— Эля, а ты правда сказала тете Марине, что у нас с дядей Сережей роман?

Племяшка активно закивала головой.

— А с чего ты так решила?

— Вы же спали вместе!

Я кашляю, неожиданно для себя подавившись воздухом.

— С чего ты… кхм… взяла?

Племяшка смотрит на меня со снисходительной улыбкой.

— Я видела. Дядя Сережа спал в твоей комнате. Когда дядя и тетя спят в одной комнате, это называется роман. Я в кино видела.

Надо отключить на телевизоре все каналы, кроме детских… мне жутко стыдно, потому что в первые мгновения я подумала совершенно не о том, о чем нужно. А Элька, наивная душа, знай себе болтает ножками и ждет, когда я принесу сандалии.

Все осложняется. С каждым новым днем все осложняется. С одной стороны мне до дрожи не хочется, чтобы Эля привыкла к этому дому, к Сергею, к роскошной жизни. С другой я понятия не имею, что делать, чтобы этого не допустить. И от того чувствую, как на душе неспокойно. Посоветоваться особо не с кем. Поговорить, что ли, с Серебровым? Он-то уж точно поумнее меня. Хотя какая ему разница, привыкнет Эля к дому, или нет? Может, и я нагнетаю. Дети быстро забывают неприятности, легко меняют обстановку и способны быть счастливыми сейчас, а не в отдаленном будущем, как только наступит подходящий момент.

О том, что я уже несколько лет жду этого самого момента, будто повода достать хрусталь из шкафа, думаю, поднимаясь к площадке Ани, где уже носятся близнецы и неугомонный Леша.

Большая площадка с мягким покрытием, напоминающим искусственный газон, закрыта крышей. Здесь есть игрушки, несколько качелей и диван для взрослых. Прямо рай для прогулки в дождливую погоду: свежим воздухом дети дышат, а вот в мокрой траве не возятся.

— О, как круто, что вы пришли!

Аня счастливо улыбается.

— Жень, мне надо двадцать минут, ладно? Сможешь за ними последить? Просто чтобы никто не сломал себе шею и не откусил соседу нос. Окей?

Я растерянно киваю. Куда это она собралась и разве можно оставлять детей с девушкой, которую знаешь пару дней?

Но Аня, к моему удивлению, никуда не уходит. Она кладет под голову подушку, сворачивается клубочком на диване и мгновенно засыпает.

— Что это с ней? — спрашиваю я у детей.

— Папа простудился. И мама не спала, — сообщает Лиза.

— И как он себя чувствует?

— Ушел на работу, — пожимает плечами девочка. — Тетя сказала, у него воспаление хитрости.

— Ну вот что. Давайте тогда дадим Ане поспать и поиграем тихо. Леша, согласен? Я вам кое-что покажу.

Я захватила с собой из дома альбом и карандаши в надежде порисовать немного Элю. В день, когда мне одобрили опеку, я пообещала всю ее жизнь делать зарисовки и на совершеннолетие подарить альбом с моментами нашей жизни.

Но раз Аня спит, придется использовать альбом для развлечения детей. Знала бы, взяла бы краски для грима! А может…

Я вздыхаю и звоню Роме, чтобы принес мне краски. В конце концов, ничего страшного в том, чтобы потратить пятнадцать минут рабочего времени и сходить к соседям, нет. Правда, мне приходится идти к воротам, чтобы быстро схватить краски и унестись обратно к детям. Но те, заинтригованные, тихо сидят вокруг небольшого столика и ждут.

Двадцать минут, выпрошенные Аней, пролетают незаметно. А за ними еще двадцать и еще. Напротив меня сидят теперь совсем не Лиза с Димой и Леша с Элей, а енот, лиса, заяц и кот. Они все дружно смотрят, как я рисую им портреты и пытаются нарисовать мой.

— Ого… — Аня поднимается и удивленно смотрит в телефон. — Я больше часа сплю. И тишина… как ты их успокоила?

— Я работала в парке, на аквагриме. Детям нравятся такие штуки.

— Они даже мне нравятся. А нарисуешь мне туфельку?

— Туфельку?

— Ну да. Как у золушки. Очень надо, правда.

Пожимаю плечами и, пока дети лакомятся чаем с пирожными, рисую Ане на плече симпатичную сверкающую сиреневую туфельку из бабочек и цветов.

— Может, останетесь на ужин? — вдруг предлагает она. — Мы будем делать шашлыки.

— А муж разве не болеет?

— Ой, да у мужа тридцать семь и два была после пьянки, сам не спал, мне не давал, зато дети выспались и по мне с шести утра прыгают. Через часик Игорь вернется, пожарим мясо и сварим глинтвейн. Погода самая подходящая. Давай, дети поиграют.

Я не уверена, что это хорошая идея. Хотя, пожалуй, мы успеем вернуться к восьми — уговор на встречу в гостиной никто не отменял. Но все равно оставаться на ужин у соседей… не слишком ли это личное?

— Мне кажется, Сергей Васильевич будет недоволен, — наконец говорю. — Все же я его сотрудник.

— Так зови, — пожимает плечами Аня. — Пусть тоже забегает.

Она еще немного уговаривает, но мысль о том, чтобы позвать куда-то Сереброва, пугает меня до глубины души. Почему-то даже в форме вопроса эта идея кажется мне самоубийственной. Между нами огромная разница, пропасть, и музыку в этом спектакле заказываю не я.

