— Да-да, Тимур Алиевич меня предупредил, — кивнула Тамара Алексеевна, как значилось на бейджике. — Я возьму вашу верхнюю одежду, — она вышла из-за стойки и подошла к большому шкафу. — Там можете взять бахилы, — женщина указала на коробочку, где лежали пластиковые колбочки с бахилами. Совсем как в частной клинике.

Насколько увидела Виолетта, когда администратор открыла шкаф и развесила её куртку на плечиках, здесь имелись и полочки для обуви, так что при желании она могла бы переобуться в тренировочные туфли и оставить ботинки тут. Но Виола не собиралась задерживаться на вражеской территории ни одной лишней секунды и хотела иметь возможность сбежать при малейшей возможности. Поэтому она надела бахилы и проследовала за Тамарой Алексеевной мимо нескольких дверей в самый конец коридора к тёмно-коричневой дверке с лаконичной надписью «Президент», выполненной витиеватым шрифтом на золотой табличке.

Администратор сделала приглашающий жест и удалилась, а Виолетта, проведя ещё один сеанс успокоительной гимнастики, постучала три раза и настороженно приотворила дверь, мгновенно встретившись взглядом с хозяином роскошных апартаментов. В первые мгновения ей захотелось захлопнуть дверку и уносить ноги подобру-поздорову, и только ответственность за учеников и их предстоящий турнир удержала на месте, а потом и заставила войти в клетку зверя.

— Долго же мне пришлось ждать этого визита… — начал Тимур ядовитым тоном. — Проходи, я не кусаюсь… если не спровоцируешь, конечно, — и улыбнулся так страшно, что ноги мгновенно приросли к полу и не осталось сил сделать и шагу.

Виолетта по инерции прикрыла за собой дверь, но так и осталась стоять на пороге, глядя в прищуренные глаза бывшего одноклассника.

Виола пыталась расшифровать взгляд Гаджиева. Теперь, когда они уж точно наедине, ему можно не притворяться. Если он помнит о той ночи, то именно сейчас даст об этом знать. Ведь даст? Она продолжала вглядываться в лицо мужчины, расположившегося за большим письменным столом, на котором были разложены какие-то документы, но не видела ни насмешки, ни издёвки. Да, было превосходство, но для Тимура это обычное состояние, а ещё небывалое удовлетворение, словно он чем-то очень доволен.

— Ну? И долго будешь там стоять? — Гад глянул на настенные часы. — У меня время не резиновое.

Виолетта обратила внимание, что у Тимура влажные волосы, а ворот чёрной рубашки расстёгнут. Лёгкая щетина его совсем не портит, придавая оттенок умеренной брутальности. В этот момент, без обычного лоска, он выглядел особенно привлекательно и как-то по-домашнему, что не вязалось с кабинетом, обставленным в строгом деловом стиле. Хорошо, что его чары уже давно на неё не действуют, а вот какая-нибудь неопытная девчонка уж точно бы повелась и растаяла.

— У меня как раз закончился индив и я собирался в душ, когда ты написала, — отреагировал президент клуба на пристальный взгляд гостьи. — Так что уж прости, но высушиться до конца я не успел. Хотя нашему разговору это в любом случае никак не помешает. Присаживайся, пока я предлагаю.

— Здесь даже душевая есть? — Виола уловила самое важное из этой тирады и таки сделала несколько неохотных шагов по направлению к хозяину кабинета.

Он посмотрел на неё вальяжно, как человек, который всё на свете предусмотрел:

— Есть, и не одна: отдельно мужские и женские для учеников плюс ещё две для тренеров. Я обеспечил посетителям и сотрудникам максимальный комфорт. Что бы ты там ни думала обо мне, я забочусь о тех, кого беру под своё крыло.

Кто бы сомневался, Гаджиев всегда всё делает на высшем уровне. Наверняка и танцевальный зал тут на зависть многим, а паркет на полу уж точно самого высокого качества. Ей вдруг очень захотелось убедиться, верны ли эти предположения, и увидеть, насколько повезло воспитанникам Тимура. Да-а, вот он — танцклуб её мечты. Если бы в своё время у неё была возможность посещать такой, она была бы счастлива.

Виолетта подошла ещё ближе, а потом её колени дрогнули, когда взгляд зацепился за две фотографии формата А4, что висели на стене аккурат по левую руку Гада. Два этих памятных снимка родом с турниров в тот год, когда они оба заканчивали школу. На одном Виола с Яром, на другом Тимур с Леной во время церемоний награждения. Сделаны в разные дни, когда сначала одна, а потом и вторая пара были победителями: на шеях всех четверых красовались медали за первое место.

Но вот что странно: снимки почему-то висели впритык друг к дружке, хотя места на стене предостаточно. Таким образом взгляду представала компания из четырёх человек, где Тимур с Виолеттой находились рядышком по центру, а Ярослав с Еленой располагались по краям. И эта совместная композиция выглядела… странно.

Глава 16

— Хорошее было время, да? — кивнул Тимур на снимки, проследив за взглядом Виолетты, и, кажется, ничуть не смутился из-за этого своеобразного фотоколлажа. — Ты, я, один паркет на двоих… ну, и прочие мешающие факторы…

То, что под «мешающим фактором» он подразумевал Ярослава, Виола ещё могла бы понять, но вот Хелен… Жена всё-таки, да и малыш имеется. И вообще, интересно, как относится Лена к подобному «фототворчеству» супруга? Или она тут не бывает?

