— Переодевайся. Дальше пойдём пешком…

Мы выдвигаемся вперёд. В сгущающихся сумерках очертания леса кажутся опаснее, чем есть. Мужики почти не разговаривают между собой, продвигаются вперёд бодрым темпом. Вероятно, места для них знакомые, потому что они ловко обходят все препятствия, почти не издавая шума.

Егерь оглядывается на меня с усмешкой:

— Акишин, на хрен ты мне медведя из городского зоопарка притащил? Он же прёт, как танк! Всё зверьё распугает!

— Может, и не распугает. Если будет под ноги себе смотреть. Не отстаёт — и на том спасибо, — отвечает Роман Николаевич.

— Ну, это мы ещё посмотрим…

Темп передвижения ускоряется. Я так понимаю, что отец Даши решил устроить мне проверку своим методом. Разговоры в квартире, наводящие вопросы и мои ответы, даже моё поведение не убедили его в том, что я — подходящая кандидатура для Дарьи.

На какой-то момент мне становится смешно от наивности Даши. Девочка реально жила с розовыми очками на глазах, если думала, что бывший, тот самый чмошный обсос, впечатлит Романа Николаевича или выдержит хотя бы две минуты разговора с ним.

Эх, Даша, Даша… Оберегать тебя надо от таких необдуманных действий. Но дочка у Даши замечательная. Хотя, как верно отметил отец Даши, Ульяне всё досталось от мамочки, а её настоящий отец просто так… даже мимо не пробегал. Надуло случайным ветром.

— Ты смотри… Не отстал. Хоть пот с него льётся так, что выжимать можно, — хохотнул Роман Николаевич, когда егерь вывел нас на просторную поляну, объявив, что здесь будет разбит наш лагерь.

— Не хлюпик. Это хорошо, — скупо похвалил меня отец Даши, и следом заметил. — Не засиживайся, парень. Тебе ещё палатки на ночь растягивать!

***

Первый вечер и ночь в лагере охотников пролетают со скоростью света. Меня реально гоняют, как пацана какого-то, проверяя на выносливость, а Роман Николаевич оказывается рядом в самый неподходящий момент и задаёт каверзные вопросы о моей жизни.

Я понимаю, что он нарочно выматывает меня и желает поймать с поличным на лжи. Хочет выбить из меня как можно больше сведений, потому что невозможно солгать, находясь на адреналине.

Первая ночь пролетает, как один миг. На рассвете меня будят дружественным пинком по ногам. Солнце даже не поднялось до конца. В воздухе тянет прохладой и сыростью.

Мы разделяемся. Часть мужиков отправляется проверять силки, поставленные накануне, а я в сопровождении Романа Николаевича и ещё пары мужиков топаю в обратном направлении. Тряский внедорожник отвозит нас к небольшому охотничьему домику, устроенному со всем удобствами.

— Постреляем… — радостно заявляет отец Даши и первым покидает машину. — Ты же умеешь стрелять, Кузнецов?

Мы направляемся на открытое поле. Пока я соображаю, по каким мишеням придётся стрелять, Роман Николаевич заряжает ружьё и машет кому-то рукой.

Раздаётся свист. В воздух взлетают «тарелки», по которым и нужно стрелять.

— Заряжай…

Оборачиваюсь на звук голоса ещё одного мужчины. Он подходит ко мне сбоку неслышно, протягивает ружьё и коробку с патронами. В метрах пятидесяти от нас стоят двое приятелей отца Даши, наблюдая за стрельбой. У ног мужиков сидят немецкие овчарки. Те дышат, вывалив языки, но держатся настороже.

Пока я неспешно заряжаю ружьё, Роман Николаевич ловко поражает движущиеся мишени.

Бах. Бах. Бах.

Тарелки вылетают всё быстрее и быстрее. Отец Даши разит их без промаху. Потом внезапно разворачивается ко мне и говорит, глядя в глаза:

— Я кое-что узнал о тебе, Кузнецов. И то, что я узнал, мне очень… очень не понравилось. Держишь меня за кретина? Думал, я не узнаю?

Стараюсь оставаться спокойным. Но пульс ускоряется невероятно быстро.

Неужели отец Даши раскусил нас?

— Признавайся сам, — нарушает тишину полковник Акишин. — Или начну говорить я. Но тогда это может плохо кончиться.

Глава 18

Игорь

Признаваться? В чём?! Вполне может быть, что старый вояка просто берёт меня на понт. Поэтому я упорно молчу, потом лениво пожимаю плечами и с покер-фейсом — очень хочется верить, что моё лицо сейчас выглядит именно так — говорю:

— Понятия не имею, о чём вы. Мне нечего скрывать…

— Так уж и нечего? — хмыкает полковник. — Ты не говорил, что был женат!

Отец Даши опускает ружьё. Раздаётся свист вылетающего снаряда. Я лишь успеваю проводить его взглядом.

— Пропустил. Не зевай, солдат.

Что? Я оглядываюсь, видя, что ещё одна тарелка взмывает в воздух, но с другой стороны.

— Моя очередь? Сейчас…

Я прицеливаюсь и стреляю, но выстрел оказывается неудачным. Я промазал. Прицеливаюсь к другой тарелке, стараясь не оплошать. Сердце колотится быстрее, чем обычно, пульс бьётся в горле. Но нажав на курок, понимаю, что хотя бы одну тарелку мне удалось сбить. Следующую тоже. Сейчас снаряды вылетают на низкой скорости, я успеваю их сбить. Но не знаю, смогу ли не ударить в грязь лицом, если увеличится скорость полёта.

