Дана Делон - Падающая звезда

– То есть этот парень устроил грандиозный сбор денег для больных детей? А еще сумасшедшая невеста твоего брата наставила ему рога именно с этим чуваком? Вы встретились первый раз два года назад, потанцевали на балу, чмокнулись, и ты в него влюбилась по самое не хочу? О господи, я думал, твоя личная жизнь – самое тухлое, что есть на свете! Но ты посмотри, какие страсти бушуют!

Я закатываю глаза.

– Не утрируй, – прошу я.

– Заткнись, Вал, – привычно затыкает его Лео.

Валентин приподнимает руки в знак капитуляции:

– Ладно-ладно, но чтобы вы знали: я не верю в любовь с первого взгляда, первого танца или первого поцелуя! Даже в любовь с первого секса не верю.

– Почему это? – интересуется Мар.

– Ну, не знаю, здравый смысл не позволяет.

Марион насмешливо поглядывает на него:

– Любовь и здравый смысл идут рука об руку, Валентин! И вообще эти два слова – синонимы.

Я усмехаюсь, но Валентин не сдается:

– Такой любви просто не существует, это тупое внушение, которым периодически любят заниматься люди. Но стоит отметить, парень, который устраивает грандиозное благотворительное событие ради детей, больных раком… Черт, даже мое каменное сердечко ёкает от этого.

Лео пожимает плечами:

– Какая разница: внушение, любовь, волшебство, чертова манипуляция инопланетян. Ты посмотри, как она светится!

– Свечусь?

– Да, Эль. Именно светишься. И вот что я вам скажу: жизнь слишком коротка, чтобы задумываться о здравомыслии происходящего. Будто человечество в состоянии объяснить все на свете! Факт остается фактом: в нашем мире слишком много необъяснимого.

– Ладно! Если верить в любовь с первого взгляда, это все равно, что жить одним моментом. Почему бы и нет? Тем более ваша связь должна быть моментальной. Я даже представить боюсь, что сделает Алекс с этим пареньком, если узнает о вашей, так сказать, симпатии, – вставляет Вал.

– Он не узнает, – тут же заявляет Марион.

Валентин небрежно машет рукой:

– На первых порах, может, и не узнает. Но, Эль, это не долгоиграющая песнь. Не вздумай с головой окунаться в этот омут. Потом будет больно!

Лео внимательно смотрит на меня и, прикусив губу, говорит:

– По-моему, слишком поздно. Ты вдумайся: два года прошло, а он ее вспомнил. Ты помнишь хотя бы силуэт девушек, с которыми виделся два года назад?

Вал нагло ухмыляется и качает головой.

– Вот и я об этом, – продолжает Лео. – Мне кажется, Алексу нужно сказать правду. Поговорить и объяснить все как есть. В конце концов, что он может сделать?

– Как пример, оторвать яйца Квантану, – не унимается Валентин. – Лео, представь ситуацию: твоя девушка беременная и ты узнаешь, что рогоносец, после чего рвешь отношения с этой шлюхой, а она наглатывается таблеток. Через два года твоя младшая сестра приводит в дом бойфренда, и – тадам: это чувак, который чпокал твою невесту и из-за которого ты порвал с ней.

– Он ни при чем. Не он изменял, и не он глотал таблетки, – грубо бросаю я, и Валентин закатывает глаза.

– Я в курсе, но я рассказал тебе эту историю, какой ее видит твой старший брат.

Марион громко шлепает Валентина по спине:

– Обязательно все испортит!

– И не говори, Вал, – подхватывает Лео. – Она пришла такая счастливая, а тебе необходимо поумничать!

– Счастливая, – кивает Валентин, но не успевает закончить мысль.

На кухню заходят Антуан и Алекс.

– Вся толпа в сборе, – шутит папа.

– Кто счастлив и почему? – интересуется Алекс.

Они замечают розы и переглядываются.

– Марион счастлива получить сей прекрасный букет! – заявляет Валентин и украдкой ей подмигивает.

Антуан выглядит воодушевленным, чего нельзя сказать об Алексе.

– От кого? – в один голос спрашивают они, но разным тоном: Антуан с интересом, Алекс с недовольством.

Валентин, светясь как начищенный пятак, заявляет:

– От меня!

Марион давится воздухом, Лео громко фыркает и заходится в кашле, я прячу улыбку в ладошке.

С лица Антуана плавно сходит улыбка. Видимо, он ждал в зятья более серьезную кандидатуру, и этот факт смешит нас еще больше, но мы изо всех сил прячем улыбки.

Алекс выглядит хмурым.

– Вы встречаетесь? – раздраженно спрашивает он.

Валентин, сверкнув улыбкой, отвечает:

– Пока добиваемся.

Алекс и Вал смотрят друг другу прямо в глаза – никто не отводит взгляд. Это безмолвная мужская дуэль, похожая на поединок баранов.

Но Антуан все же зовет своего сына в кабинет, чтобы показать ему очередные документы. Как только за ними закрывается дверь, Марион повисает на шее Валентина и говорит:

– Ты, конечно, гений по части манипуляций! Когда у нас с ним родятся дети, будешь их крестным папочкой!

Валентин смотрит на нее как на умалишенную:

– Ты что, уже и о детях подумала?

– Я даже имена им выбрала, – подмигивает Мар, и мы вновь хохочем.