— Ты позвал меня, чтобы вместе предаваться воспоминаниям? — приподняла она бровь и таки присела на краешек предложенного кресла. — Не думаешь, что выбрал слишком подлый способ, чтобы пригласить даму?

— Виола-Виола, ты сама меня вынудила на крайние меры, — покачал головой он.

— Угу, обычные слова, которые говорит абьюзер жертве: ты сама виновата, что я так с тобой поступаю, — Виолетта злилась всё больше.

— Эх, не ценишь ты моего хорошего расположения, не ценишь, — тон Гада стал жёстче. — Я ведь так любезно пригласил тебя сюда, но ты не пришла, — его взгляд сделался острым и пронзительным. — Тогда не буду оттягивать неизбежное. Твоя танцевальная студия обречена. Впрочем, не только она, но и все остальные клубы и кружки, которые подвизаются в этой развалюхе, которая носит гордое название «клуб офицеров». Их закроют, и я об этом позабочусь. Помещения в ненадлежащем виде, обстановка совсем не подходит для детей, сама понимаешь…

— Лучше бы ты с ремонтом помог, а не лишал малоимущих детей единственной возможности заниматься любимым делом! — Виола, которая была задета за живое, еле сдерживалась, чтобы не перейти на повышенные тона. Захотелось вскочить и вцепиться ногтями в наглую физиономию вальяжно развалившегося в кресле бывшего одноклассника и раздирать её до тех пор, пока с его губ не сойдёт эта гадостная ухмылочка вседозволенности. — У меня было не самое простое детство, когда на счету каждая копейка, поэтому я как никто другой понимаю, что воплощает в себе этот клуб для подобных мне детей. Надежду, веру, что они не выброшены за борт жизни и тоже имеют возможность развиваться и быть нужными!

— Знаю, именно поэтому мне пришлось прибегнуть к подобному воздействию. Как я и думал, ты не осталась равнодушна к судьбе всех этих сирых и убогих.

— Эти «сирые и убогие», между прочим, ничуть не хуже и не менее талантливы, чем всякие папенькины сыночки и мажоры, которые привыкли считать себя хозяевами жизни! — терпение Виолетты было на пределе.

— Ладно, хватит лирики, — поморщился Гаджиев. — Если не хочешь, чтобы эту лавочку прикрыли, сделаешь так, как я скажу, — его, казалось, ничуть не тронула судьба детей из малоимущих семей. — Мне в студии нужны профессиональные преподаватели, а ты, что бы я ни говорил тебе раньше, профессионал. У тебя просто партнёр неудачный, у вас с ним несовместимость.

— Это с тобой у меня несовместимость! — почти прорычала она. — Причём по всем позициям.

— О-о, наконец-то я вижу на твоём лице эмоции, пусть и такие, уже хорошо, — от улыбки Тимура сделалось дурно. — Виола, ты можешь злиться, можешь кричать или даже ненавидеть, но игнорить меня не надо, я этого очень не люблю.

Виолетта постаралась взять себя в руки. Он хочет от неё эмоций? Фигушки, не получит!

— Не думаешь, что шантаж, да ещё и такой низкий, — не лучший способ наладить дружеские отношения? — как можно спокойнее спросила она.

— Ты не оставила мне выбора, — развёл руками Гад. — Что касается отношений, то в данный момент меня устроят и деловые, а дальше… дальше посмотрим…

«Посмотрим?!» — внутренне вскипела она, но постаралась не выдать своего состояния.

— Тимур, ты серьёзно считаешь, что после… эм… всего… я захочу тебя в начальники?

Губы Гаджиева сжались в тонкую линию. Он буравил Виолетту недобрым взглядом.

— Работать здесь, — наконец сказал он, — золотая мечта любой вчерашней студентки, которая не так давно начала преподавать и вынуждена ютиться в трущобах на руинах былой роскоши. Как раз твой случай. Но ты, Виола, загордилась сверх меры, если разговариваешь со мной в подобном ключе. У тебя должна быть фамилия не Городецкая, а Гордецкая, куда больше подходит.

— Зато твоя полностью соответствует твоей гадостной сущности: Гад он и в Африке гад! — снова не сдержалась Виолетта и тут же мысленно посетовала, что пока не способна выключить чувства при разговоре с ним, хотя и отчаянно пытается. Он продолжает вызывать в душе бурю эмоций, как и обычно, крайне отрицательных, но равнодушия, которое она так стремится продемонстрировать, нет и в помине.

— Ха-х… Один-один. А у тебя сейчас язык хорошо подвешен, раскрепостилась… — кажется, потенциальный босс наслаждался этим разговором. — Но, как я уже сказал, тебе нужно сделать выбор. Если хочешь, чтобы все эти недокружки в клубе офицеров продолжали функционировать, пусть и на последнем издыхании, ты сейчас подпишешь со мной контракт, — Гаджиев подал ей документы. — Пока на год, дальше видно будет. С зарплатой не обижу, плюс сможешь полностью забирать оплату за индивы. Ты ведь хочешь перестать финансово зависеть от мужа?