Анна Веммер - Палитра его пороков

— А Эля? Ей нужно спать, она не привыкла ложиться без меня…

— Мы недолго, на час-полтора. Она поиграет с Ритой. Если что, позвонит.

Спорить бесполезно, он хочет куда-то ехать, и он поедет. Так что я закрываю грунт и иду к лестнице, взять куртку. Вечером может быть зябко.

— Кисточка…

Дурацкое издевательское прозвище останавливает меня на первой же ступени.

— Работу над ошибками не забудь провести, когда будешь собираться.

Я только вздыхаю. Теперь понятно, почему Серебров в разводе. Рядом с таким можно оставаться только из-за жизненной необходимости. Или денег. Что, порой, одно и то же.

Как удержаться? Надо, жизненно необходимо удержаться и не затащить ее в постель сейчас.

Все будет, обязательно будет, и секс, и ее стоны, и нежные губки на его члене, но позже. Нет никакого удовольствия, чтобы она застывала в его присутствии, сжималась и ждала чего-то страшного. Сейчас, когда он просто рядом, Кисточке страшно. А что будет, если он будет в ней? Не время для решающей стадии игры, но ожидание ее напоминает пытку.

А еще Сереброва пугают фантазии. Он много раз, целую долбаную неделю пытался представить Кисточку в самых развратных видах. Раз за разом вызывал в голове образы Жени, сидящей на его члене, вид ее разведенных стройных ножек. Но эти фантазии держались недолго, буквально пару секунд. И тут же сменялись совершенно иными. Более личными. О том, как она обессиленно опускается на его грудь после оргазма. Как закрывает глаза и замирает в его руках. Ее никак не удавалось представить в виде шлюх, к которым он привык. А представить надо. Иначе пиздец.

Он долго решал, в чем хочет ее видеть. И не планировал платье, но от мысли, что под плотной белой тканью на ней ничего не будет, чуть не кончил. И теперь ждет, когда Кисточка спустится, а сам понятия не имеет, нахрена все это затеял.

Она быстро собирается. Спускается, сжимая в руках сумку. Белье сняла. Черт, адски сложно удержаться. Ничего почти не видно, лишь чуть, совсем немного, просвечивают соски, но уж лучше бы она вышла голой!

Он уже жалеет, что решил ехать с ней. Откуда в нем эта страсть к выворачиванию себя наизнанку?

— Готова? — спрашивает.

Кисточка кивает, закусывает губу от любопытства, но не спрашивает. Правильно, сюрприз он всегда лучше.

В машине она садится было на заднее, но Серебров качает головой. Сесть за руль для него единственный способ не приставать к ней. Не слишком надежный.

В это время дорога до ТРЦ занимает почти полчаса. Все это время они молчат. Наверняка ей жутковато ехать с ним в неизвестность, но раскрывать детали плана Серебров не спешит. Они поднимаются на третий этаж и направляются к магазину, чья яркая вывеска заметна издалека.

— Зачем нам туда? — все-таки не выдерживает Кисточка.

— Я хочу.

Ему и впрямь интересно. В конце концов, он для того и привез Женю в дом. Если абстрагироваться от адского желания ее трахнуть.

— Вам что-то нужно? — делает новую попытку выспросить.

Они оказываются среди полок с красками. Серебров не дурак. Он с совершенной честностью может считать себя подонком, но не дураком. Он видит, как глазки Кисточки загораются при виде художественного богатства. Губы ее чуть трогает улыбка.

— Что ты улыбаешься?

Она пожимает плечами, но он не отстанет просто так.

— Просто подумала, что если бы вы рисовали, то наверняка покупали бы все здесь. Это самый дорогой магазин в городе, здесь студенты не закупаются.

В этом тоже есть определенное удовольствие: знакомить со своим миром девушку, которая всю жизнь экономила. Для него нет проблемы купить все, что нужно, в любую секунду. А значит, радости это не приносит.

— Покажи мне.

— Что?

— Не знаю. Проведи экскурсию.

Ее брови удивленно взлетают.

— Экскурсию?

— А что? Я не могу интересоваться искусством и его материалами?

Она краснеет, бросает на него удивленный взгляд, но кивает и медленно бредет вдоль рядов.

— Это отдел материалов для скрапбукинга, чтобы создавать открытки и альбомы, это для декупажа — декорирования разных штук переносом изображения с бумаги на поверхность. Это акварель, вот обычная, вот сухая в кюветах, а вот жидкая. Если взять ее и кисти “Ватербраш”, то можно рисовать эффектные цветы.

К ним присоединяется девушка консультант, хотя Кисточка с этой ролью справляется намного лучше. И почему не пошла работать в художественный магазин? Быстро бы продвинулась с такой любовью.

Он набирает на телефоне текст и показывает консультанту.

“Все, что ей нравится, соберите и упакуйте, 10 % сверху плюсуйте чаевые”.

Вдохновленная консультант включается в диалог и начинает расспрашивать Кисточку о том, как и что рисует она. Серебров видел ее вещи, многие краски и кисти уже в жутком состоянии. И даже если принять во внимание то, что цены здесь выше чем там, где Женя привыкла покупать материалы, то все равно многое ей наверняка было не по карману.

