Взгляд Степана Аркадьевича суров, и в то же время сочувствующий. Он-то как раз и не научился различать маски Миланы. А я мечтаю сорвать их с неё. Разоблачить её, чтобы он наконец понял, какое зло породил.

— В последний раз спрашиваю, что ты делала в моей комнате? Надя сказала, что ты заперлась именно в ней. Что ты там вынюхивала? Признавайся!

— Да я же сказала, что просто была ошарашена! Мне было паршиво от того, что ты теперь с ней. Знаешь, как сложно смириться с тем, что ничего уже не вернуть? — она переходит на выкрик, ещё немного и у неё начнётся истерика. — Не знаешь! Поэтому не суди меня за то, что мне потребовалась минутка уединения, чтобы принять этот факт!

Это я-то не знаю каково это, когда понимаешь, что ничего уже от тебя не зависит? Да уж, конечно! Знаю, но что-то не припомню, чтобы мне пришло в голову вымещать злость и обиду на окружающих.

— Не ври мне! — гаркаю я.

— Да сдался ты мне больно со своей Надей! — хмыкнув, она забрасывает ногу на ногу и складывает руки на груди. Разглядывает потолок, пряча свои пустые глаза от меня. — Мне до вас сейчас нет никакого дела. Своих забот хватает, если ты не видишь, — указывает она на живот.

Не выйдет. Беременность на даст ей никаких послаблений.

— Нет дела, говоришь? Так, значит, именно поэтому ты подкинула Наде брошь? Потому что тебе нет дела до нас?

— Подкинула? Да ты рехнулся? — Милана крутит у виска, а затем неожиданно из беззащитной жертвы превращается в дикую кошку, жаждущую разорвать мою яремную вену. Она выпучивает глаза, наваливается животом на стол, и яростно тычет в меня своим наманикюренным пальцем, брызжа при этом слюной. — Это она украла брошку у меня! Мерзавка спёрла её у меня, когда я приходила к тебе! Наверное, я так была расстроена, что даже не заметила, как она сняла её с меня. Она воспользовалась моим беспомощным состоянием! А ты её защищаешь сейчас!? Да разуй ты глаза! Ты доверился не тому! Откуда, по-твоему, на моей брошке нашли её отпечатки? Она выдаёт себя не за того человека!

Какая игра. Какие правдивые эмоции. Даже выступившие слёзы на глазах Миланы сверкают так, что позавидовали бы многие актёры, играющие драматическую роль.

— Может, с балеток, например? Может, ты их не выбросила тогда, а приберегла для такого случая?

— Какие глупости! — содрогается она от звонкого смеха, действующего на нервы. — На кой чёрт мне сдались обноски твоей идиотки!

Не выдерживаю. С грохотом отодвигаю стул и подрываюсь на ноги, чтобы что…? Не знаю, но руки чешутся.

— Закрой свой поганый рот! — ору как сумасшедший. — Только попробуй ещё раз обозвать Надю, я тебя… — Дышу очень часто, стараясь обуздать тот гнев, что рвётся из меня наружу.

Степан Аркадьевич, выставляет руку в мою сторону, видя моё безумие. Он сам приподнимается из-за стола, хлопает меня по плечу.

— Успокойся, Максим. Присядь, — предостерегает он, метнув взгляд на персонал, выбежавший в зал.

Мы привлеки к себе внимание не только персонала, но и гостей ресторана.

Осматриваюсь, смыкаю веки на мгновение и со скрежетом сжимаю челюсть, пытаясь стереть из памяти высокомерную и самоуверенную физиономию Миланы. Глубоко вздохнув, я валюсь обратно на стул.

Милана убеждена, что останется безнаказанной. Ей только на руку вывести меня из себя, что она и делает сейчас. Искусно выводит меня на эмоции, зная, что папочка не даст её в обиду. Она уверена, что отец убережёт её от всех, кто посмеет посягнуть на неё.

Только удостоверившись в том, что я не натворю глупостей, Степан Аркадьевич тоже присаживается за стол.

Молчит некоторое время, оценивает обстановку. Зрачки его бегают из стороны в сторону. Он смотрит то на меня, то на Милану, постукивая пальцем по своему подбородку. А потом взгляд его цепляется за дочурку.

— Милана, помнишь, я говорил тебе, что купил недвижимость в Испании?

— Помню, а при чём тут это вообще?

Хороший вопрос.

Я тоже не понимаю, зачем мы уходим от темы. Мы ведь почти подобрались к истине, а сейчас мы отклоняемся от курса и сбиваемся с пути.

— Я подарю тебе её, если ты сейчас же расскажешь мне правду.

Глава 55. Максим

Ого! От такого щедрого подношения алчным людишкам вроде Миланы просто грех отказываться.

Азарт аж во мне пробудился и теперь бурлит словно вулканическая лава. А уж что творится у Миланы внутри я даже представить боюсь.

— За кого ты меня принимаешь, отец? — голос Миланы вибрирует от растущего волнения, нижняя губа закусана, а под носом появилась испарина.

Каких-то пару минут назад она вела неревзойдённую игру, а после оглашения столь заманчивого предложения сдала свои позиции под влиянием перспективы жить как в сказке. Подобное кому хочешь затуманит рассудок, а Милане в особенности. Я познал всё оттенки её алчной натуры, и гарантирую, что Степан Аркадьевич попал точно в яблочко.

