— Не уверен, что из меня выйдет хороший натурщик…

— От тебя не требуется ничего сверхъестественного. Просто еще пару раз выпьешь кофе на моей кухне.

— Я всегда считал, что люди часами позируют, пока художник делает свои наброски.

— Позируют, но я обещаю не мучать тебя слишком долго.

— Не думаю, что у меня найдется время…

— Не говори нет, обещай подумать.

Я несколько секунд молчу, после чего открываю входную дверь, еле заметно кивнув на прощание. Это был самый странный вечер в моей жизни и самая странная женщина, которую я когда-либо встречал на своем пути.


— Привет, — слышу довольный голос жены, доносящийся из динамика. — Как поживает наш большой босс?

— Отлично, если учесть, что я забыл, когда в последний раз полноценно спал. Утрясаю дела с кафе, так что ни одной свободной минуты, — устало тру свои ноющие виски. — Вы там как? Семка спрашивает про меня?

— Конечно! Хотя дед не дает ему скучать, как только ушел с работы — целыми днями пропадает с ребенком в парке. Хотим съездить на дачу в эти выходные, — успокаивая меня теплотой своего голоса, отвечает супруга. — Я же просила тебя поберечься, нельзя целыми днями утопать в работе.

— Я знаю, просто хочу все уладить до вашего возвращения, — улыбаюсь ее заботе, отодвигая от себя ноутбук.

— Я жутко соскучилась, — тихо, чтобы лишь я мог услышать ее признание, продолжает Маша. — Ты нас заберешь? Нужно уже покупать билеты, чтобы потом не трястись на верхних полках…

— Наверно, у меня не получиться выбраться. В автосалоне куча проблем, два механика уволились и мне нужно кого-то искать на замену. Да и с бухгалтерией там полная каша.

— А Саша? Справляется?

— Да, он вполне головастый парень, сейчас только на нем и держимся. Так что, если у кого-то из твоих подруг есть еще рукастые мужья — я только скажу спасибо.

— Сообщу, если кто-нибудь из них обратиться за помощью. Андрей, может все-таки ты возьмешь небольшую паузу? Папа обрадуется, сам же знаешь, как он любит похвастаться своим выдающимся зятем? — я уже собираюсь ей что-то ответить, когда в моем кабинете раздается стук в дверь, и на пороге появляется девушка, сумевшая свести с ума моего лучшего друга.

— Давай позже об том поговорим? Я перезвоню, когда освобожусь, — сбрасывая вызов, устремляю свой недоумевающий взгляд на столь внезапную посетительницу. С нашего последнего разговора прошло около трех недель, за которые мы ни разу друг друга не побеспокоили, хотя ее образ и всплывал в моей памяти, заставляя злиться на самого себя за любые мысли о ней. Девушка, молча, уселась на стул, где так часто рассиживается Павлов, с интересом оглядывая скромное убранство моего рабочего места.

— Я как-то иначе себе представляла твой кабинет, — закончив осмотр, констатирует Маргарита, и, протянув свою руку, берет фоторамку, внимательно изучая лицо улыбающегося со снимка Семки. — Сын?

— Да, — не считая нужным что-то добавлять, отвечаю я односложно. — Чем обязан?

— Принесла два пригласительных на свою выставку. Она будет проходить еще две недели, так что вы сможете посетить ее всей семьей. Прости, о детском билете я как-то не подумала.

— Спасибо, конечно, но я не врал — живопись меня мало интересует.

— Твое право, — закидывая ногу на ногу, отвечает она. — Вообще-то, я пришла не только за этим. Антон говорил, что вам нужен художник, так что я вполне готова взглянуть на фронт работы.

— В данный момент там полным ходом идет ремонт, так что не думаю, что есть смысл что-то осматривать, когда вокруг стоят столбы пыли…

— И все же, я бы предпочла подготовиться… Мне необходимо сделать наброски, и, не мешало бы согласовать, что именно вы хотите там видеть. Я не кусаюсь, и обещаю больше не лезть со своими расспросами о твоей частной жизни.

Она приветливо улыбается мне, и, пожалуй, в первые с момента нашего знакомства ее глаза окутывают меня теплом ясного голубого взгляда. В ней нет привычной надменности, скорее нехарактерная дружелюбность, подкупающая меня согласиться и, взяв ключи со стола, я киваю ей на дверь, давая понять, что готов выполнить ее просьбу. Сидя в машине, я чувствую запах ее духов, сладкий, немного приторный аромат пропитывает каждую деталь салона, приятно щекоча нос. Недолгую дорогу до принадлежащего мне заведения, мы преодолеваем, перекидываясь парой фраз о погоде.

— Никогда раньше не была здесь, — стоя перед входом в кафе, говорит Маргарита.

— Это и не удивительно. Раньше здесь была довольна непримечательная столовая, а ты вряд ли привыкла обедать в подобных местах, — останавливаясь подле нее, отвечаю на ее заявление.

— Думаешь, художницам не пристало ходить по общепитам? — смеется девушка, и кивает головой в сторону здания, словно спрашивает разрешение пройти внутрь. Я касаюсь ее спины, слегка подталкивая вперед, чувствуя тепло, исходящее от ее тела, немного волнуясь, как и любой человек, которому предстоит похвастаться своими достижениями. Работы уже идут полным ходом. Голые полы уставлены всевозможными банками, то тут, то там лежат рулоны с различными материалами, а воздух пропитан сыростью и летающей повсюду ремонтной пылью. Рабочие не обращают на нас никакого внимания, усердно занимаясь своим делом, лишь бригадир кивает мне в приветственном жесте.