Сегодня четверг. Прошло шесть дней с тех пор, как я видел Эль в последний раз. И я не знаю, что думать. Пьер и Рафаэль помогают мне расставить новую мебель в квартире: я наконец выбросил тот ужасный диван и снял занавески.

– Она со странностями – кто в наше время не обменивается телефонами? – в сотый раз бурчит Пьер и устало вздыхает. – О’кей, этот стол – самое тяжелое из всего, что я когда-либо видел, запарился тащить его в одиночку.

– Давай помогу, – предлагает Рафаэль.

– Оставьте уже, – прошу я. Последние три часа мы только и делали, что передвигали массивную мебель по квартире. – Предлагаю забраться на крышу, покурить, выпить и расслабиться. Закончим завтра.

Пьер будто ждал этого предложения всю жизнь: он тут же убегает на кухню и возвращается с упаковкой пива. Рафаэль прихватывает пепельницу, и мы поднимаемся в маленький кабинет в мансарде, где низкий потолок и прямо на нем – окно. Мы забираемся на крышу. Отсюда виден весь Париж: Триумфальная арка, Эйфелева башня, серые крыши «османовских» зданий, усеянные несметным количеством труб.

– Здесь дышится по-другому, – говорю я, – свободнее и легче.

Я сажусь и открываю бутылку пива, Рафаэль и Пьер следуют моему примеру. Так проходит несколько минут. Мы пьем, курим и наслаждаемся легким вечерним ветерком, который остужает нашу разгоряченную кожу. Такие вечера очень нужны.

Молчание нарушает Рафаэль.

– Я хочу сделать Лее предложение, – признается он, выпуская дым.

Пьер выглядит удивленным, а я – ни капельки, так как был уверен, что это случится.

– Нам ведь по двадцать лет, Раф. В наше время так рано не женятся, – утверждает Пьер, а Рафаэль пожимает плечами:

– Не вижу смысла ждать. Да и чего? Собственной смерти? – Он хмыкает и делает очередную затяжку. – Я уже купил кольцо.

– Не знаю… Вы и так живете вместе, к чему спешить, зачем эти формальности?

– Ощущение семьи, – вставляю я свои пять копеек, и Пьер приподнимает бровь:

– Что ты имеешь в виду?

– То, что брак привносит в отношения ощущение семьи. Ведь люди обмениваются клятвами не просто так. Может, в тот момент, когда это происходит, их сердца свято верят в произнесенные слова.

– Да, и поэтому столько разводов, – ехидно замечает Пьер.

– Если смотреть на все дерьмо, которое происходит в мире, жить не захочется, – говорит Рафаэль. – Я думаю, нужно сосредоточиться на своей жизни и исполнять свои мечты.

– Мой дорогой кузен, ты абсолютно прав. Скорее всего, я не понимаю, к чему торопиться, так как сам пока не готов упасть на одно колено и предложить Капюсин руку и сердце.

– Этот день обязательно настанет, – подмигнув, говорю я, и Пьер смеется:

– Конечно, настанет, но признаюсь, меня больше всего пугает организация свадьбы, которая следует после романтики. «Готова ли ты стать моей женой?» Вы же знаете Капюсин, я умру, организовывая для нее идеальную свадьбу.

Мы дружно смеемся, затем Рафаэль достает из кармана джинсов бирюзовую коробочку, в которой лежит темно-синий бархатный футляр.

– То самое кольцо? – спрашиваю я.

Он кивает и открывает коробочку. Рафаэль выбрал кольцо из белого золота с большим черным бриллиантом овальной формы, окруженным россыпью белых камней. Простое, без вычурности и в то же время роскошное, необычное.

– Ей понравится, – говорю я, зная, что так и будет.

– Черный бриллиант? – скептически интересуется Пьер.

Я бросаю на него неодобрительный взгляд. Пьер и чуткость – вещи несовместимые.

– Ты выбрал идеальное кольцо для нее, – хлопая по плечу Рафаэля, уверенно произношу я.

Видно, что он нервничает, хотя пытается скрыть волнение.

– Мне интереснее реакция Изабеллы, когда она узнает, что ее сыночек решил в двадцать лет узаконить отношения. Знаете, двоякое чувство: с одной стороны, мне до чертиков любопытно, с другой – я предчувствую начало Третьей мировой и понимаю, что лучше спрятаться в бомбоубежище! – восклицает Пьер, а Рафаэль ухмыляется.

– Она уже в курсе, – заявляю я.

Раф с интересом поглядывает на меня:

– Почему ты так думаешь?

– Сколько стоит это кольцо? Хотя можешь не отвечать. Предполагаю, работа на заказ, и камень размером с луну. Думаю, больше ста штук. И не смотрите на меня так: у меня есть старшая сестра, ваша кузина, если кто забыл о ее существовании, – шучу я, и они понимающе кивают.

Как только Стелле исполнилось двадцать пять, мы стали постоянно слушать о каратах, бриллиантах и помолвке. Чаще, чем нам хотелось бы. Поэтому, сам того не желая, я стал примерно понимать цену женских побрякушек.

– Так вот, – продолжаю я свою мысль. – Ты заплатил в ювелирном карточкой, потому что снимать такую сумму наличкой проблематично. Ты же не стал париться?

Рафаэль делает глоток из бутылки и качает головой.

– Поэтому, даже если ты не предупредил Изабеллу о своем решении, ей не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, зачем ее сын потратил больше ста штук евро у Тиффани.