— Максим, — стоит услышать её скрипучий голос, как я снова напрягаюсь всем телом. Не оборачиваюсь. Никак не реагирую, думая, что отстанет и свалит, но нет. Она становится напротив меня, всё ещё корча из себя жертву. Неприятно смотреть. Ей больше подошла бы роль настоящей свиньи, но никак не невинной овечки. — Я очень сильно сожалею о своём поступке. Я не хотела, правда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Мне уже плевать что ты там хотела!

— Бывший бросил меня за день перед свадьбой, — хлюпает она раскрасневшимся носом, поднося к лицу бумажный платок, приготовленный заранее. — Только познакомившись с тобой, я узнала, что беременна. И я рассказала бы о своей беременности, если бы не влияние моей матери. Она уверяла меня, что всё пройдёт гладко, если я буду придерживаться диете и подкуплю своего гинеколога. С отцом ведь прокатила такая схема двадцать семь лет назад! Мама была уверена, что и с тобой проблем не возникнет.

— Что? Степан Аркадьевич тебе не родной отец, — недоумеваю я, а она виновато машет головой, поджимая губы. — Он хотя бы знает? — она вновь отрицательно качает головой, я кое-как удерживаю в себе отборные ругательства. Мерзость. — И почему я не удивлён?

Бедный мужик… Столько гадости натерпелся за свою жизнь.

— Может быть, он и догадывается, но он никогда не упоминал об этом вслух. А сейчас мне очень жаль его. Только сейчас я поняла, что значит, когда от тебя все отворачиваются. Когда остаёшься совсем одна, — ревёт она белугой, глотая слёзы. — И никто! Никто не приходит на помощь!

— Если ты решила надавить этим на жалость, то не выйдет. Сейчас у меня есть занятие поинтересней.

Повисает молчание. Милана задумчиво смотрит вдаль, жуёт губу и гладит себя по животу.

— В ресторане ты спрашивал, что я делала в твоей комнате. Тогда я действительно искала ключи от квартиры.

— Нашла?

Она угукает.

— Однажды вы с Надей и Васей уехали куда-то, я вломилась в квартиру и прихватила с собой из её косметички помаду. Мы сняли с неё отпечатки и перенесли на брошь, а через день я снова пробралась к тебе, вернула помаду и подбросила украшение в сумку. Мама сказала, что это хороший план, чтобы устранить препятствие на пути. Но в последний момент я передумала! — я рефлекторно стискиваю кулаки. Милана шарахается от меня, выставив перед собой руки, будто всерьёз думает, что я могу причинить ей вред. — Клянусь, я хотела позвонить и признаться тебе в этом! Но приехал отец и мне ничего не оставалось кроме как пойти на поводу у своей матери. Она мечтала выдать меня замуж! А всё для того, чтобы продать эту брошь! За неё могли дать огромные деньги, но кому я сейчас нужна, — горько всхлипнув, она указывает на живот. — Мы просто хотели обналичить брошь! Мы не хотели навредить никому, но папа опередил нас. А признаться ему, всё равно что собственноручно вырыть себе могилу. Он лишил бы нас всего! Он же ненавидит нас с матерью!

И я его нисколько не осуждаю.

— Даже сейчас ты не смогла меня удивить, — сухо отвечаю, повернувшись к ней спиной.

Не намерен смотреть на то, как она разводит тут сырость своими никому ненужными слезами.

— В общем, я хотела только признаться тебе и спросить, — тяжело сглатывает она. — Если бы всего этого не было: ни беременности, ни броши, ты бы всё равно бросил меня?

— Ничего бы не изменилось! — с полнейшим безразличие отвечаю, погрузив сжатые ладони в карманы брюк. Мне не за чем продолжать этот бессмысленный разговор, но Милана будто умышленно действует мне на нервы. Она снова становится напротив, вопрошающе глядя на меня из-под ресниц. — Милана, пойми, я тоже был жутким эгоистом. Я был с тобой только ради сохранения карьеры, а если бы не было никакой беременности, то не было бы и нас. Я не был бы с тобой в любом случае, так что не кори себя! Живи, как жила! Только оставь меня в покое!

Её подбородок начинает подрагивать. Она стирает со щёк дорожки от слёз. И вот сейчас мне кажется, что она не играет больше. Ей и впрямь больно, но мне нисколько не жаль. Она больше не заслуживает даже жалости к себе.

— Хорошо, я поняла тебя. В общем, это всё, что я хотела, — бросает на меня последний печальный взгляд и устремляется прочь.

Я зачем-то окликаю её:

— Обустройся в Испании и начни новую жизнь! Только в этот раз будь умней!

Она оборачивается, вышагивая спиной вперёд.

— Нет никакой Испании! Отец соврал насчёт особняка. Он одурачил меня, подсунув вместо документов о переоформлении недвижимости, отказ от всего его имущества.

Прикусив щёку с внутренней стороны, у меня кое-как получается удержать дьявольский смех, рвущийся наружу из груди.

Степан Аркадьевич вовсе не бедный и тем более не несчастный. Это самый продуманный человек, которого я когда-либо встречал.