— Я знаю Максима уже пятнадцать лет и, поверь, я лишь однажды видел его таким же разбитым. Тогда, когда он потерял смысл своей жизни. Сейчас он близок к тому, чтобы потерять его снова, — мужчина берёт руку Миланы в свою, по-отцовски… с любовью заглядывает в глубину её взволнованных глаз. — Дочка, ты можешь спасти две судьбы сразу. Прошу тебя, сделай это прямо сейчас, и я завтра же переоформлю недвижимость на тебя. Ты же хотела жить в Европе? У тебя появилась уникальная возможность вытянуть счастливый билет.

Степан Аркадьевич сегодня облачился в доброго волшебника: раздаёт всем шансы направо и налево. Вопрос в том, сумеем ли мы ими правильно воспользоваться?

— Ты веришь ему, а не мне? — с остервенением вырывает она руку, разгневанно ворчит, словно ударили по самому больному. — Ты тоже думаешь, что это я всё подстроила? Да зачем мне это нужно?

Степан Аркадьевич откидывается на спинку стула и, напружившись, делает усилие над собой, чтобы не произнести колкое замечание в ответ. В глазах его больше нет отцовской любви, а только лишь промозглый туман. Он проводит пятернёй по своим седым волосам, открывая нахмуренный лоб, и смотрит на стену впереди себя.

— Не так давно я воспользовался твоим ноутбуком. Мне нужно было распечатать и подписать один срочный документ по работе, но суть далеко не в этом. Дело в том, что тогда я случайно наткнулся на файл, где поэтапно рассказывалось о том, как можно в кратчайшие сроки изготовить дубликат ключей, — чеканит он слова, а Милана тем временем запрятала свою гордость куда подальше. Сжавшись в комок, она хлопает глазами в недоумении. — Пластилиновый слепок с ключами, кстати, я тоже нашёл.

Клянусь, на моей памяти Милана впервые занервничала. То, что с ней было тогда, когда я вышвырнул её из своего дома, не сравнится с тем, что я наблюдаю сейчас. Милана не просто нервничает, она вертится на стуле, как уж на сковородке и едва ли не грызёт ногти. Затаив дыхание, она ищёт малейшую возможность переломить ситуацию и повернуть её в свою пользу, но понимает, что на отца уже не стоит рассчитывать. Тот единственный, кто доверял ей, собственноручно подпёр её к стеночке.

— Да мало ли откуда мог всплыть этот файл? Ты не думал, что это просто случайность?

— Подумал бы, если бы вслед за этим не обнаружил в твоих документах пошаговую инструкцию, рассказывающую о подделке отпечатков пальцев.

Так вот оно что. Вот они ответы на всё мои вопросы.

Что ещё сказать? Я в шоке.

Милана ахает, раскрыв рот в немом изумлении. Зажмуривается, скорее всего, мысленно ругая себя за такую оплошность.

— Это… это ничего ещё не значит! — громко кричит она, как раненый зверь. — Господи, поверить не могу, что ты рылся в моих вещах!

Обида гложет изнутри из-за того, что её так быстро рассекретили, а не по потому, что в ней вдруг заговорила совесть.

Психанув, Милана резким движением руки сметает со скатерти столовые приборы, чем снова привлекает к нашему столику внимание посетителей.

Официант подоспевает к нам, но Степан Аркадьевич категорично качает головой, мол, не стоит вмешиваться, иначе сейчас и ему прилетит. Сам встаёт, поднимает с пола вилку и нож, а затем выуживает из кармана пиджака телефон. Пару нажатий, и он всовывает его в руки Миланы.

— Ты только посмотри на этот шикарный особняк на побережье Испании. Всё, о чём ты мечтала: вместительный бассейн с кристально чистой водой, волшебный цветочный сад и частная вертолётная площадка. Просто подумай, от чего ты отказываешься.

Мне самому захотелось посмотреть на тот особняк, что так разрекламировал Степан Аркадьевич.

Глаза Миланы сверкают словно алмазы, когда она рассматривает фотографию за фотографией. Видно, что она ведёт внутренню борьбу. Ей придётся сделать выбор. На чаше весов оказались сразу алчность и гордость, которых в ней в избытке. Только интриги в этом нет никакой. Ни для кого не секрет, что же в результате перевесит.

— Так полагаю, вертолёт тоже входит в нашу сделку? Иначе, зачем мне вертолётная площадка?

— Ты как всегда права. Ты хорошо знаешь своего отца, дорогая.

Когда я уже уверен на все сто, что ничто не сможет помешать Милане принять условия сделки, она вдруг отодвигает от себя телефон. Переводит презренный взгляд на меня и стреляет молниями из глаз, которые рикошетят в отца. Милана зла, но больше на саму себя.

Не учини она такую подлянку, возможно, уже грела бы косточки на побережье солнечной Испании, а теперь для этого ей нужно признаться в своей гнусности. И признаться не только мне, я это и так знал, но и самому близкому человеку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Такого ли исхода ожидала Милана? Маловероятно.

— Это, конечно, всё здорово звучит, но мне нужно кое с кем посоветоваться. Завтра я дам ответ, а пока, — горделиво вздёрнув нос, она снимает со спинки сумочку и в спешке выходит из-за стола. Вероятно, для того, чтобы не соблазниться на предложение. — Пока, отец! Меня уже ждут!