— Что случилось? — спросил Сергей.

— Ты сам во всем виноват, Сережа, — улыбнулась жена. — Я говорила, что это твой ребенок. Хочешь сделать ДНК тест?

— Что ты сделала?

Он взял ее за плечи и встряхнул, взревев на всю больницу:

— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА, ВЕРОНИКА?!

Она вырвалась, изящным жестом поправила рыжие кудри.

— Я сделала аборт, Сережа. Ты сам меня заставил. Беги, еще успеешь проверить, твой ли был ребенок.

Он проверил. Не был бы сам собой, если бы не проверил.

Незадолго до беременности жены он как раз думал о том, что сейчас и альбомы с фотографиями никто не ведет. У всех инстаграмы, альбомы в соцсетях и хранилища в облачных сервисах. Ни у кого нет красивой папочки с запечатленными мгновениями жизни.

А теперь ему остался только черно-белый снимок УЗИ. Она специально тянула до последних разрешенных для аборта недель. Чтобы побольнее ударить. Он думал, что поступает, как мужик, оставляя ей деньги, а оказалось, собственными руками убивает ребенка и калечит брата, который попал в аварию буквально через пару недель после развода.

Зря накричал на Кисточку. Она любопытная, шебутная, книжки любит и, похоже, те же, что и он. Не могла не сунуть нос в библиотеку, да он и сам разрешил покопаться в баре. Ему нравилось, как осторожно и незаметно Кисточка обживается в доме. И он почти забыл о снимке, спрятанном, словно Сергей — ребенок, в любимой подростковой книжке.

Интересно, мальчик это был или девочка?

А еще на работе случился форменный пиздец и как его разруливать, вопрос не из легких. Пожар почти полностью уничтожил одну из лабораторий и что-то подсказывало, загорелась она совсем не случайно. И — кто бы мог подумать! — единственным пострадавшим стал один из уборщиков. Находится в ожоговом, хотя врачи говорят, никакой угрозы для жизни нет, так, пара шрамов.

И если еще хоть что-нибудь случится, Сергей собственными руками придушит кого-нибудь неудачливого, попавшего под горячую руку.

А пока есть время, надо подумать, что теперь делать с Кисточкой и как вернуть ее сюда.

На столе лежат наброски, едва он на них смотрит, как тут же возвращается в утро. Когда почти силой вырванное удовольствие убедило его в том, что Кисточка не способна на обман. По крайней мере по своей воле. Хочется повторить, уже без надрыва и спешки, просто насладиться близостью. Но Женя наверняка уже спит, а ему через час на пресс-конференцию с сотрудниками и на встречу с пожарной инспекцией.

А с ее рисунками нужно будет что-то сделать. Те, что она нарисовала для него, Сергей не покажет никому даже под страхом смерти. Но есть ведь и другие, есть талант. Знакомств в сфере искусства у него немного, но, если напрячься, можно выйти на нужных людей. Вдруг у нее получится рисовать на выставки и аукционы?

Пока юная художница Евгения не стала мировой знаменитостью и спит с ним в обмен на помощь ребенку, придется придумать что-нибудь приятное, чтобы вечером при попытке затащить ее в постель его не избили мольбертом.

Цветы? Ресторан? Нет, веники он не переносит, а на ресторан вряд ли останутся силы. Зато существуют ювелирные салоны и курьеры, которые без проблем привезут подарок для маленькой Кисточки прямо в офис.

Он быстро просматривает сайт Тиффани. Вероника никогда не любила этот салон, называя его распиаренным дерьмом для малолеток. Наверное, поэтому Сергей о нем сразу и вспомнил. Кисточке такое пойдет: легкое, изящное, молодежное. Его внимание сразу привлекает браслет в виде чуть изогнутого тонкого золотого обруча с небольшим единственным бриллиантом. Несколько минут он колеблется. Такие дорогие подарки не входили в его планы. Хотя он уже скупил для нее половину художественного магазина и счет вышел куда больше восьмидесяти тысяч за браслет, но каждый такой подарок привязывал его к девушке. А привязываться очень не хотелось.

Ладно, он на нее накричал и теперь как-то должен извиниться. Вряд ли девчонка избалована дорогими украшениями. А потом, когда их отношения кончатся, сможет, если что, продать. Отличный способ успокоить самого себя. Очень наигранный.

* * *

К вечеру, когда кончаются встречи и поездки, он чувствует себя, как выжатый лимон. Отдавая последние распоряжения заму, понимает, что на бурное примирение с Женей сил уже не останется. Он просто приедет домой и ляжет спать.

Хотя нет, сначала отдаст симпатичную бирюзовую коробочку, а потом ляжет спать.

— Завтра буду с обеда, если не высплюсь, двину кони. Смета на ремонт чтобы лежала на моем столе. И еще пусть просчитают, что дешевле: отстроить новый корпус или отремонтировать этот. Держи связь с инспектором, как только станет ясна причина пожара, сразу мне смсни. Савельев что? Отправил кого-нибудь с ним говорить?

— Ничего пока. Отмалчивается, лечится. Но с нашей стороны нарушений ТБ нет, так что или мы выплатим все, что положено по закону или договоримся на какую-то более лояльную компенсацию. Лечение и так за наш счет, я могу предложить ему двойную оплату на время больничного и реабилитацию по показаниям врача на каком-нибудь море, но…

— Погоди пока. Дождись заключения. Если будет спрашивать и пробивать тему, скажи, чтобы писал на мое имя все пожелания, пока идет расследование, пусть лечится.

— Думаешь, это он? Сам поджег и сам подставился? Савельев что, дурак?

— Дурак, или нет, а счеты у него ко мне есть. Чем черт не шутит, следите там за ним. Еще мне нужно, чтобы все исследования, которые были в лабе, переделали заново. Платные за наш счет, стационарные врачи, надеюсь, уже сделать догадались. Так… что еще…

— Предлагаю напомнить Астахову, да и всему пиар-отделу, что надо бы снизить имиджевые потери…

Хороший он парень, этот зам. Хорошо, что Костя не согласился, когда Серебров ему предлагал должность.

— И звонил еще Семенов, насчет Константина Васильевича…

— С этим потом.

Сил и желания разговаривать с Костей сейчас точно нет.

— Все, свободен. Я домой.

Даже в отлаженном, работающем с японской точностью, механизме случаются сбои.

Дома хорошо. Нет, не так… дома лучше, чем на работе сейчас. Дома пахнет лазаньей на ужин, дома весело трещит камин. И пусть все вокруг тихо, но где-то в недрах огромного особняка совершенно точно уже отдыхает Рита, перемыв всю посуду, готовится ко сну в обнимку с кроликом Кисточкина девочка, а сама Кисточка… должна быть в гостиной, но ее там нет.

Сергей бы, может, и разозлился, если бы так не устал. Обиделась, похоже, спряталась и носа не кажет. Забить на нее или все-таки сходить, пообщаться на ночь глядя?

Сначала выпьет чайку и что-нибудь перекусит. Лазанья не зря так пахнет на весь этаж.

В кухне Сергей видит Риту, непривычно наряженную. На обычно сдержанной и скромной экономке длинное темное платье, в ушах жемчужные серьги, а к запаху потрясающего ужина примешивается легкая нотка духов.

— Рита, — смеется Серебров, — не забывай, что я — свободный мужчина в разводе, могу и не устоять.

— Все шутите, Сергей Васильевич. — Рита улыбается. — Рада, что вы в хорошем настроении.

— Куда это ты такая нарядная?

— У меня встреча выпускников. А после мы с одноклассником хотим вспомнить молодость и сходить в любимый ресторан. Он до сих пор, оказывается, работает. Такси приедет через десять минут.

— Отменяй.

— Сергей Васильевич, я ведь отпрашивалась…

— Рита, Рита… — Он делает большой глоток прямо из бутылки молока. — Ты со мной пятнадцать лет, а все никак не изучила. Отменяй, говорю, возьмешь машину. Рома отвезет, Рома привезет, Рома выполнит любой каприз.

— Да ну что вы, — смущается экономка, — не стоит…

— Стоит, Рит, — с нажимом говорит Серебров. — Поверь мне. Возьми водителя, позаботься о своем комфорте и безопасности.

Если пожар не был случайностью, он не хочет рисковать.

— Кстати, где Евгения? — словно между делом спрашивает Риту. — Она сегодня не работала?

— Не ругайте девочку, ей с полудня нехорошо. Лежит, даже обедать и ужинать не стала, бедняга.

— Что такое?

Кисточка не похожа на женщину, которую ссора с мужчиной доведет до болезни.

— Да ничего особенного. Так, типично женское недомогание. Я сделала ей успокаивающий чай.

Помолчав, Рита добавляет:

— Хороший у нее ребенок. Ласковая девочка, заботливая, играла весь день тихо, водичку маме таскала. Мне даже уезжать неудобно, но, вроде как, вы дома, да и Константину Васильевичу я сказала присмотреть…

О да, этому только волю дай, присмотрит от души.

— Поезжай, развлекайся. Я дома до обеда, так что не торопись.

Когда Рита уходит, Серебров долго колеблется прежде, чем подняться к Кисточке. В определенные моменты девушек стоит не трогать — в целях сохранности собственной головы. Но с другой стороны — вдруг она лишь соврала Рите, чтобы не рассказывать об истинных причинах своего состояния?

Однако на всякий случай он достает из ящика с аптечкой грелку и таблетки.

В комнате темно, даже из детской никаких отблесков или шума телевизоров. Из открытой двери на Кисточку падает слабый свет. Она действительно лежит, свернувшись клубочком, и выглядит неважно: бледная, сонная. Когда он заходит, приподнимается, но морщится и снова откидывается на подушки.

— Я пыталась спуститься вниз, — говорит. — Не получилось.

— Что с тобой?

— Ничего, — вздыхает и отворачивается. — Завтра все пройдет.

— Почему ты не сходишь к врачу?

Молчит.

— Женя-а-а… ну ладно раньше, не было денег…

— А сейчас они появились?

— Сейчас можно попроситься на прием в мою клинику.

— Чтобы вам тут же обо всем доложили?

— Думаешь, я чего-то не знаю о женском организме?

Нет, просто так он от нее не отстанет. Оставить подарок и уйти? Никакого смысла.