И кто знает, я ли помог ему открыть глаза на Милану, или же он ждал подходящего момента, чтобы оставить её ни с чем.

— Тогда просто будь умней!

— Постараюсь! — машет она рукой. — Наде привет!

Я уже предчувствую появление Нади. Всем нутром ощущаю, что она где-то уже совсем рядом.

Не успеваю я сделать и шаг в сторону здания, как входная дверь его открывается и передо мной появляется она.

Наденька…

Как же долго я ждал этого момента.

Наверное, неспроста судьба повела нас тернистым путём. Наверное, мне нужно было пройти через многие препятствия. Не так, конечно, я представлял уроки жизни, но, видимо, по-другому я ничего не понял бы.

У меня было достаточно времени, чтобы усвоить урок и расставить приоритеты в своей жизни по мере их значимости. Понять, что значит сама жизнь. И представить, что было бы, не будь в ней Нади.

Кто-то скажет, что для таких выводов, прошло слишком мало времени.

А я скажу, что понять меня сможет лишь тот, кто хотя бы однажды терял в своей жизни кого-то… Навсегда или на время — неважно. Потому что само понятие утраты несёт в себе много боли, разочарований и отчаяния.

В минуты отчаяния мы больше всего уязвимы. Именно в такие мгновения мы и понимаем, как ценны те моменты, когда мир ещё не дал трещину.

Не подкинь нам судьба трудностей, я так и не понял бы что чувствую к Наде. Не осознал, как на самом деле дороги мы друг другу… Как дорога моему сердцу она…

Эпилог часть 1

Надя

Так вот она какая свобода… Пленительная и таинственная, чарующая своей неизъяснимой прелестью.

Так вот почему все так мечтают о ней. Оказавшись на свободе, хочется свернуть горы, реализовывать свои самые смелые мечты и только и делать, что дарить окружающим свою любовь. Даже неведомая неизвестность будущего не пугает меня, но есть одно "но"…

Никакая свобода не идёт ни в какое сравнение с ним.

С моим Максимом.

Ради него я готова не только горы свернуть, а перевернуть весь мир, подарить не только любовь, но и всю себя целиком.

Вопрос в том, примет ли он такой подарок. Или открестится от меня сразу же как только увидит.

Я до последнего не знала когда меня выпустят, и выпустят ли вообще. До последнего не верила в удачу. Смогла поверить лишь тогда, когда оказалась в тамбуре у окна, выходящего на город. Там, на парковке, я увидела его, подпирающего собой капот роскошной машины. Предвкушая нашу встречу, мне не терпелось выбежать отсюда, а ушлый инспектор не отпускал меня пока я не подпишу кое-какие документы. В спешке я даже не прочла за что именно расписываюсь. Так я торопилась оказаться на улице. Рядом с ним.

Яркое солнце слепит в глаза, лёгкие мои опаляет жгучий воздух, когда я выхожу на крыльцо.

— Надя, — севшим голосом произносит он, увидев меня. Разводит руки в разные стороны, держа их наготове, чтобы стиснуть меня в объятиях.

Господи! Какой же он красивый! Серый костюм на нём сидит просто шикарно. А я стою и мнусь в нерешительности, мельком глянув на свой неважнецкий наряд.

Но понимаю, что не в силах сдерживать себя. Никакой неважнецкий внешний вид не помешает мне не наброситься ему на шею.

Радостно завизжав, я размахиваю в разные стороны своей сумочкой. Несусь к нему навстречу, кое-как успевая перебирать ногами, и всё-таки повисаю на нём, как панда на бамбуке.

— Максимка, родненький! — крепко обвиваю его руками, не веря своему счастью. Ещё немного и раздавлю его. — Как же я рада видеть тебя! Я не думала, что ты придёшь!

— Ты что? Как же я мог не прийти? — принимается кружить меня. Затеплилась надежда, что он так же сильно скучал по мне, как и я по нему. Днями и ночами я думала о нём, представляла, что было бы с нами, не будь я такой глупой.

— Господи, я не верю! — улыбка не сходит с моего лица, и не факт, что сойдёт когда-либо.

Такой счастливой я никогда себя ещё не ощущала. Счастье в мелочах: в улыбке любимого человека, в здоровье близких и в красоте вокруг. Как жаль, что раньше я об этом даже не задумывалась.

Максим ставит меня на землю, стискивает лицо в своих тёплых ладонях. Пошатнувшись на каблуках от силы волнительного момента, я смотрю в его голубые глаза, мерцающие от солнечного света. Любимые глаза, которые боялась больше не увидеть никогда.

— А я верил! Я не переставал верить, что совсем скоро буду держать тебя в своих руках, как и прежде!

— Мне просто повезло! — тараторю я без умолку. — Представляешь, тот, кто написал заявление, он просто забрал его! Я не знала, что такое возможно вообще.

Максим ухмыляется, являя свои очаровательные ямочки на щеках. Он выглядит гораздо моложе и пахнет от него просто здорово. Боюсь представить, как выгляжу и пахну я. Я в той же одежде, что и была, когда меня арестовали. Платье мятое, на голове чёрт-те что, но Максиму всё равно. Ему не важно как я выгляжу. Он просто рад видеть меня счастливой и беззаботной.