Аня с подозрением на меня косится, когда я решительно отказываюсь. Наверное, видит, что мне очень хочется провести время у них, но не понимает, почему нельзя. Наконец я нахожу удобное объяснение, и оно почти правдивое:

— Спасибо тебе за приглашение, но я все же не гостья у Серебровых. Я могу вставать, когда захочу, работать, сколько хочу, но вчера я весь день плохо себя чувствовала, сегодня с утра я занималась своими делами и поработала несколько часов, после обеда, опять же, занималась Элей и пошла к вам, а если сбегу на шашлыки еще и вечером… даже у святого терпение лопнет.

— Ты что, будешь работать до позднего вечера?

— Нет, часов до девяти…

— Ну вот в девять, если не уработаешься, и приходи. Мы долго сидим, завтра муж дома.

На том и дговариваемся. Эле так нравится с детьми, что мне даже жалко уводить ее из гостей. Когда мы жили в городе, она ходила в сад, общалась и играла. В доме Сергея ей скучно, хоть она и окружена кучей крутых игрушек.

Надо заканчивать картину. Но я знаю, почему тяну, почему работаю по паре часов в день. Меня грызет совесть, но по-другому не выходит. Я просто боюсь разговора с Серебровым по завершении. Боюсь, что он не захочет нас отпустить и одновременно боюсь, что отпустит.

Вот так выглядит собака на сене.

Рисую, не забывая фотографировать процесс — это посоветовала Марина, для портфолио, если вдруг случатся и другие заказы. Время неумолимо приближается к восьми. Нужно переодеться, нужно спуститься и ждать, но… приходит сообщение, и я чувствую смесь облегчения и разочарования. Эта эмоциональная солянка изрядно веселит.

"Можешь отдыхать. Я буду поздно".

Я несколько минут колеблюсь, а затем пишу:

"Аня пригласила нас в гости вечером. Вы не против?"

"Иди. Пусть Рома проводит".

Вот и все. Просто и совсем не стыдно. Ну или немного, потому что даже с учетом полностью забитого работой времени я чувствую себя ленивой и медлительной. Даже прежняя отговорка "краска должна просохнуть" не работает.

Мы снова идем к Ане, чему очень радуются дети.

— Как нам не хватает здесь общей площадки, — сетует Аня, глядя на счастливых близнецов. — Все отгородились заборами.

Мы сидим в беседке за столом. Дети бесятся на площадке. Аня сонная, но довольная и раскрасневшаяся от глинтвейна. У нее очень приятный муж, какой-то спокойный и немногословный. От мангала идут умопомрачительные запахи. Еды столько, что кажется, будто они ждали роту солдат на ужин.

— Почти, — смеется Аня. — Должны были приехать сестра с мужем, но не успели, приедут утром. Так что вся еда наша.

Мы болтаем о всякой ерунде, пьем горячее вино и мне так хорошо, как не было уже давно. Здоровая и счастливая Элька бегает с новыми друзьями, изредка подбегая к столу, чтобы ухватить из моей тарелки креветку или кусочек картошки, а затем снова возвращается к своим. Игорь занят какими-то бумагами, в которые утыкается, когда не занимается мясом и не ест. Аня только фыркает.

— По-моему, громче всех радовался он, когда вы написали, что придете. Не надо меня развлекать.

— Я все слышу, — задумчиво отзывается мужчина.

Аня смешно морщится и показывает ему язык.

— Она делает то же самое, когда в ее кофейне проверки. Вообще неясно, есть у меня жена, нет жены, по дому тень бродит.

— Хорошо, что мы в противофазе так. Я была принципиально против нянь, но скоро Лешенька будет выше меня.

— Угу, — добавляет Игорь, — и перестанет бояться меня. Тогда от дома останутся руины.

С площадки вдруг доносится рев, в котором я, похолодев, узнаю Элькин. Но прежде, чем подрываюсь смотреть, что случилось, виновница переполоха является сама, на руках у какого-то парня, на вид чуть постарше меня. Коленка у племяшки разбита, а следом плетутся виноватые Лиза и Дима и чуть потрепанный Лешенька.

— Что случилось?! — спрашивает Аня.

— Да ничего, с качелей свалилась, — отвечает парень. — Беситься надо меньше. Все, малышня, залезли на скамейку и дружно ужинаем, активные развлечения на сегодня закончены.

Аня ведет меня в дом, чтобы промыть Элину коленку и намазать зеленкой. Меня поражает обстановка. Все же дом Сереброва еще не закончен, в некоторых комнатах нет ремонта, в некоторых лежат нетронутые упаковки с материалами, да и я развернула в гостиной целую художественную мастерскую. А дом Ани — настоящий шедевр, иллюстрация идеального сочетания вкуса и достатка.

— А кто это? — спрашиваю я.

— Брат Игоря, Алекс. Мы его не ждали, вообще он в городе живет, но иногда приезжает. Единственный авторитет для Лешки, потому что его тренер. Даже не знаю, что сказать… позвали, называется, в гости, чуть ребенка не угробили… их невозможно оставить одних!

— Да ладно, — отмахиваюсь я, — она и с моим присмотром умудряется разбивать коленки. И я разбивала.