— Так что с женой? — спрашивает Роман Николаевич, начиная метко отстреливать свою партию.

— Разведён.

— Я в курсе. Меньше года назад. Семь месяцев тому назад, если быть точнее… — спокойно говорит Роман Николаевич. — Беременность Даши наступила ещё до твоего развода. Ты пудрил моей девочке мозги, будучи женатым?

Чёрт… Этот момент я не учёл. Не подумал, что всё будет выглядеть именно так.

— Вы ошибаетесь. Я начал встречаться с Дашей, когда собрался подавать на развод. Но бывшая долго избегала прихода в загс.

— Причина развода? — чеканит отец Даши, опуская ружьё. — Начинай!

Я не могу понять, командует он мне стрелять или начинать рассказывать. Делать и то, и другое одновременно у меня не получится, ведь нужно быть собранным и не сплоховать в обоих случаях. Но за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Поэтому я опускаю ружьё.

— В том, что я умею стрелять, вы уже убедились. Причиной развода стало нежелание жены иметь детей. Она забеременела, но сделала аборт во время моего отъезда. Тайком. Солгала, что был выкидыш. Когда это вылезло наружу, у меня не было сомнений на тему того, нужен ли мне развод. Нужен. Я его получил.

— Допустим, — соглашается полковник. — Как ты относишься к Даше?

— Собираюсь заботиться о ней и дочке, — отвечаю автоматически под ритмичные звуки выстрелов и щелчки перезаряжаемого ружья.

— Да? Где же заверения в великой и вечной любви? — усмехается Роман Николаевич, беря на прицел очередную тарелку. Он медлит, позволяя той улететь подальше, и только после этого стреляет. Без промаха, разумеется.

— А вы поверите словам? Или лучше судить по делам? — отвечаю с небольшим вызовом.

Отец Даши отходит на небольшое расстояние и дожидается новой партии летающих снарядов. Потом резко поворачивается в мою сторону. Дуло ружья нацелено в мою сторону. От него веет серьёзностью намерений и почти прямой угрозой.

— Последний вопрос, Кузнецов. Когда свадьба?

— Свадьба, — эхом повторяю я.

— Да. Ты же не думаешь улизнуть сейчас в сторону, правда?

Ирония заключается в том, что когда тебе запрещают что-то делать, в тот же самый момент появляется желание сделать именно это. Говоря «улизнуть в сторону», отец Даши имел в виду не просто выйти из-под дула прицела, но у меня даже спина начинает чесаться от желания отодвинуться и пройтись.

— Даша сначала хотела познакомить меня с отцом, а вас — со мной и с дочкой.

Раздаётся выстрел. На мгновение я поверил, будто во мне проделали огромную дыру, ведь папа Даши не разменивается на бутафорское оружие. Ружьё в его руках настоящее. Но я ещё жив и даже дышу. После выстрела ружьё опущено дулом вниз. Меня помиловали?

— Надо же… Впервые промазал по дурацкой тарелке, — как ни в чём не бывало говорит Роман Николаевич и разворачивается, направляясь в сторону небольшого палаточного лагеря. — В город вернёмся завтра. Через день подадите заявление в загс.

Он говорит это, не глядя на меня, но я хорошо понимаю, к кому именно обращены его слова. Я стою на месте, глядя в удаляющуюся спину почти-тестя. Теперь я понимаю желание Даши скрытничать и держать все в тайне до последнего момента.

Я согласился помочь Даше отстоять дочурку до момента получения наследства. Потом она станет самостоятельной, будет твёрдо стоять на ногах и не зависеть финансово ни от кого.

Но свадьба?! Да кто я, в конце концов?

Отец по ошибке. Папа напрокат. Теперь ещё и фиктивный муж?

— Идёшь или нет, Кузнецов? Тебе ещё костёр разжигать и двух зайцев разделывать, наши с силков вытащили. Пошевеливайся, салага! — зовёт меня отец Даши и оглядывается.

Усмешка скользит по его губам. На мгновение мне начинает казаться, что он знает гораздо больше, чем показывает.

Возможно, он шестым чувством понимает то, к чему я сам ещё не готов.

Даша

Игорь не появляется к ужину, но отправляет жутко странное сообщение о том, что решил прогуляться вместе с отцом.

Прогуляться вместе с отцом?!

Внутри меня сразу же всё холодеет. Я вспоминаю случай ещё со школьных лет. Тогда мне было лет пятнадцать, и я начала гулять с мальчиком, который был старше меня на три года. Мы гуляли только днём и, конечно же, тайком. Ведь полковник Акишин охранял свою дочку и «построил» всех хулиганов с района так, что меня никто не трогал даже словом и в отсутствие отца. Разумеется, они донесли отцу, что я гуляю с мальчиком. Весенний призыв не прошёл мимо того парня, Димы.

На свою большую беду Дима решил «отмазаться» от службы в армии. Местный военком был большим приятелем моего отца, к тому же должным ему. В итоге, Диму забрали в армию, несмотря на все липовые медицинские справки и желание родителей «подмазать». Диму сослали служить на Камчатку. Разумеется, ни о какой дружбе больше и речи быть не могло. Вернувшись со службы, Дима всегда стороной обходил дом, в котором находилась квартира полковника Акишина.