Молчание длилось дольше минуты, а я нервно расхаживала из угла в угол бордюра, попеременно поглядывая на телефон. Связь хорошая, не отключился — уже радует.

— Надеюсь это стоит того, чтобы разогнать пятьдесят человек, приехавших из разных стран ради заключения договора на парочку миллиардов? — наконец раздраженно выпалил Кирилл, но не дав ответить, тут же добавил: — Где?

Обернувшись по сторонам, первое, что я заметила, была мексиканская закусочная. Я назвала Кирилл ее адрес, а сама двинулась внутрь. Молодой парень тут же принес мне меню и я уткнулась в него, нервно превращая салфетки на столе в гору мелко порванной бумаги… Что я скажу ему? С чего начать? Как не прогадать?..

Я ощутила его сразу, как и всегда. Музыка вокруг словно притихла, напряжение людей стало осязаемым, а энергетика в помещении вдруг стала тяжелой. Шакалов надвигался на меня с холодным, отсутствующим и совершенно не видящим выражением лица. Мыслями он все еще был там, на важном совещании, а я внезапно ощутила себя разбалованной малолеткой, которая из-за своего "хочу" сорвала многим людям переговоры.

Но я тут же одернулась, выровняла спину и посмотрела прямо в глаза Кириллу, принимая его игру. Во-первых, мужчина сам никогда не спрашивал, стоит ли вмешиваться в мою жизнь, а просто действовал по своим интересам. Во-вторых, мой настрой мог кончится быстро, ведь я человек отходчивый. А значит действовать нужно было быстро.

— Слушаю. — без лишних вопросов, разговоров и внимая, заявил он, усаживаясь напротив. Шакалов устроил свой портфель на коленях, давая знать, что времени у меня не много. Перепуганный официант возник от куда-то из воздуха, робко протягивая Кириллу меню, словно тот мог укусить его за руку. Но Шакалов отмахнулся, заставляя парня подпрыгнуть на месте и торопливо заявил: — Двойной эспрессо, зеленый чай и малиновый пирог.

Взгляд тут же метнулся к барной стойке на входе, где под прозрачным стеклом все еще испускал сладкий пар свежеиспеченный пирог. Странная мысль возникла тогда: изображая полное безразличие к миру, Шакалов замечал больше, чем другие. Ведь до его прихода я только и поглядывала, что на этот пирог.

— И так… — напомнил о себе мужчина, когда официант так же незаметно скрылся из поля зрения.

— И так… — вторя ему, я сжала кулаки под столом, чувствуя, как сердце выпрыгивая из груди. Образ мужчины перестал быть четким, а желание бросится в омут с головой таяло, как снег летом. Тем не менее, я заставила себя сказать важное до того, как окончательно сдалась в плен его подавляющей энергетике: — Я хочу, чтобы ты оставил в покое моих родителей. Больше никогда не появляйся в их жизни, не дари подарки и не притворяйся человеком.

На секунду мужчина застыл, словно на самом деле не понимая, о чем я. И когда молчание стало почти неприличным, удивленно пробормотал:

— То есть?

— Хотел помочь с выплатой долга? Пожалуйста. Благодарю! Я лично позабочусь, чтобы наша семья вернула тебе со временем все, до последней копейки. Но твой дом, деньги и путевки никому не нужны! — вспомнив недавний разговор с родителями, я отвела глаза, пытаясь скрыть подозрительный блеск в них. Не получив ответ от мужчины, коротко прокашлялась, продолжая настаивать на своем: — Я знаю, чего ты добиваешься. Играешь по-грязному. Но я считаю, что чем выше поднимаешься, тем большее падать. Так что…

— Нет. — равнодушно перебил меня Шакалов, словно в нетерпении скорее заткнуть мне рот и убраться из заведения по своим, более важным, делам. Я подняла на него неуверенный взгляд, а он повторил по слогам, словно для идиотки: — Нет, своего решения я не поменяю. Только если твои родители сами попросят. Еще есть по настоящему ВАЖНЫЕ вопросы для рассмотрения?

— Но… Ты не можешь так поступать со мной. Не можешь… — голос слегка охрип, а глаза заслезились сильнее, чем я могла планировать. Хотелось придумать что-то, что могло бы влиять на Шакалова, заставляя того идти хоть на какие-то уступки. Но он был как бетонная стена под сигнализацией в бронежилете. — Оставь меня в покое. Ты и так уже уничтожил все, что было для меня дорого!

— Я ничего не уничтожал, Черничка. Только лишь открыл глаза. — с усмешкой, прошептал он, вглядываясь мне в глаза. Казалось, мои переживания забавляли его, словно шалости маленького ребенка и это заставляло чан со злобой закипать в два раза быстрее.

— ВСЕ! Абсолютно все люди живут в розовых очках. Каждый, мать твою! Ты спросил меня, хочу ли я знать правду? Хочу ли я, чтобы моя жизнь была разрушена под ноль! Ты! Именно ты отнял у меня все, какие бы логичными и правильными не были твои оправдания. У каждого человек есть слабости, против которых он устоять не может… — перегнувшись через стол, я заглянула прямо мужчине в глаза и серьезно отчеканила: — Перестань считать себя Богом и вершить закон! Отстань от моих родителей. А иначе… Иначе!..

