Шакалов недовольно пробурчал себе что-то под нос, а затем закусил мочку моего уха с таким рвением, что я вскрикнула от боли.

— Не заставляй меня приставлять к тебе круглосуточную охрану. — рука Шакалова ловко заползла под трусики и сжала ягодицу. Мужчина утробно зарычал и повел бедрами по моему животу, давая почувствовать, как сильно напряжен его член. — Собирай вещи и поехали домой. Завтра мы оформим брак, нет времени ждать. А дату свадьбы выбирай любую.

Мысли разбегались, голова шла кругом и порой пробивало на смех. Тайно я все же надеялась, что все происходящее — произведение моего больного подсознания. Ведь известный мне Шакалов не способен был на нежности и осторожный подход. Он бы просто схватил за шиворот, запихнул в авто, и не стал бы идти на знакомство с семьей.

— О чем ты? Какой брак, вещи и свадьба… — растерянно пробормотала я, а затем зажмурилась, досчитала до десяти и решила посмотреть на ситуацию со стороны. — Хорошо, допустим, я беременна. Ты отец. Давай… решать вопрос опеки.

Вместо этого Шакалов резко отступил и подхватил меня на руки. Без слов, объяснений и лишних эмоций он просто вышел на улицу, на ходу вывернулся раскрыть зонт, укрывая нас обоих от ливня.

— Шакалов, я не знаю, что за игру ты затеял, но я больше не собираюсь… — слова снова канули в пустоту, когда он резко поставил меня на ноги. Прямо перед спортивной фиолетовой машиной с громадным бантиком на верху. Вместо номера была надпись "Черничка", а на переднем бампере тонким белым стержнем вырисовывался сложный иероглиф. Я знала его — "навсегда".

— Что это? — мертвыми губами прошептала я.

— Lamborghini Aston Martin*. Эксклюзивный выпуск. Единственная в таком цвете. — самодовольно шепнул он мне на ухо, притягивая к себе и заставляя облокотится на его грудь. Но только для того, чтобы положить руку на живот и внушительно прошептать на ухо: — И это только малая часть того, что я могу дать матери своего ребенка. Бонус.

Я резко отпрянула от Шакалова, словно от огня, воспользовавшись его минутной потерей контроля. Такого Кирилла я узнавала: расчетливого, хитрого, планирующего грязную игру.

— Ты купил мне машину. И… что дальше? — с усмешкой констатировала я, позволяя каплям дождя падать на голову, доступную кожу и тонкое пальто… Лицо мужчины, как и прежде, не казалось мне открытым. Лишь разные маски, вечно чертовы маски, который он надевает чаще, чем сменяет костюмы!.. Но сейчас, после всего пережитого, мне было жизненно необходимо увидеть его хотя бы малую часть человека. На кону был ребенок, а Шакалов по-прежнему вел себя так, словно вкладываться в выгодный проект. — Как ты не понимаешь… Родители, лживые фразы, подарки — все это никак не повлияет на мое отношение к тебе. Никак!

Шакалов криво усмехнулся, будто я сказала какую-то величайшую чушь, а затем снова сделал шаг вперед, укрывая зонтом. Попытки прикоснуться мужчина больше не делал, так что собрав все мужество в кулак, я решила стоять на месте и смотреть ему прямо в глаза.

— Уверенна, Черничка? Залог счастливого брака — достаток, внимание, уважение. Я готов тебе это дать. Со временем, пусть не сразу, но ты поймешь, как просто поменять отношение к человеку. — задумчиво протянул он, отводя взгляд и глядя куда-то за спину. — Ты думаешь, это просто машина? Нет, Черничка. Она олицетворяет все то, чего ты хочешь. Не думай, что такая уж большая загадка. — мужчина резко перевел взгляд на меня и я содрогнулась от черноты его глубин. — Подумай об этом на досуге и поймешь, что я прав. Всегда.

Наверное, впервые тогда я хотела найти что-то хорошее в Шакалове. Понять мотивы его поступков, оправдать жестокость и, возможно, простить. Зачем? Кто хочешь жить с тем, что отец твоего ребенка, первый мужчина и, быть может, будущий муж — мразь, растоптавший тебя и проехавшийся танком на твоих остатках. Соглашусь, для кого-то он — прекрасный любовник, для кого-то — верный друг, а быть может и — добрый благодетель… Но для меня он бес во плоти, олицетворение ада, мужчина, не достойный даже рукопожатия. В тот момент я твердо решила, что сделаю все возможное, чтобы Шакалов не смог даже подержать нашего ребенка на руках. Все!

— Ты забываешь самое главное, Кирилл… — тихо прошептала я, позволяя надрывным ноткам голоса раствориться в шуме ливня. Набрав полные легкие воздуха, втянула слезы обратно, а спину выровняла, что придало какой-то большей уверенности голосу. — Основа любого брака — любовь. Она же рождает доверие. А имея доверие тебе плевать на все остальное. Да… Уважение и внимание — приятная вещь, но идет в комплекте с доверием. А достаток лишь приятный бонус, а не основа. Никак нет!..

— И что же ты решила, Черничка? — скрипя зубами, из последних сил спокойно, выплюнул Шакалов. Я видела, как его кулаки сжимаются и разжимаются, скулы играют, а глаза темнеют, хотя казалось — больше уже некуда.

— Я не хочу брака, но и не могу требовать от тебя отказа от ребенка. По-моему, для нас обоих это лучший вариант. Зачем тебе девушка, которая тебя ненавидит?

