Реакция Кайлы убедила меня в том, что он не женится, и я испытываю громадное облегчение. И дело здесь не только в моем раненном чувстве собственности, а в том, что Джейден не дал мне повод искать ему оправданий. Последние три недели я была уверена, что играю в меньшинстве, а выходит мы с ним по-прежнему один на один. Я не уверена, что всерьез рассчитываю на победу, но это не мешает мне быть поглощенной участием. Обычно я всегда играю на результат, но Джейден — это иррациональность, с ним все по-другому. О том, что происходило между ним и Кайлой, когда дверь за ними захлопнулась, я стараюсь не думать. Ее образ вновь смешался с серой массой женщин, который у него были, стал скучным и невыразительным. Такая как она никогда не получит его, я лишний раз в этом убедилась: ни изящества в поведении, ни достоинства.


— Зайди ко мне перед тем как будешь уезжать, — Джейден разворачивается ко мне лицом, и мы встречаемся глазами. — У меня есть вопросы по договору Корнуэлла.


Он не отводит взгляд, и вопрос о том, почему он вышел из номера, почти готов сорваться с моих губ, но в этот момент двери лифта открываются. Я выхожу из кабины первой, Джейден — за мной следом. Через несколько шагов раздается хлопок двери, сигнализирующей о том, что он скрылся в своем кабинете.


Я запираюсь у себя и работаю до обеда. Пару раз ко мне заглядывает Айзек и напоминает о том, что в среду вечером его родители ждут нас к себе. Отказаться не получится — у него день рождения, о котором я благополучно забыла. Что бы не происходило у нас с Айзеком, я всегда уделяла внимание формальной стороне нашего брака: ужины, совместные поездки, памятные даты, но сейчас стала игнорировать и ее. Как бы нелепо это не звучало, с появлением Джейдена, пусть и таким спорным, у меня появилось подобие личной жизни.


Я стучусь в кабинет Джейдена, после того как завершила текущие дела. Он кивает мне из-за ноутбука, показывая присаживаться, в течение минуты сосредоточенно смотрит в экран, после чего захлопывает крышку.


— Так какие у тебя вопросы по договору Джордана?


— Меня интересуют причины тех лояльных условий, на которых он с нами сотрудничает.


— Джордан Корнуэлл мой давний и самый верный клиент, который привел в компанию около десятка своих друзей.


— Я проверил: Чейз Картерис сотрудничает с Эванс&Фьюри еще дольше, однако, он работает по стандартному договору.


Джейдену наплевать на историю моих взаимоотношений с Джорданом, он хочет оптимизировать рабочий процесс. Я могу его понять, но не значит, что с моей стороны такое решение не встретит сопротивление.


— Что тебя беспокоит, Джейден? — я удерживаю его взгляд, который буквально прожигает мои глазницы, словно хочет добраться до мозгов. — Что во имя личных симпатий я ставлю под удар дела компании?


— В случае с Джорданом Корнуэлом речь идет о личных симпатиях?


— Он хороший и честный человек, а в деловом мире Лос-Анджелеса такие люди как на вес золота. Я дорожу им.


Взгляд Джейдена неуловимо меняется, наполняясь легкой задумчивостью, длинные пальцы находят на столе ручку и начинают ее вращать.


— Не знал, что человеческие качества учитываются при оформлении документов. Срок его договора истекает в следующем месяце, и его условия будут пересмотрены на стандартные. Если ему удобно работать с тобой, он подпишет.


— Я против. И если ты это сделаешь, я сама предложу Джордану подыскать новую компанию для сотрудничества. Думаю, ты видел суммы, которые он ежемесячно перечисляет нас на счет: в случае его ухода мы потеряем уйму денег.


В глазах Джейдена вспыхивает стальной блеск, во мне же, напротив, начинает бурлить адреналин противостояния. Стычка с ним почти наркотик, и Джордана я просто так ему не отдам.


— Это бизнес, Таша. Личные симпатии здесь неуместны, так же как твой выпад.


— Значит я плохой сотрудник, Джейден. Существует не так много людей, которые мне дороги, и за них я готова побороться. И хотя ты уже упоминал, что тебя не интересует моя личная жизнь, я все же внесу ясность: моя симпатия к Джордану основана исключительно на уважении и не имеет никакого сексуального подтекста.


— Я ни о чем таком не думал, Таша, — негромко отзывается он. — Не буду больше тебя задерживать.


Я встаю из кресла и до того как развернусь, решаю задать вопрос, на который мне необходимо получить ответ по причине празднования дня рождения Айзека.


— Если ты планируешь встречу на этой неделе, мне бы хотелось знать, когда.


Ответ не становится для меня неожиданностью, но в груди все равно тоскливо тянет. Я становлюсь зависимой от него. Снова.


— Я не планирую, Таша.


