— Перед тобой, что ли?

— Перед законом и акционерами.

— Чушь.

— Нет. Девенпорт уже арестован.

Рупперт поджал губы.

— А я при чём?

— Я просчитал всю пирамиду. Вы будете покруче Понци, — сказал Джек, окинул взглядом окружающую его роскошь библиотеки. — Неужели этого было мало? Миллиард захотелось скосить?

— Щенок! — зло бросил Рупперт. — Зарвался. А самому мало?! Хочешь убрать меня с дороги? Должность под себя подмять? Ты алчный, молодой пёс, которому нужно всё и сразу, я давно тебя раскусил!

— Мне не нужно ничего вашего, — набычился Джек. — Своего хватает!

— Да-да-да, — издевательски зацокал языком Рупперт, приближаясь. — Своего? А ты сам где был бы, если б не чужие деньги и наша поддержка? До сих пор бегал бы по магазинам в Бронксе с КПК и собирал заказы, если бы не мы! Где твоя благодарность, Рэндалл?

— Осталась в Каракасе. В одном стакане воды в день и пачке чипсов. В грузовике, который протаранил мой автомобиль. И в автоматных очередях…

— Боже… это правда? — послышалось позади. Это была Меделин. Сглотнув, она вошла в кабинет, но остановилась у кресла. Повысила голос и требовательно, с жёсткой хрипотцой повторила: — Рупперт! Говори! Это правда?!

Мистер Кроннен-Стоу усмехнулся и с вызовом ответил:

— А даже если так? Сколько ещё мне терпеть этого твоего альфонса? Думаешь, я ничего не понял?! «О, Рупперт, парню надо помочь, — передразнил он Меделин, — такие кадры надо взращивать… Он талантлив. Он принесёт нам миллионы…». Ну что, взрастила? Что ещё ты ему взрастила, этому горячему латиносу?!

— Прекрати, Рупперт, ты несёшь… — заговорила Меделин, но закончить не успела. Взбешённый Джек схватил её мужа за грудки и навис над ним, придавив к столу.

— Что ты себе позволяешь?! Я — не любовник твоей жене!

— Я тоже всё знаю, — прошипел Рупперт. — Воспитанничек… Про ваши встречи в кафе, ресторанчиках, задушевные разговоры и что там дальше было, а?

— Ничего! Извинись перед Меделин, гад! — прорычал Джек. — Сейчас же! А не то я…

— Хэй, Джек Рэндалл! Убери руки от моего отца! — звонкий девичий голос заставил всех повернуть головы к выходу из кабинета. Джудит в джинсах и футболке стояла, расставив ноги и направив пистолет в голову Джеку. Наверное, взяла в сейфе…

Джек опешил и выпустил из рук лацканы пиджака Рупперта.

— Джуд, ты чего? Он оскорбил твою мать…

— Это ты оскорбил мою мать. Своим присутствием! И всю нашу семью! Папа прав! Прав! — взвизгнула Джуди. — Они разводятся из-за тебя!

— Убери пистолет, Джуди! — приказала Меделин.

— Нет! С меня хватит всего вашего притворства! Я уже не могу слушать ваши перепалки из-за этого типоса! — Джуди мотнула головой в сторону Джека и взвела курок. — Всё! Нет любовника, нет проблемы! Аста ла виста, бэби!

Джек сглотнул, поражённый ненавистью в глазах девушки, но, прежде чем он придумал, что сказать, Меделин крикнула:

— Остановись, Джуд. Это твой брат!

Воцарилась пауза.

— Джек — твой брат, — с громким выдохом повторила Меделин. — Старший брат.

— Как это… брат? — Дочь опустила пистолет, бледнея.

— Да ты с ума сошла, Меделин! А на вид вроде нормальная… — пробормотал Рупперт, осторожно отодвигаясь от Джека и вынимая из рук дочери кольт. Ткнул пальцем в Джека. — Это не Пол, дорогая! Пола нет. Больше десяти лет, как нет!

— Да. Я знаю. Ты купил ему чёртов Феррари, и он разбился. И я не помешалась, — сухо ответила Меделин. — Джек — мой сын.

— Во сколько же ты его, в пятнадцать родила? — издевательски спросил Рупперт.

— В шестнадцать.

У Джека пересохло во рту, происходящее показалось нереальным. Он опёрся рукой о стол.

— Мы с его отцом, — продолжала Меделин, — кубинским военным, познакомились, когда я и мои одноклассники решили повеселиться, и на яхте вместе с хиппующим дядей одного из них, нарушили закон, отправившись на Кубу. Нам было весело, очень весело. Много танцев, запрещённой выпивки, всего. Голова шла кругом. А парень из Гаваны был очень красив. Как ты, — Меделин заглянула в глаза Джеку. — Ты — абсолютная копия Эдуардо, Джек! Я чуть в обморок не упала, увидев тебя на том корпоративе. Может, только на пол головы выше.

Джек не знал, что сказать. Она, правда, помешалась? Нет, глаза нормальные.

— Чуть позже я даже тайком сделала тест ДНК. Чтобы убедиться. Для этого я и пригласила тебя к нам домой, на обед в первый раз. Всё просто, достаточно было стакана с остатками слюны и упавшего на кресло волоса. И да, генетики подтвердили — ты — мой сын, на девяносто девять процентов.

— Ты что, бросила его? — возмущённо спросила Джуди.

