– Вы опасаетесь, что по возвращении в пансион миссис Аллингем прочтет вам проповедь о недопустимости свиданий с молодым джентльменом, даже если кроме вас и его на пикнике присутствовало еще девять человек?

– Боюсь, что так, мистер Мэйленд. Миссис Аллингем нелегко пришлось в эту зиму, и теперь она проявляет излишнюю осторожность.

Эмили и в самом деле могла понять директрису. Сколько писем попечителям и родителям девочек ей пришлось написать, чтобы успокоить их и убедить, что пансион Святой Маргарет не переживает падения нравов! И все же некоторые родители забрали своих дочерей из пансиона, и их места до сих пор не заполнились.

Мистер Мэйленд не стал настаивать, но Эмили не успела обидеться на его равнодушие, так как он принялся расспрашивать ее о планах на предстоящие летние месяцы. В июне Эмили еще должна была находиться в пансионе, но июль и половину августа она могла делать что пожелает. Вот только пожеланий у нее не было, вернее, не было возможностей проводить время где-то за пределами школы.

Навряд ли кто-то пригласит ее погостить, и уж точно этим кем-то не будет ее брат или его жена.

– Моя сестра будет рада, если вы проведете в поместье мистера Кронбери две или три недели, – тут же предложил Мэйленд.

Эмили не хотелось, чтобы он испытывал к ней чувство жалости, поэтому она покачала головой.

– Признайтесь, вы придумали это только что! А миссис Кронбери и не подозревает о том, что вы приглашаете к ней в дом незваных гостей, – она постаралась говорить в шутливом тоне.

– Я приглашаю не малознакомую даму, а старого друга нашей семьи, – тотчас возразил Мэйленд. – Друзьям Джулия и ее супруг всегда рады, тем более что она уже вспоминала о вас, когда говорила о будущем летнем сезоне. Ей кажется несправедливым, если вы проведете лето, прогуливаясь по кладбищу!

Эмили не осмелилась спросить, насколько забота о мисс Барнс является следствием заботы миссис Кронбери о будущем брата. Может ли быть так, что Джулия способна навлечь на себя гнев матери, недовольной сближением сына с неподходящей девушкой?

– Что ж, если миссис Кронбери будет так добра, я постараюсь не доставить ей хлопот, – сказала Эмили.

– Уверен, она будет очень довольна. Вы нравитесь ей, к тому же она знает, что я буду счастлив видеть вас, – без всякого смущения произнес джентльмен.

Эмили покраснела и опустила голову, чтобы поля шляпки скрыли ее румянец. Высказывания Мэйленда становились все более определенными, и ей все больше и больше нравилось проводить время в его обществе.

Оживление в компании достигло своего апогея, и парочка больше не могла беседовать только друг с другом, но все равно Эмили осталась весьма довольна пикником. Даже то, что на обратном пути она заметила Хелен, не испортило ей настроения. Будь мисс Эйвери на ее месте, она бы уже начала искать себе замену, собираясь покинуть пансион, едва лишь джентльмен объяснится, но Эмили не была столь самонадеянна, пусть даже сегодняшняя встреча с Мэйлендом заставила ее краснеть и волноваться.

26

– Ну, что ж, ваши цветы пестрят даже более яркими красками, нежели те, какими их одарила природа, – Эмили поочередно обходила девочек, разместившихся со своими картонами на старых надгробиях, за которыми давно никто не ухаживал. – Миссис Аллингем обещала, что на следующей неделе нам позволят пойти и осмотреть место нашего будущего сада.

Девочки радостно зашумели, и Эмили улыбнулась, разделяя их радужные надежды. Соседний с пансионом дом попечителям все же удалось приобрести, причем за весьма умеренную цену, и сейчас нанятые работники разбирали старые склады, освобождая место для сада и огородика.

Конечно, этой весной уже вряд ли удастся посадить цветы, но можно будет разбить грядки и проложить дорожки, а осенью высадить деревья и кусты. Эмили собиралась вместе с девочками зарисовывать сад на каждом этапе его существования, чтобы будущим поколениям учениц осталась память о том, как выглядело их место для игр прежде.

– Мисс Барнс, вам только что доставили записку, – к Эмили спешила Руби, придерживая подол платья, чтоб не задевать надгробия – она считала это плохой приметой.

Эмили поблагодарила горничную, но не смогла сразу прочесть послание – урок закончился, и она должна была проводить девочек в школу и проследить, чтобы все они вымыли руки перед тем, как идти пить чай.

Любопытство щекотало ее на протяжении всего чаепития – почерк на свернутом листке бумаги был ей незнаком, а значит, записку не могла прислать тетя Фанни или миссис Кронбери. Больше не было никого, кто мог бы прислать ей весточку, если только это не… Эмили торопливо допила чай, почти не слушая болтовню миссис Фирман.

В уединении своей комнаты она наконец развернула письмо.