— Я обязательно возьму за правило завтракать здесь хотя бы раз в неделю. Какую стену вы хотите расписать? — оглядываясь по сторонам, интересуется художница.

— Вот эту, — взяв ее под локоть, подвожу к перегородке, отделяющей фойе от общего зала. — Думаешь, управишься за полтора месяца?

— Сложно сказать, — оценивая объем предстоящей работы отзывается она. — Но, во всяком случае я попытаюсь уложиться в отведенные мне сроки.

Мы еще какое-то время обсуждаем мое видение дизайна, согласовывая с Виктором, пожилым мужчиной, ответственным за ремонт, дату, когда Рита может смело браться за кисти.

— Я жутко голодный, может пообедаем? — дождавшись, когда она усядется рядом со мной, предлагаю я.

— Я пообещала не поднимать эту тему, но ты уверен, что это удобно?

— А что плохого может быть в том, что два человека вместе поедят? Будем считать, что у нас деловые переговоры, — улыбаюсь я, не встретив сопротивления с ее стороны.

— И как давно ты рисуешь? — отрезая кусок от огромного стейка, спрашиваю собеседницу.

— С детства. Мама заметила мои способности и лет в пять отвела в художественную студию. Так и решилась моя судьба. Папа настаивал на экономическом, надеялся, что сможет втянуть меня в семейный бизнес, но я твердо верю, что у каждого человека свое предназначение в этом мире, — отзывается Марго, разделываясь с овощным салатом. — Так что, его планы на мой счет разрушились, когда я поступила в колледж, и день и ночь пропадая за мольбертом.

— А папа у тебя?

— Строитель. Лет сорок, как возглавляет свою кампанию. Так что, можно сказать, что благодаря семье я смогла осуществить свою мечту. Не было у меня необходимости беспокоиться за свое материальное положение… Хотя сейчас я вполне самодостаточна. Берусь за различные предложения, оформление баннеров, роспись стен, даже пару раз рисовала портреты жен важных людей. За это довольно неплохо платят.

— А выставка? Планируешь распродать все, что уже успела создать?

— Не столько продать, сколько сделать себе имя. Конечно, мне будет приятно, если кто-то захочет приобрести мои работы, но это ни есть сама цель. Чем больше народу узнает обо мне, тем больше заказов я буду иметь в будущем.

— Разве это так важно? Сама говоришь, что родители у тебя довольно обеспеченные. Почему бы не творить для души, не думая о прибыли? Разве не об этом мечтают все художники?

— Об этом, но для меня важно иметь независимость, уверенность в завтрашнем дне. Женщина должна твердо стоять на ногах, так меня всегда учила мама. Она у меня довольно известный дизайнер, так что любовь к искусству мне досталась от нее. Нельзя рассчитывать только на мужчину, даже если он — твой горячо любимый отец.

Она еще долго о чем-то рассказывает, даже иногда смеется, открыто, не так, как тогда в ресторане. Пожалуй, сегодня она скинула маску, обнажив передо мной свое естество, не оставив места той холодности и отчужденности, что когда-то мне демонстрировала. С ней легко, с такой разговорчивой, сыплющей шутки и не пытающейся анализировать мое поведение. Когда мы прощаемся, и она захлопывает дверь моего автомобиля, я с ужасом осознаю, что за те несколько часов, что мы провели вместе, я так ни разу и не вспомнил о Маше. Крепко сжимая руль, я пытаюсь побороть нехорошее чувство внутри живота, кричащее мне о том, что стоит остановиться и больше никогда не подпускать к себе близко эту красивую женщину. Словно она способно разрушить мой устоявшийся мир, ворвавшись, как ураган в мои мысли, заставляя забыть о делах, не терпящих промедления. Словно она послана в мою жизнь для того, чтобы открыть другие просторы, показывая, что можно кем-то увлечься, невзирая на штамп в моем паспорте. Это пугает. Пугает мой интерес к ее рассказам, желание, которое часто возникает, стоит мне лишь увидеть ее гордо вскинутый подбородок. Сейчас, сидя в своем дорогом автомобиле, я почему-то чувствую себя двадцатишестилетним Андреем, когда-то решившим подвезти краснеющую студентку, с той лишь разницей, что эта женщина вряд ли знает, что такое смущающий жар на щеках. Давно забытое чувство трепета, которое охватывало меня при общении с Машей, ожило внутри так стремительно, что впору бежать, потому что стоит лишь мне остановиться и разразиться буря. Я люблю жену. Люблю, как женщину, которая всегда была рядом, которая свято верила в мои силы и подарила семью, ощущение нужности и покоя. Как женщину, когда-то сделавшую меня самым счастливым, родив мне сына, и продолжающую дарить мне крылья за спиной своей улыбкой и безоговорочной преданностью. Но, глядя на силуэт удаляющейся Маргариты, я не могу не признать, что где-то внутри меня произошел надлом, что меня влечет к той, которая мне не принадлежит…