— Мне было шестнадцать. Мать забрала его у меня, — отрезала Меделин, — и унесла неизвестно куда. Просто унесла, даже не дала назвать! Её выворачивало от того, что я шлюха. Да-да, так она меня и называла! Моя мать ненавидела меня потому, что я забеременела от кубинского революционера, а они все для неё были революционерами, коммунистами и нелюдями! — говорила Меделин. — Она ненавидела меня потому, что не может засудить отца ребёнка! Я ведь даже не знала его фамилии! Это просто была одна ночь, замечательная, жаркая, роковая! Бабушка гораздо позже узнала о том, что мать избавилась от младенца. Они разругались, и бабушка выгнала нас обеих. Лишила наследства. За это мать тоже ненавидела меня, а ещё за то, что я не оправдала её надежд.

— Как ты меня, мама… — пробормотала дочь.

— Чушь! Я люблю тебя, Джуди!

— Ага, ты и Джека, выходит, любишь… Только как-то странно…

— То есть Рэндалл — не твой любовник, — изумлённо пробормотал Рупперт, крутя в пальцах пистолет.

— Нет. Инцестом я не занимаюсь.

— Радует. Только почему ты мне не сказала? Ему не сказала? — вскинул брови Рупперт. — Зачем нужен был весь этот цирк?!

— Затем, что однажды, когда я попыталась заговорить с тобой исподволь об этом, — ответила Меделин, — ты сказал, что не стал бы даже кофе пить за одним столом с женщиной, которая бросила своего ребёнка! И уж точно не стал бы с ней общаться и доверять детей! Вот что ты сказал! Что кукушек нельзя подпускать к детям! Ты мог забрать у меня Джуди! А я не кукушка, и не шлюха…

Глаза Меделин наполнились слезами. Джека разрывали противоречивые чувства.

— Меделин, но почему вы мне не сказали? — хрипло спросил он. — Ведь я же…

— Зачем? — перебила Меделин, ломая себе пальцы. — Чтобы ты тоже возненавидел меня? Мне нравилось, что ты смотрел на меня с восхищением! Гордился знакомством со мной, прислушивался к советам! Ты просто не знал, что я на много лет забыла о тебе! Вычеркнула из памяти и не искала, хотя могла… И только когда погиб Пол, я поняла, что это мне воздаяние. За другого сына. Кара!

— Допустим. Но десять лет, — проговорил Джек, не узнавая свой голос и чувствуя, как пол проваливается куда-то в преисподнюю, и вся привычная жизнь вместе с ним складывается гармошкой, как взорванное здание. Гул от взрыва и ядовитая пыль разлетались по голове. — Мы были знакомы с вами десять лет!

— Я дала тебе всё, что могла, за эти годы! — ответила Меделин. — Разве твоя жизнь не изменилась к лучшему?

— Изменилась…

— Мать у тебя уже есть, она тебя воспитала, как умела. Что она не смогла, добавила я. Наследство ты получил, причём от моей бабушки. Я сказала ей, что не буду претендовать ни на что, и всё отдаю тебе.

— Погодите. Сеньора Эва Ортис де ла Вега — моя прабабушка? — округлил глаза Джек. В горле запершило.

— Да, дорогой.

Рупперт взглянул на Меделин гневно:

— То есть всё, что ты болтала про родовое имение испанских конкистадоров, не выдумки? Так, выходит?! Рэндалл получил наследство пять лет назад. Именно тогда, когда мы сидели в финансовой заднице! Получается, мы могли получить всё, а досталось Рэндаллу?! Ты точно тронулась!

— Мы выкрутились, — парировала Меделин. — Имение его по праву. Сотни лет оно передавалось по мужской линии. Джек — первый мальчик за несколько поколений. Даже Пол… нет Пола… И всё, не будем об этом.

— С каких пор в тебе взыграло благородство?! — разорался Рупперт. — О да, мы выкрутились! А сейчас опять будем крутиться, как ужи на сковородке, потому что твой дорогой сынок раскопал все подводные камни твоей же схемы. Надеюсь, ты рад узнать, Рэндалл, что твоя мать, Меделин, ещё и злостный финансовый гений. Потому что она — автор всей пирамиды, в которую, как выясняется, мы полезли из-за того, что ты получил наше наследство. Ты слышала, Джуд? Как однако тебя любит маман!

— Папа! Ты снова только о деньгах! — в сердцах стукнула ладонью о притолоку Джуд.

— А о чём же ещё?! О душе? Будешь молиться о душе, если меня посадят. Правда тогда пусть сажают вместе с Меделин. Я скажу, что она обвела меня вокруг пальца и проворачивала делишки за моей спиной, достаточно долго. У меня есть доказательства! И на горизонте мерцает пожизненное…

— Ты не посмеешь! — снова схватил его за грудки Джек.

Рупперт спокойно убрал его руки.

— Посмею. Я ревновал её к тебе, дорогой… кто ты там мне, пасынок… последние несколько лет. Посылал к чертям в задницу, чтобы ты только исчез с глаз долой! И чтобы моя жена не смотрела на горячего латиноса такими глазами за семейным обедом! Да мне кусок в горло не лез! Боже, куда я тебя только не посылал! А ты, сволочь, постоянно возвращался! Пришлось пойти на крайние меры, и нате! Опять жив! Меделин, он случаем не в рубашке родился? Нет?! Значит, наверняка кубинец, с которым ты веселилась, был потомком Че Гевары или одного из Кастро! Потому что так выкручиваться из любого дерьма мог только тот, у кого предки переплывали каналы с аллигаторами, не иначе…