Сандра Бушар - Отверженная

— Теперь проваливай, Шакалов. — бессвязно прошептала я, когда смогла говорить. Он вышел из меня, после того, как вагина перестала сокращаться и дала его члену заслуженный отдых. Мужчина завалился рядом и подмял меня под себя. Глаза закрывались, сил хватило только чтобы недовольно повести плечом и невнятно пробормотать:

— Я серьезно! Если хочешь проснуться живым — проваливай.

— Нихрена. — в довесок он закинул на меня еще и свою ногу, так крепко удерживая руками, словно я могла бы сбежать. — Привыкай. Теперь только так.

Утро наступило поздно, вместе с ломотой в теле и жуткой болью в мышцах ног. Ворочалась на постели, пытаясь сбросить мрак, избавиться от наваждения и странных картинок в голове… Я, Шакалов, дикий секс и мое желание, сравнимое только с ядерной вспышкой…

Я подпрыгнула на кровати так быстро, что одеяло слетело на пол, а подушки раскидались по простыням. От одной мысли испытать хоть что-то, кроме призрения к Кириллу, меня мутило и появлялось жуткое призрение к себе самой…

— Черт… — приподняв одеяло, я подозрительно осмотрела ночнушку, надетую на меня. Нижнее белье отсутствовало. — Черт, черт, черт!

И тем не менее, я не могла с точностью сказать, была ли ночь с мужчиной реальность или проекцией моего травмированного подсознания. Воспоминания были не четкими, мутными, размытыми…

Сердце защемило от боли, слезы рвались наружу, а пальцы сжали края постельного белья так сильно, что тонкая ткань треснула. Стало трудно дышать, легкие защемило от бессилия. Всегда мне казалось, что можно купить все, кроме чувств. Но вчерашней ночью Шакалову удалось наладить контакт с моей низменной частью, которую каждый из нас прячет за тремя замками…

Флер сна пропадал и я все четче видела в сознании, как царапала его кожу, оставляла ссадины, кричала, вырывала волосы и выплескивала переполненный чан ненависти прямо ему в лицо. Делала именно то, чего боялась больше всего на свете…

В ту секунду я перестала дышать, чувствовать боль, сострадание и ненависть к себе. На губах появилась легкая, слегка ненормальная улыбка, а голове крутилась только одна фраза:

— Будь бы проклят, Шакалов, но в этот раз я должна быть тебе благодарна.

Во-первых, впервые я смогла выступить с Кириллом на равным, заставляя его чувствовать мое "Я" на энергетическом уровне. Во-вторых, еще вчера утром я ощущала себя забитой, запуганной мышкой, которая постоянно ходит в напряжении, боясь расплескать цистерну с ядом в руках. Горечь, обида, злость, ярость и бессилие — куда-то пропали, не повредив мне, ребенку или кому-то из близких.

Можно было бы посчитать, что Шакалов снова на коне и ведет счет, уложив меня на лопатки. Но в этот раз он сам не понимал, какие грабли себе положил… С трезвым умом, здравой логикой и боевым настроем я готова была рвать и метать.

Наскоро поднявшись с постели, я нашла в косметичке пару обезболивающих таблеток, затем привела себя в порядок, уложила волосы и надела джинсовый костюм. Внутри бурлила энергия, мысли били через край, а желание по скорее обдумать план спасения от Шакалова с любимым латте граничило с навязчивой идеей.

— О, милая! Ты уже встала? — мама едва не сбила меня в коридоре, заставляя отскочить в сторону, ведь коробки из ее рук упали на пол. Кухонные принадлежности рассыпались по коридору, заставляя свести брови на переносице. Что за черт?! — А мы тут… Вещи собираем. Время-то уже за полдень, соня…

— Какие еще вещи? О чем это вы? — опустившись на пол, я на скоро перебрала мамины деревянные ложки, набор кастрюль и золотые вилки, складывая их в короб обратно. — Решили отвезти хлам на дачу?

— А Кирюша тебе еще не сказал? Он когда уходил от нас в восемь утра строго на строго запретил тебя будить… — запричитала женщина, снова поднимаясь на ноги. Она радостно обернулась назад, где светящийся от счастья отец перебирал на столе снасти для рыбалки. Кажется, новые… — Теперь у нас новая квартира! Двухуровневая и полностью обустроенная! В самом центре. А на крыше маленький зимний сад, джакузи и гольф…

— ЧТО?! — закричала я громче, чем ожидала. Новость не укладывалась в голове. Так вот, куда ночью ходили "гулять" родители. — Шакалов подарил вам квартиру?

— Ага. — подал голос папа, бережно складывая удочку в чехол. — Оформлена, она, конечно, на него, но это формальность. Кирилл сказал, пока ты с ним — она наша.

— А эту квартиру мы сдали! — радостно завизжала мама, едва не плача от счастья. — И, угадай, кому? Инге, подруге твоей! Я объявление еще повесить не успела, как она сразу…

— Стоп. — холодно прошептала я, делая пару шагов назад. Мама свела брови на переносице, недовольная тем, что радость их я не разделила. Но промолчала. Отец же грозно сверкнул глазами, дескать "заткнись, пока дров не наломала". И тем не менее, теперь я не могла молчать: — Шакалов предложил вам квартиру для проживания, на то время, пока я буду с ним. Так? И вместо того, чтобы со мной посоветоваться, вы уже спаковали все свои вещи и сдали квартиру этой змее?!