— Что, иначе, Черничка? — хрипло прошептал мужчина, наклоняясь ко мне. Теперь его губы почти касались моих, горячее дыхание обжигало губы, а глаза были так близко, что чернота их поглощала в свою пропасть. — Я хочу услышать…Скажи мне, что ты сделаешь, маленькая?


— "… А теперь экстренное сообщение. Спустя полтора месяца поисков Коронова Геннадия Витальевича, заместителя мера города, частного предпринимателя и просто уважаемого мецената, были частично найдены его останки. Федеральная Экспертная Служба официально заявила, что левая нога и правая рука принадлежали именно Коронову. Поисковой отряд прочесывает трассу, в поисках остальных останков. А мы возвращаемся к прогнозу погоды…"

Мен словно парализовало, выбило воздух из легких… Не понимаю, как удалось услышать это оповещение за приглушенной музыкой и близости Шакалова, но оно выбило почву из под ног, изменило все… Тело напрялось до боли в мышцах, а каждая его клеточка ощущалась ярче, чем когда либо.

В тот момент я впервые четко поняла и твердо осознала: напротив меня сидел самый ужасный человек. Возможно — на свете. Торг людьми, насилие, убийство, расчленение… Для него не существует отказа, нет чувств и сострадания. Только голая выгода.

— И… — все так же с вызовом протянул мужчина, будто и не заметил перемену в моем настроении и не слышал речи по телевизору. Конечно, ему должно быть плевать… Сколько уже убийств на руках этого человека? Быть может, сейчас он решает судьбу моих родителей и будущего ребенка? Готова ли я так сильно рискнуть прямо сейчас?

Медленно и осторожно я двинулась назад, словно была подключена к бомбе, которая вот-вот рванет, разнеся весь город к чертям собачьим. Как вдруг Шакалов резко схватил меня на шею, заставляя замереть и снова притянул к себе, на этот раз касаясь губами моих.

— Всегда думай о последствиях. Всегда, Черничка. — с ухмылкой прошептал он, а затем запустил пальцы в мои волосы, поглаживая кожу голову. Другая его рука приподнялась с шеи на щеки, надавливая, заставляя непроизвольно открыть рот, чтобы дерзкий язык бескомпромиссно вторгся внутрь.

— Ваш заказ… — осторожно кашлянув за спиной, вторгся в нашу "беседу" официант. Я тут же дернулась назад, с диким предвкушением желая оказаться как можно дальше от этого мужчины, но Шакалов словно специально углубил поцелуй, заставляя покраснеть от головы до пят. — Вы можете только слегка подвинуться, чтобы я мог поставить…

Шакалов не дал договорить парню, резко отстранился, выпрямляя спину. Он ловко достал из кармана крупную купюру, бросая ее на стол со скучающим видом:

— Девушке еще принесите какой-то свежий суп и первое. Все, что захочет. Но если она отравиться или ей не понравится — закрою к чертям всю вашу сеть. Если не притрониться к еде — уволю тебя лично без выходного пособия.

Кирилл поднялся с места, расправил пиджак и взял из рук ошалевшего парня свой кофе, отхлебнул пару раз и поморщившись, всучил обратно. Он уже развернулся, сделал пару шагов к выходу, как резко развернулся и на ходу доставая что-то из портфеля, обратился ко мне:

— Ты должна надеть это сегодня вечером. Остальное привезут к тебе на квартиру. В семь приедет стилист и визажист. В восемь приедет твой водитель за вещами. Будь готова. — мужчина протянул мне бархатную синюю коробку и строго просмотрев в глаза, отчеканил: — Это семейное, бесценное украшение. Надеюсь, посыл понятен?

Шакалов ушел, оставляя меня один на один с подарком. Кажется, официант что-то спрашивал, но я отмахнулась от него, соглашаясь со всем предложенным.

Осторожно сев на место, еще раз взглянула на телевизор, где совсем недавно молодая ведущая со стойким спокойствием рассказывала, как отец моего ребенка расчленил Коронова. Сомнений, что виновен он не было.

Чисто инстинктивно, я отодвинула поставленные парнем на стол чай с пирогом и придвинула коробку. Мягкий, ароматизированный, дорогой бархат. Большая, как для колье, коробка не помещалась на ладони, когда я крутила я, пытаясь изучить каждый изгиб и найти подвох.

— Пожалуйста, ваш заказ. — вернул меня к реальности официант, поставив перед носом крем-суп и тушеное в соусе мясо с картошкой в панировке. Вырванная из глубоких размышлений, я вздрогнула и уставилась на парня. Видимо, он понял мою реакцию неправильно, потому что нахмурился и торопливо протараторил: — Господин, который был с вами, дал указания владельцу: если вы не притронетесь к еде — меня уволят. У меня нет права о чем-то просить вас, но деньги мне нужны… Так что, если вас не затруднит…

Тяжко сглотнув, я искоса посмотрела на целую тучу еды на столе и не сдержалась от вездесущей жалости, что б ее:

— Не пережуйте, все будет хорошо.

Парень робко мне улыбнулся и тут же скрылся с поля зрения, едва не сбив спиной соседний стол. Бедолага так засмотрелся мне в глаза, что устроил самый настоящий погром, но спросить: "Настоящий ли это цвет глаз?" — не решился. Наверняка, вина Шакалова.

Притянув к себе вкусно пахнущий суп, я со стыдом услышала жуткое бурчание в животе. Уже прошли почти сутки, как я не ела. Не объявляя голодовку, нет. Просто от событий вокруг и так было перенасыщение.