ спросить, хочу ли я, чтобы ты насмехалась и дразнила меня, или ты просто ищешь оправдание, чтобы пробежать пальцами по моим волосам? — Текс ухмыльнулся и наклонился.

— Виновата? — я сказала, затаив дыхание.

Он снова засмеялся.

Мой желудок сжался.

Я ненавидела, что это не продлится долго.

Я знала, что часы тикают и не была уверена, что его хорошее настроение и улыбка продлятся после того как я поправлюсь, сейчас он был напуган, что я умру.

С большим трудом мне удалось перевернуться на него, мне нужно было снова поверить в него, напомнить себе, за что я его люблю.

— Текс? — прошептала я, не в силах закинуть на него ногу, потому что он был на столько огромен словно отдельная планета, мне удалось прижаться к его груди на несколько секунд, прежде чем сосредоточиться на его полных губах.

— Что? — его голос был оборван, его дыхание сбилось, как, будто он пробежал марафон.

— Поцелуй меня снова.

— Мо. — его синие глаза за секунду превратились в черные. — Это ничего не может изменить. Я не…

— Значит, ничего не меняет. — я пожала плечами, хотя мое сердце чувствовало, что это все меняет!

— Я не остановлюсь. — он посмотрел мне в глаза, а затем его губы образовали чувственную улыбку. — Я не думаю, что смогу. Слава богу, пуля попала в вену, ты истекала кровью я не знал, что делать ты могла умереть.

— Итак. — я потянула нижнюю губу своими зубами. — Сделать еще лучше?

— Черт возьми, Мо. — Текс взял меня за руки. — Ты ранена!

— Хорошо. — я вздохнула, как будто сдалась. — Значит одолжение?

— Что угодно. — он поклялся, его руки нежно держали мое, что я чуть не заплакала.

— Они принесли мои покупки?

— Да, почему ты спрашиваешь? — его глаза сузились.

— Принесешь их для меня? — спросила я невинно.

Он пожал плечами и пошел к первой сумке.

— Не этот. — я приподнялась на локтях.

Он поднял розовую сумку Виктория Сикрит в воздух.

— Этот. — я стала нервничать. — Я купила несколько новых пижам. Захвати их?

Текс принес сумку к кровати и начал рыться в ткани. Его руки застыли. Он отвел взгляд, затем он открыл пакет. С проклятием он вытер лицо и продолжал смотреть.

— Ну? — настаивала я.

— Это. — его голос напоминал рычание. — Не пижамы.

— Конечно, да! — я спорила с торжествующей усмешкой. — Продавец мне так сказала.

Он вздохнул, закрыв глаза, прижал обе руки вдоль моих ног.

— Итак? — я облизала губы. — Поможешь мне надеть их?

— Черт, нет. — он бросил сумку на пол. — Зачем мне надевать на тебя то, что я сниму за пару секунд?

— И ты знаешь, как я не люблю, когда ты рвешь новую одежду?

Он откинул голову и засмеялся. Боже я скучала по этому звуку.

— Верно я не хотел испортить что-то принадлежащее принцессе мафии. Какой после этого я муж, если бы рвал всю твою одежду?

— Какой бы ты был муж, если не даешь своей жене, что она просит?

— О, так теперь ты нуждаешься во мне только из-за моего тела? — проворчал Текс, все еще в хорошем настроении.

— Нет. — я схватила его за футболку и потянула на себя. — Я просто хочу тебя.

— Черт, можем ли мы записать это в письменном виде? — дразнил он, прижимая рот.

— Если тебе станет лучше. — у меня перехватило дыхание, когда его руки скользнули под моей майкой.

— Но. — его руки остановились. — Мо, я серьезно. Это ничего не может изменить. Я все еще расстроен.

— Так притворись. — мой голос дрогнул. — Притворись хотя бы на пять минут, что между нами нет ненависти. Притворись, что твоя голова не стоит десять миллионов. Притворись, что я не сестра Никсона.

— Я не могу. — Текс вздохнул.

Он собирался уйти. Мое тело стало жестким, ожидая отказа.

— Я имею в виду, пять минут Мо? С каких это пор я мог продержаться всего пять минут? — он ухмыльнулся.

Я ударила его так сильно, как только могла. Его губы снова нашли мои. И скоро моя майка была на полу.

Он сказал, что ничего не изменится.

Но он мало знал, он все изменил.

Потому что у нас был незащищенный секс.

И я не была беременной.

Слава Богу, никто ничего не спрашивал о ребенке, мне повезло, они так беспокоились за меня, что даже не подумали спросить о выкидыше.

Так что да все изменилось. Игра будет по моим правилам. С самого начала я заключила сделку с дьяволом, и я собиралась победить его. Чтобы спасти его жизнь, как он спас мою? Да, я бы продолжила бороться.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Когда ты подписываешь договор с дьяволом, ты не можешь отказаться от него у дверей в ад.

Текс

О чем, черт возьми, я думал? Гладкая кожа дразнила меня, умоляла прикоснуться. Желание целовать всю с ног до головы, не останавливаясь, пока Мо не забудет свое имя.

Секс с Мо всегда был разнообразным, но прямо сейчас он сжигал нас. Она знает, что у меня на сердце. Она знает все тайны моей души, разум умолял остановиться, но сердце требовало любви. Она принадлежала только мне не Серхио, не Никсону, никому либо еще, только моя. Она всегда была моим проклятием, и она об этом знала.

Дело даже не в любви то, что я делал, было чистой потребностью. Если забыть о любви, какие тогда могут быть отношения? После того, как мы причинили друг другу боль, я понятия не имел. Но что я мог сделать?