— А когда нам было советоваться? У нас самолет через три часа! — обиженно воскликнула мама и прикусила губу. — Кирюша подарил нам тур с Грецию. Для папы — рыбалка, для меня шопинг без ограничений!

— Как это, без ограничений? — казалось, шокировать меня больше было невозможно, но родителям удалось. Язык заплетался, а мысли путались, когда я затаив дыхание, спросила: — Папа, скажи, пожалуйста, что Шакалов помог тебе закрыть долг и отпуск за ваши деньги!

— Нет. Кирилл закрыл долг и помог мне продать бизнес. — расслабленно протянул отец, будто это само собой разумеющееся. — Он, конечно, предлагал пойти к нему менеджером… Но… Зачем? Разве нам с мамой не хватит пятисот тысяч в месяц и шикарной квартиры?

Глова кружилась, перед глазами возникла пелена. Происходящее казалось каким-то глупым сном и я даже успела коротко рассмеяться, прежде чем ущипнула себя и горько осознала — нет, это все же реальность.

— А где, по-вашему, буду жить я? — прошептала я самый глупый вопрос в этой ситуации, но он не прекращая вертелся на языке. — Судя по тому, что никто из вас меня не будил — в новом доме мне места нет.

Родители переглянулись, прежде чем мама неловко прошептала:

— Кристина, так ты у мужа жить будешь. Ты беременная, Кирюша о тебе позаботиться… И о нас тоже.

— Мама! Ма-ма!! — сердце безумно стучало, а все мысли внезапно сгустили в одну большую кучу темноты, требующую выпуска. Я смотрела прямо в глаза самому родному человеку в моей жизни и не видела понимание. Стена, больше Китайской и даже намека на сочувствие там не промелькнуло. И тем не менее, слова градом падали на них, заставляя самой вздрагивать от их надрывности и тяжести: — Что ты творишь?! Я же твоя дочь! Ты просила, хочу ли я быть с Шакаловым? Он маньяк, безумный, чокнутый… Я не хочу жить с ним, растить детей и делать вид, что все нормально.

— Раньше нужно было думать. — грубо отрезала женщина, сжав губы и обвинительно глядя мне прямо в глаза. — А теперь ты хочешь оставить нас на паперти, да, ДОЧЬ?! Правильно! Порви теперь с этим прекрасным мужчиной и заставь нас просить милостыню на улице! Сдавай билеты, отец!

— Он изнасиловал меня… Я не хотела быть с ним… Он взял меня силой, унизил и продолжает это делать… — с ужасом прошептала я.

Раньше я боялась этих слов, страшась разрушить то хрупкое спокойствие вокруг, что грело душу и не давало сойти с ума. Теперь же его не было. Ничего не было… И пусть слова были моей правдой, погружающей на самую глубину черной дыры в душе, реальность казалось страшнее.

— Что ты несешь! — закричал отец. Коробка в его руке полетела в другой конец комнаты, прекращая посуду бабушки в гору стекла. — Подруга у тебя — змея! Влад — урод! А Шакалов, видите-ли, насильник! Зажралась она у нас, мать! Он ее обрюхаченную взял, неизвестно ее от кого, а он нос воротить. Тьфу!

— Папа может и грубо говорит, но правду. Как на духу. Ты, милая, перестань так нос задирать. Мы тебя не так воспитывали. — ласково прошептала мама, протягивая руку вперед и утирая слезы. — И не смей клеветать других. Все плохими быть не могут. Значит, с тобой что-то не так.

Я втянула полные легкие воздуха до головокружения, до спазма, до поволоки… Тело затрясло, как после десяти тройных экспрессо, а на языке вертелись ругательства, которые нельзя говорить родителям. Что мне оставалось делать? Смириться?! Доказывать правду? Согласиться с ложью?!

Но я выбрала другой вариант… Одернула руку мамы и в последний раз посмотрела на нее с прежней тоской. Где-то там, глубоко внутри, жил тот самый ангел, который воспитал меня и сделал такой, какой я есть. Но все меняться.

— Ты куда? — крикнула мне мама в след, когда я бросилась прочь, убегая вниз по лестнице, превозмогая боль в мышцах. — Вещи из квартиры нужно забрать до вечера!

Я бежала по улицам, пытаясь согнать реальность. Пару раз я уже тянулась к телефону, но затем одергивала руку, не понимая, с чего и как начать разговор. Но затем вдруг зажмурилась и набрала тот номер, который возник к телефоне каким-то чудом. Я его не вносила. Чтобы сказать роковые слова:

— Нужно поговорить. Сейчас!

По ту сторону трубки была гробовая тишина. Лишь неровное, напряженное дыхание и чужие голоса, где-то далеко. Как вдруг мужчина тяжело выдохнул и холодно протянул:

— Я на работе, Черничка. Придется ждать вечера. — он усмехнулся каким-то своим мыслям и в пол голоса прошептал: — Не думал, что ты такая ненасытная. Препараты еще не выветрились?

— Нет. Я хочу увидеться прямо сейчас! — твердо выпалила я, намеренно игнорируя последние слова Шакалова. Одна мысль о том, что мужчина считает себя гордым завоевателем моего тела вызывала мурашки и брезгливость. — Это… Это очень важно.