И тут терпению Шакалову пришел конец. Он посмотрел куда-то под ноги, сжал кулаки до покраснения и грубо выплюнул пару ругательств. А затем медленно посмотрел на меня.

Я вязко сглотнула и начала медленно отступать назад, ведь одна мысль то и дело крутилась в голове: "Он сейчас убьет тебя!" Шакалов медленно следовал за мной, вторя каждому шагу, пока я не уперлась в бампер машины, оказавшись в ловушке.

— Ты не учла одного, милая… — прошипел он, хватая меня за бедра и усаживая на машину. Он раздвинул мои ноги, вклиниваясь между ними и крепко зафиксировал туловище рукой. Вторая же скользнула по распахнутому пальто, оставаясь на подбородке. Зонт улетел куда-то в лужу. Его губы были прямо напротив моих, глаза смотрели прямо в глаза, а дыхание грело кожу лица, когда он грубо отчеканил: — Я хочу тебя. Всю. Ты будешь только моей, ясно? И если не хочешь принимать внимание по-хорошему, то будем действовать по-плохому.

Шакалов резко обернулся назад и безошибочно определил окно нашей квартиры. Не знаю, как мужчина это почувствовал, но родители стояли там, обнявшись и перешептываюсь, что-то обсуждали с задумчивой улыбкой.

— Твой отец банкрот. — коротко и ясно сказал Кирилл, возвращая свое внимание ко мне. — Ваша квартира в залоге и судя по тому, что семья Хеви не платит по счетам больше полугода, остались считаные часы твоей спокойной и беззаботной жизни.

Земля медленно уплывала из пол ног, перед глазами начали проплывать всякие мелочи, незначительные детали, которые могли бы опровергнуть или подтвердить слова Шакалова.

— Ты врешь! Не может быть… Они бы сказали мне. Поделились! — со слезами на глазах, прошептала я, совсем не замечая, что дождь прошел. Ощущая мою потерянностью, Шакалов перестал удерживать меня рукой на спине, а скользнул ею по животу, погладил грудь и завел за спину, тяжело дыша. Его глаза горели таким желанием и жаждой, что могли бы воспламенить воздух.

— Вряд ли бы они сказали тебе, Череничка. Факт в том, что скоро тебе придется искать жилье. А родители? Как считаешь, примут тебя беременную с ребенком? По моим данным, твой отец уже рассматривает, как временное место проживание, комнату в общежитии. Думаешь, там есть тебе место? — шептал Шакалов в лицо, остервенело поглаживая кожу лица, изучая волосы, жадно втягивая запах… А затем вдруг посмотрел на меня и прищурившись, улыбнулся. — И все, что тебе нужно делать, чтобы этого избежать — быть послушной.

В голове то и дело прокручивались картины легкого и беззаботного детства. Вот мама ведет меня в сад, вот отец дарит первый телефон, а вот мы все вместе на пикнике на майские праздники. Отец не всегда зарабатывал хорошо, но я была одета лучше, чем многие дети олигархов. Мама водила меня на все кружки, которые я хотела, несмотря на занятость на работе. И пусть сейчас у нас разногласия, но я должна была им больше, чем стоила моя жизнь.

— Что ты хочешь, Шакалов? — губа задрожала, а тело напряглось, словно струна. Было страшно, больно и так холодно, что каждая клеточка тела покрылась мурашками. А тепло мужчины напротив, его горячие руки, действовали на меня странно — опаляли холодом.

— Поцелуй меня, Черничка. — не задумываясь прошептал он, фиксируя руку на шее, а другую подкладывая мне под ягодицы. Наверное, чтобы не сидеть на холодном… — Поцелуй и я решу все проблемы.

Зажмурившись, я сжала губы и быстро чмокнула мужчину в нос, с трудом подавив рвотный спазм.

— Не так! — рыкнул он, а затем тяжело дыша, медленно отчеканил: — Положи одну руку мне на щеку, а вторую заведи за шею.

Тяжко вздохнув, я еще раз посмотрела на окно кухни. Родители все еще были там. Хотелось бы верить, что Шакалов врет, но некоторые детали не давали мне покоя: вот уже три месяца мама не ходит в своей любимый салон, а отец перестал пить пиво, есть полюбившиеся креветки и забросил дорогостоящие лекарства от сердца. Я много раз спрашивала — в чем дело? Он отвечали в один голос: "временные трудности" или "копим на дачу".

Я повернулась к Шакалову и скрепя сердцем, подняла руку. Сказать, что коснуться его добровольно было больно — промолчать. Его дневная щетина ударила в ладошку тысячей разрядов, превращая ее в камень. Дыхание участилось, а слезы то и дело подкрадывались к горлу. Но я терпела, словно какая-то мазохиста потянувшись второй рукой к его шее.

Не сдержавшись, из горла вырвался всхлип, а Шакалов судорожно втянул воздух через зубы и хрипло прошептал: "Черничка"…

— Теперь запусти пальцы в волосы… — выдохнул он, словно последний глоток воздуха. Я сделала это, стараясь смотреть куда угодно, только не на Шакалова. "Родители, родители, родители! Ты им должна, должна, должна!" — нашептывал внутренний голос каждый раз, когда я хотела отпрянуть, оттолкнуть, убежать.

Вязко сглотнув, Кирилл ближе придвинулся ко мне и слегка натянув волосы, заставил поднять на не него взгляд: