— По лицу вижу, — усмехается Серебров, — сейчас что-нибудь ляпнешь.

— Ну да… но я не знаю, что ляпнуть, потому что адекватных аргументов против у меня нет.

— А ты растешь, Кисточка, — смеется он. — Аргумент у тебя один: ты считаешь, что тратить чужие деньги — плохо. Но елка стоит в моем доме. Я не хочу, чтобы на ней висели пластиковые шарики с трескающейся краской. Раз уж наряжать, то прилично. Стеклом. Мне нравятся игрушки в советском стиле, посмотри в торговом, там был отдел.

— Ты хоть представляешь, сколько надо этих игрушек на две елки?

— На шесть, — поправляет он.

— Что?!

— Одна, большая, в гостиной. Вторая у тебя в кабинете. Третья у Элины. Четвертая у Кости, правда к нему влезла только маленькая, и то, наполовину в коридор торчит. Вот Костя-то обрадуется. Пятая на кухне, тоже маленькая. Шестая у нас.

— А ты ничего не делаешь в пол силы, да? — пораженно бормочу. — Может, проще сразу упаковать весь отдел?

— А как же приятный процесс выбора? — Он обнимает меня, и как-то спорить уже не хочется. — Развлекайтесь. Это ведь единоразовая трата. Если не уроним елку, сохраним игрушки на следующий год. И еще купи что-нибудь мне.

— Например? Плюшевого оленя под елку?

— Нет, — Серебров делает вид, что раздумывает, — комплект белья, платье, туфельки…

— Тебе?!

— Кисточка, уж у тебя-то с намеками все должно быть нормально. Тебе. Но мне. Ты поняла, в общем, да? И платье ребенку. Не в коньках же она будет встречать.

— Может, сразу список напишешь?

Где-то внизу раздается подозрительный шум, и наше игривое настроение стремительно улетучивается.

— Это что? — с подозрением интересуется Сергей.

— Это, кажется, кот уронил елку… ты все еще уверен насчет стеклянных дорогих игрушек? Может, я фетровых наделаю?..

— Убью кота, — мрачно цедит мужчина сквозь зубы и несется вниз.

Да, дом изменился. Теперь в нем не бывает ни минуты тишины.

Мысль о том, что собственная кредитка — это не совсем правильно, не отпускает меня вплоть до следующего дня, когда мы с самого утра едем в торговый. Сначала покупаем платье для Эли. Естественно, розовое, естественно, как у принцессы, с маленькой короной со снежинками в комплекте.

Потом долго выбираем игрушки. Едва я попадаю в отдел, о котором мы с Сергеем говорили, сразу понимаю, почему он отправил нас именно сюда. Сколько бы ни стоили эти украшения, они идеальны. Здесь нет огромного количества блесток, как в прочих новогодних магазинах. Здесь в каждой игрушке душа и история, даже если игрушка пару месяцев как вышла с конвейера. Щелкунчик, герои мультфильмов, тематические коллекции. Элька, едва дыша, смотрит на коробку с коллекцией по мотивам "Красавицы и чудовища", и не верит, что мы покупаем ее к ней в комнату. С трудом, но я прихожу к компромиссу с нежеланием тратить полугодовую зарплату на игрушки: покупаю для каждой елки по одной коробке в едином стиле, и к каждой добавляю по коробке бус и гирлянд. Должно получиться красиво, не аляписто. Елка в европейском стиле — едином цвете и строгой геометрии, но с советским колоритом. Так сказать, сплав вкуса Сереброва и моей страсти к художественному порядку.

Спустя минут двадцать я уже сама чувствую себя, как Эля, увидев набор игрушек на художественную тему: краски, кисточки, палитры из тончайшего стекла, расписанные нежными красками. Удержаться не могу, фотографирую и отправляю Сереброву.

"Если пушистая жопа из разобьет, то станет главным новогодним блюдом. Купила?".

"Еще нет".

"Я на тебя обижусь, если не купишь".

Бедный Рома: мы уже уходим из магазина, а он все таскает коробки с украшениями в машину и хорошенько их там укладывает, чтобы не разбить по дороге. Сначала я рвусь ему помогать, но потом понимаю, что на такие нагрузки нога еще не рассчитана. Мы отправляем Элю поиграть в детский городок, а сами бредем вдоль витрин кондитерских и закусочных. Марина все интересуется, почему я такая задумчивая.

— Я просто немного не уверена… как бы тебе объяснить: я боюсь, что влюблена не в Сергея, а в его обеспеченность.

— Сложная ты баба, Липаева, — хмыкает подруга. — Серебров симпатичный?

— Конечно.

— Умный?

— Да.

— Чувство юмора? Адекватность? Вредные привычки?

— Да все нормально, Марин.

— Секс как?

— Вот все тебе расскажи. Не жалуюсь.

— Ну вот, — Марина вырывает у меня из рук карточку и хмыкает, — богатый. Деньги на тебя тратит и, что интереснее, тратит на ребенка. Что тебе еще от мужика-то надо?

Я пихаю вредную подругу, в плечо. Мы садимся за столик на фудкорте, чтобы видеть детскую площадку и одновременно что-нибудь попить.

— Ну сомневаешься, значит, заставь его раздать деньги бедным, и живите в твоей двушке в спальном районе, делов-то? Жень, ты слишком много думаешь. Ты встретила парня, он встретил тебя, вы вместе, вам круто, будет не круто — разойдетесь. Разумеется, если бы он был не харизматичным миллионером, а лысеньким доцентом, ты бы не втрескалась. Ну так и Серебров бы вряд ли возбудился от хромой и косоглазой проститутки.

— До чего же ты языкастая, — бурчу я.

Пока мы переругиваемся, я не замечаю движение справа, и лишь когда какая-то девушка в форме служащей торгового центра встает прямо перед нами, поднимаю на нее глаза. Вдалеке стоит тележка с мусором — женщина убирает столики фудкорта. Последствия травмы еще есть: я не сразу вспоминаю, кто передо мной.

— Ну поздравляю, — говорит Вероника. — Отхватила себе выгодную партию. Чудовище снова превратилось в принца? Даже интересно, как тебе удалось.

— Интереснее, как ты умудрилась его в это чудовище превратить, — холодно отвечаю я.

На лице рыжеволосой красотки не то презрение, не то ненависть. Хотя я, в отличие нее, не косячила с таким самозабвением.

— Не советую обольщаться. Любовницы моего мужа исчезают с такой же скоростью, с которой он окружает их сказочной жизнью.

Марина хватает со стола поднос и тыкает в грудь Вероники.

— Можете забрать подносик.

Я так зла, что, наверное, готова ввязаться в безобразную женскую свару. Когда она оставит нас в покое? Почему я не могу пройтись по магазинам без угроз и обещаний скорого расставания?

К счастью, я не успеваю ничего ответить. Веронику мягко, но настойчиво отрезает от нас из ниоткуда появившийся Рома.

— Извините, но вам нельзя приближаться к Евгении Михайловне.

— Что? — Вероника недоверчиво смеется. — Ром, ты чего? Ты же меня лет десять знаешь!

Ромино лицо непроницаемо и бесстрастно. Он отстраняет бывшую Сергея, и монотонно повторяет:

— Если вы не уйдете, я вызову полицию.

— Вот! — Марина торжествующе вскидывает палец. — Время реакции охраны — меньше двух минут. А ты тут сидишь и раздумываешь, любовь у вас или так… ладно, идем, что-то мне расхотелось пить и захотелось мороженого. Эльке тоже прихватим, она сейчас набегается.

Мне хочется поехать домой, но в то же время берет здоровая злость. И что, вот так все время вспоминать, портить себе настроение, нервничать и передавать беспокойство Эле? Рома рядом, Рома придет на помощь, а отказываться от предновогодней суеты в первый раз, когда у меня есть на нее силы и деньги? Это глупо, а еще глупее не купить себе платье.

Пока Марина с Элей едят мороженое, я отправляюсь за бельем. И уже в примерочной вижу сообщение Сереброва:

"Ты как?".

От него, конечно, ничто не укроется.

"Хорошо. СМС-ки о списании разве не приходят?".

"Ты еще дилетант".

"Тогда не покажу белье, которое я выбрала. Мучайся".

"Эй! Кисточка!".

Но я смеюсь и убираю телефон в сумку, продолжая выбирать наряд с куда большим удовольствием.

* * *

Костя возвращается утром, за день до Нового Года. Сергей сам едет за ним в аэропорт. Эля спит, а вот у меня сна ни в одном глазу, я сижу в гостиной и лениво глажу сонного кота. Удивительно, но елки его практически перестали интересовать после первого падения, чего не скажешь о кровати Сергея. И с этой страстью бороться бесполезно.

За окном валит снег. Скоро Новый Год, пожалуй, лучший в моей жизни. Я почти здорова, немного побаливает при нагрузках нога и ноет рука, если долго рисую. Головные боли почти исчезли, но процедуры продолжаются, впереди еще несколько этапов лечения.

Риту отпустили на все праздники, и я размышляю, как бы так предложить Сереже, чтобы я готовила хотя бы частично. Он намерен заказывать еду из ресторанов. Но мне бы хотелось им готовить, пусть не круглосуточно, но… завтрак или ужин, что-нибудь домашнее и любимое.

Елка стоит, большая, метра два, пушистая красотка. Игрушки можно рассматривать часами, настоящее сокровище. Горит камин, уютно согревая. Кот мурлычет под моими руками, ластится. И я проваливаюсь в дремоту, убаюканная треском дров и кошачьим сопением.

Просыпаюсь от хлопка двери, подскакиваю и слышу возмущенное "Мяа-а-а-а-ау!" — кот свалился с моих колен.

— О, жопу пушистую прижали, — раздается веселый голос Сергея.

Они с Костей стоят в холле, стряхивают с курток снег. Я впервые вижу их вместе вот так близко, и невольно поражаюсь неуловимому сходству.

— О, Женя, — хмыкает Костя, — поздравляю с выпиской.

— И тебя. Как дела?

Вместо ответа он задирает штанину и показывает протез.

— Как у терминатора, — улыбается он. — Предлагали маскировку, но я решил, что в случае зомби-апокалипсиса, как в кино, прикручу автомат и буду крут.

— Вы голодные? — смеюсь. — Сделать омлет с беконом?

— Да! — Костя проходит к лестнице. — Я голодный, капец, но хочу переодеться.

— Не ори там, — кричит ему Серебров, — ребенок спит.

Я отправляюсь готовить ранний завтрак, нахожу в холодильнике блинчики и салат с авокадо — Рита всегда с вечера оставляет что-нибудь на перекус, но все равно делаю омлет.