Сразу после работы я забираю Сэма из школы и везу в салон стричься. Его волосы быстро отрастают, поэтому мы заезжаем сюда минимум дважды в месяц, после чего заглядываем в кафе неподалеку, чтобы съесть по мороженому. Сэм находится в таком возрасте, когда имеет собственное мнение по любому вопросу, и я могу слушать его часами, наслаждаясь нахождением на людях с человеком, в которого я глубоко и бесповоротно влюблена. То, чего я была лишена с юности, я испытываю сейчас с моим сыном.


Прогулявшись по парку, мы возвращаемся домой, Сэм уходит в свою комнату, а я достаю ноутбук и проверяю почту. Закатив глаза, тычу в письмо от Эмми, которая никак не избавится от старомодной традиции пересылать мне все, что кажется ей забавным и интересным. В теме большими буквами значится: ПОСМОТРИ. Я навожу курсор мыши на ссылку и открываю присланный веб-сайт. Несколько секунд непонимающе разглядываю открывшуюся фотографию и ловлю себя на том, что удовлетворенно улыбаюсь. На снимке с мероприятия, прошедшего в эту субботу, на меня смотрит Кайла Зойч. Она стоит рядом с представительного вида мужчиной, лицо которого кажется мне смутно знакомым и с вызовом улыбается в камеру. Но ни улыбка, ни яркий макияж, ни откровенное платье не в силах скрыть в ее взгляде отчаяние брошенной женщины. Рядом размещена их фотография с Джейденом, разорванная пополам усилием спецэффектов и надпись: «Упппс! Официально: они расстались».



Глава 20

— Что ты подаришь Айзеку? — Эмми аккуратно распаковывает торт, заказанный по случаю его дня рождения и наводит на него экран телефона для снимка. В компании Айзека любят и каждый год по традиции всем коллективом поздравляют в обед у него в кабинете.


— Как и всегда, туалетную воду.


— Для человека, который на моей памяти ни разу не повторился в выборе одежды, в поздравлениях ты на редкость консервативна и не изобретательна.


— На твоем месте я была мне благодарной. Дай Айзеку волю, он бы тоннами скупал те раздражающие ароматы, которыми пользовался Ньюмен из юридического. С тех пор как его сократили, дышать стало спокойнее в самом прямом смысле.


Эмми громко прыскает и с деланно функции ют эхй укоризной качает головой.


— Я не знаю другого такого человека, настолько не склонного к сентиментальностям. Как ты можешь быть такой циничной, Таша? Джош был премилым человеком и приносил тебе по утрам кофе.


— Он был подхалимом и пах дешевым дезодорантом, а оба этих факта являются прямыми противопоказаниями к сентиментальности.


— Нужно будет не забыть поднять тост за ангельское терпение нашего именинника, — со смехом замечает Эмми.


Я пожимаю плечами.


— Уверена, Айзек оценит.


Я считаю Эмми близкой подругой, но в нюансы своего брака не посвящаю. Я и в студенческие годы не была склонна к откровениям, а с возрастом эта черта усугубилась. В глазах окружающих Айзек общительный добряк, заполучивший в жены снежную королеву, и меня такой расклад устраивает: на мнение большинства мне плевать, а Эмми любит и принимает меня такой, какая я есть. Даже если она и догадывается, что между мной и мужем что-то не так, то не пытается лезть в душу.


В назначенное время толпа сотрудников, включая меня, направляются к стеклянным дверям кабинета Айзека. Заметив нас, он делает излишне удивленное лицо и встает из-за стола, полный готовности поддержать многолетнюю игру. Эмми торжественно водружает торт на его стол, под всеобщий радостный гул и щелчки телефонных камер Айзек задувает свечи и, найдя меня глазами, просит подойти. Обнимает за талию и, поцеловав в щеку, произносит стандартную речь о том, как дороги ему присутствующие и что он считает каждого из них своей семьей. Ровно тоже самое он говорил в прошлом и позапрошлом году, но когда он замолкает, кабинет взрывается восторженными овациями. Я же, стоя с его ладонью, покоящейся на моей талии, с сарказмом думаю о том, что праздничные улыбки значительно потускнели, знай все эти люди, что Айзек практически пустил ко дну свою так называемую семью.


Сотрудники продолжают сыпать поздравлениями, и я, порядком утомившись ролью матримониального аксессуара, начинаю смотреть по сторонам, до тех пор пока через стеклянную стену не вижу застывшего Джейдена. Он не дошел до своего кабинета каких-то пару шагов, очевидно, отвлекшись на всеобщее оживление. Наш зрительный контакт длится всего лишь секунду, после чего он отворачивается и захлопывает за собой дверь.


Я машинально отшатываюсь от Айзека, чем заслуживаю его недовольный взгляд. Джейден тот, благодаря кому эти люди все еще занимают свои рабочие места, но пока все, чего он удостоился — это недовольные шепотки из-за политики кадровых перемен и его активного участия в делах компании. Сердце вновь начинает ныть — в последний месяц это его перманентное состояние. У меня есть Сэм и родители, а у Джейдена нет никого.