«Мисс Барнс! Не в моих силах ждать июля, когда вы сможете приехать. Я и не думал, что окажусь так нетерпелив, но я должен с вами увидеться до того, как покину Брайтон. Мы знакомы уже так давно, что вы простите мое нетерпение. Окажите мне честь встретиться со мной возле церкви в ближайшую пятницу, я буду ожидать вас там с трех часов пополудни столько, сколько потребуется. Я знаю, что вы можете быть заняты или рассердитесь, но надеюсь на ваше добросердечие и покорно снесу ваши упреки.

М.Р.»

Эмили два раза перечитала записку.

– Не может быть, чтобы он решил сделать мне предложение! – воскликнула она. – Но иначе зачем он торопит меня с этим свиданием? До моей поездки к миссис Кронбери остается еще больше двух месяцев, и, если он и в самом деле влюблен в меня, он не захочет столько ждать. Ах, существует множество причин, по которым он может искать встречи со мной, не касающихся нашего объяснения. Только бы это не было какое-нибудь ужасное известие! Неужели мистер Мэйленд… Роджер… должен уехать из Брайтона раньше, чем собирался? Его мать, возможно, нашла ему невесту, или его отец решил отправить его на континент? Что же такого могло случиться?

За дверью послышались голоса, должно быть, возвращалась Хелен, и Эмили поторопилась спрятать записку в шкатулку. Позже она снова хотела перечитать письмо и вновь испытать это необычное волнение, которое можно было объяснить только одной причиной – написавший записку джентльмен ей не безразличен.

До пятницы оставалось еще два дня, и Эмили подумала, что все это время будет волноваться и подтрунивать над собой из-за этого волнения. И то, и другое было внове для нее и поэтому наполняло ее существование новыми красками, подобными тем радужным цветам, что использовала маленькая Эми Ли, чтобы сделать свои рисунки более яркими и заслужить похвалу мисс Барнс.

Мисс Эйвери, заходившая в комнату, чтобы взять шаль, снова ушла, и Эмили вскоре тоже вышла, до ужина она хотела еще побывать в библиотеке. После ужина Эмили немного поболтала с мистером Хотчинсом и поднялась в свою спальню за рисунком вышивки для скатерти, выполненным ею по просьбе миссис Фирман. В коридоре она увидела, как из их с Хелен комнаты вышла мисс Брент и направилась к себе.

Эмили удивилась – мисс Брент никогда не заглядывала к ним, что же заставило ее прийти сейчас? Хелен в комнате не оказалось, и спросить Эмили было некого. Она взяла свой рисунок и снова спустилась вниз, задавать вопрос самой мисс Брент ей не хотелось.

Спустя полчаса к Эмили подошла одна из горничных и попросила немедленно явиться в кабинет миссис Аллингем. Эмили уже привыкла к тому, что от бесед с директрисой не стоит ожидать ничего хорошего, и исполнила приказание с некоторой тревогой. Пусть ей и не в чем было упрекнуть себя, все же визит к миссис Аллингем – не лучший способ скоротать весенний вечер.

Позже Эмили не раз с горечью думала о том, что ее предчувствие оказалось слишком слабым и неуверенным и не смогло предупредить ее о том, что ожидает ее в кабинете миссис Аллингем.

Директриса, по обыкновению, восседала за своим столом, у ног ее ластились, отталкивая друг друга, неизменные любимицы-кошки.

– Мисс Барнс, я должна сказать вам, что пансион Святой Маргарет больше не нуждается в вас, – своим сухим голосом сообщила миссис Аллингем, едва Эмили примостилась на краешке стула, повинуясь жесту директрисы. – Вы должны сегодня же собрать свои вещи, а утром вы покинете это место навсегда.

Эмили показалось, что на мгновение она оглохла и ослепла. Возможно, это был кратковременный обморок, последствие шока, но вскоре она вновь могла смотреть на миссис Аллингем с ее желтоватым лицом и кошачьими шерстинками на коричневом платье.

– Могу я спросить, что я… что послужило причиной моего увольнения? – слабым голосом спросила Эмили, отчаянно желая вновь обрести силы и уверенность в себе.

– Я в своем праве, мисс Барнс, и вовсе не обязана объяснять вам, почему принимаю то или иное решение. Тем более что вы и сами знаете, какова ваша порочная натура. – Миссис Аллингем не могла не ожидать вопросов и отвечала бесстрастно и неторопливо, ее тон не вязался со словами, а потому смысл высказывания не сразу дошел до Эмили.

Но едва она поняла, злость вернула ее голосу прежнюю выразительность.

– Теперь, когда я не служу у вас, я требую объяснений и не уйду отсюда, пока не услышу их, – решительно заявила девушка.

Миссис Аллингем поморщилась, словно повышенный тон Эмили раздражал директрису, а кошки у ее ног перестали урчать.

– Вы с самого начала выказали себя дерзкой и самоуверенной, но я надеялась, осознание того, насколько большую милость вам оказали, приняв в наш пансион, заставит вас вести себя как подобает. Я обещала вашей тетке принять вас, но теперь я понимаю, что мне не следовало соглашаться, несмотря на мою дружбу с миссис Пэйшенс.

– Вы так и не объяснили, что я такого сделала, чтобы оказаться недостойной преподавать в этом пансионе, особенно учитывая то, что эти стены повидали немало интриг и хранят много неприглядных секретов, – выпалила Эмили.