— А над чем вы работаете сейчас? — спрашивает консультант.

Невольно Кисточка бросает на него мимолетный взгляд и краснеет. Явно вспомнила не стену с панорамой, а незаконченный рисунок, который ему кровь из носу хочется увидеть.

— Стену расписываю, в загородном доме.

Они бредут мимо отдела с шитьем, к которому Женя не проявляет никакого интереса, проходят через ряды разноцветного сверкающего бисера. Лишь в детском отделе Кисточка едва заметно окидывает заинтересованным взглядом полки. Ищет, что бы приглянулось ребенку? И это добавим.

Серебров мысленно ругает себя. Он этого ребенка даже не видел. И не хочет, специально избегает встречи с Кисточкиной девочкой. Потому что внутренности скручивает от адской боли, а в голове снова и снова звучит голос Вероники. Кому-то дети достаются, как Жене, против воли, просто так. А кому-то приходится свыкаться с мыслью, что остаток дней придется провести в одиночестве.

Консультант убегает собирать покупки, понятливая девица, шустрая. А Женя оборачивается:

— Еще что-нибудь рассказать? Что вам интересно?

— Рома сломал твой мольберт. Выбери новый.

Она смущается, неловко кусает губу. Странно стесняться принимать мелкие подарки, живя на полном обеспечении. Но смущается она очаровательно.

— Он не виноват, мольберт был старый, я сама…

Серебров чувствует слабый, но ощутимый укол ревности. Словно Кисточка защищает водителя. Мысли несутся, как скоростной поезд, контролировать себя он не в состоянии. Она выгораживает Романа, словно боится, что водителю перепадет. А ведь они оба ровня. И подходят друг другу, даже, наверное, способны влюбиться. Рядом хорошо смотрятся.

И пусть. Он им даже свадьбу оплатит. Но потом, когда с Кисточкой поиграет сам.

Под его красноречивым взглядом Женя выбирает небольшой и недорогой планшет, но в этот выбор Серебров не лезет. Ее мир, ее выбор, он здесь не хозяин.

У кассы уже пробивают дикую гору покупок. Краски, кисти, альбомы, эскизники и еще кучу хрени, о предназначении которой Сергей понятия не имеет. Он проходит вперед, забирает планшет и бросает в тележку с остальными покупками. Пока расплачивается, с удовлетворением краем глаза замечает, что Кисточка в шоке.

— А…

Они выходят и зачем-то останавливаются возле фонтана, где кучками сидит молодежь, таращится в экран смартфона и заливисто хохочет.

— Ну? — усмехается он. — Спроси.

— Зачем вам это все? Вы ведь не рисуете.

— У меня живет девушка, которая рисует.

У нее перехватывает дыхание. От неожиданной радости подарка? Вряд ли. Скорее, чувствует его напряжение, она вообще обладает самой сильной эмпатией из всех его знакомых. Наверное, у художников так всегда.

— Но у меня есть краски.

— Твои старые.

— Я…

— Считай это вложением. Я хочу еще много рисунков. В разных техниках.

— Зачем? — Кисточка шепчет.

— Хочу.

И он совсем не о рисунках.

Серебров открывает один из пакетов и достает яркую коробку. Эту он прихватил сам, случайно увидев на полке. Сразу, увидев название, понял, чем займется с Кисточкой уже в ближайшее время.

— Научишь меня рисовать.

А голос хриплый, сам поражается.

Она берет в руки коробку и вздрагивает.

“Краски для тела”.

Поднимает голову. Бездонные-бездонные глаза и подрагивающие полные губы. Блядь. Как же смертельно сильно хочется ее поцеловать.

— Я вас боюсь, — вдруг признается Кисточка.

А он… сам себя сейчас боится.

— Почему? Я не делаю тебе больно.

— Бояться можно не только боли.

Интересно, чего боится она? Проснувшейся чувственности? Того, что ощущает, когда он ее касается? Того, что будет с ней делать уже скоро? Или того, что ей это понравится?

Хочется отвезти ее домой и трахать всю ночь, пока сил не останется, пока с ее губ не сорвется его имя. Хотя ее неуверенное “вы” одновременно и веселит и возбуждает. Если бы кто-то пару месяцев назад сказал, что он увлечется девочкой-студенткой, покрутил бы у виска. А теперь сил терпеть почти нет.

Но если заглотить весь десерт сразу, никакого удовольствия не получится. Поэтому он распробует ее, насладится, научит. И попробует не привязаться.

Сводит еще в один магазин… попозже. Кисточка требует особого подхода и особых покупок. На сегодня хватит.

— Я должна сказать спасибо…

— Попозже скажешь. Идем.

— Мы не дом… то есть, обратно?

Дом у нее в другом месте. А у него хрен знает, где.

— Я не ужинал.

Они садятся в одном из ресторанчиков, на балконе с видом на четыре этажа огромного торгового центра. Сергей жутко голодный, а Кисточка даже не притрагивается к меню. Но немного повеселела, с интересом рассматривает обстановку.