– Меня? Таней меня зовут…

– Хорошее имя. Звонкое. Как в том стишке из детства: наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик! А дальше не помню… Забыл… Детство-то давно кончилось…

– Тише, Танечка, не плачь, не утонет в речке мяч… – автоматически продекламировала Тата и улыбнулась грустно. И добавила со вздохом: – Да, детство давно кончилось…

– Ну-ну, не примазывайся! – весело выкрикнул парень и сощурил один глаз на солнце, продолжая ее разглядывать. – Я свое детство имел в виду, которое давно кончилось, а для тебя все его прелести продолжаются! Ты ведь еще в школе учишься, наверное?

– Представь себе, нет! – гордо отрезала Тата. – На днях аттестат получаю!

– Ух ты… А выглядишь как восьмиклассница. Хотя отсюда только одни ноги хорошо разглядеть можно. Ничего такие, мне нравятся… Длинные такие, стройные…

– Слушай, ты! Комментатор! Как тебя там! – сердито махнула рукой с тряпкой Тата. – Давай, мимо проезжай, понял? Сколько времени можно торчать под окнами?

«Комментатор» ничего не успел ответить – Тата услышала, как над ее головой распахнулись створки окна и высокий женский голос плеснул едва сдерживаемым смешком:

– Павлик, перестань… Ну что ты ведешь себя как гармонист на колхозной ярмарке? И шутки у тебя такие же, ага… Мне стыдно за тебя, Павлик!

– Да ладно тебе, мам… Я просто беспокоюсь, чтобы юное создание не вывалилось от излишнего усердия из окна, только и всего!

– Не надо обо мне беспокоиться, я не вывалюсь! – буркнула себе под нос Тата.

– Слышишь, Павлик? Юное создание никуда не собирается вываливаться! А ты будь галантным кавалером и пригласи юное создание к нам на завтрак… Я блинчики с мясом сделала и с творогом еще… Такие вкусные получились, настоящее произведение кулинарного искусства! Сама бы ела, да не могу… На строгой диете сижу…

Звук насмешливого женского голоса лился сверху, как нежный колокольчик. И насмешливость его была вовсе не обидной, а даже приятной. И почему-то очень захотелось посмотреть на хозяйку этого голоса. А еще блинчиков захотелось – страсть как…

– Ну что, юное создание по имени Таня, идем к нам завтракать? – вполне себе дружелюбно проговорил Павел. – Отменное качество маминых блинчиков гарантирую, сам часто ими питаюсь. Оттого и на велике по утрам гоняю, чтобы пузо раньше срока не вылезло!

– А что, идем! Я очень люблю блинчики! Или ты надеялся, что я вежливо откажусь? – с веселым вызовом спросила Тата.

– Молодец, молодец, Танечка! – снова услышала она женский голос сверху. – Так его, так! Давай, поднимайся в квартиру этажом выше… Не жди его… Пока свой велик дотащит, мы уже с тобой все съедим!

– Да, я сейчас… Я быстро… – проговорила Тата, спрыгивая с подоконника и убегая в ванную, чтобы помыть руки и надеть джинсы.

Уже закрывая входную дверь, подумала – отчего бы нет? Отчего бы не подружиться с соседями, если они сами на знакомство напросились? И бабушка так говорила… Мол, с соседями лучше не ссориться…

У мамы Павла были улыбчивые, доброжелательные глаза и свободная манера общения. И сама она была симпатичной, но полноватой слегка – не зря обмолвилась про диету. Очень, очень милая женщина. Рядом с такой хозяйкой любой гость почувствует себя в своей тарелке. Странно только – почему с мужем-то развелась? Вроде такая добродушная, такая домашняя вся… Но спрашивать ведь не будешь, понятное дело!

– Заходи, Танечка, заходи! Давай знакомиться будем! Ты, стало быть, Танечка, а я – Наталья Петровна. Будем дружить домами, Танечка. С соседями надо дружить…

– Да. Бабушка тоже так говорила – с соседями надо дружить…

– Значит, ты с бабушкой живешь, да?

– Нет… Она умерла недавно.

– Понятно, что ж… Ну, проходи в ванную, мой руки и за стол! Ты чай будешь или кофе?

– Я кофе…

– Сейчас свежий сварю. Павлик тоже по утрам кофе пьет, причем огромную кружку! Я его ругаю – нельзя столько! Сердце надо беречь смолоду! Но разве он мать послушает?

– И что ты про меня сплетничаешь, мам? Я здесь, я все слышу! – донесся из прихожей веселый голос Павлика.

– Давай быстро за стол, Павлик! Времени уже много, в институт на консультацию опоздаешь! И руки помыть не забудь, слышишь? А то знаю я тебя! – крикнула ему в ответ Наталья Петровна и зачем-то пояснила Тате скороговоркой: – У него сегодня консультация перед экзаменом, нельзя пропустить… А у меня, наоборот, выходной… А ты никуда не торопишься, Танечка?

– Нет… Я сегодня весь день квартиру отмывать буду. Устраиваться. Я ведь только сегодня в бабушкину переехала.

Павел вошел на кухню, сел за стол, дурашливо вытянул перед матерью чистые ладони. Подмигнув Тате, проговорил быстро:

– Слышишь, как меня в черном теле держат? Руки не забудь помыть, шапку не забудь надеть, дорогу переходи только на зеленый свет… Ужас просто! Мамочка никак не может из образа выйти. А мне что остается делать? Терплю… Такая вот у меня жизнь тяжелая, представляешь?

– Да ну тебя, Пашка! – засмеялась Наталья Петровна и даже слегка хлопнула сына по руке. – Таня подумает о нас бог знает что!

– Ага! Не нравится горькая правда о себе, да? – с шутливым вызовом спросил Павел, прищурившись на мать. – Не нравится? А вот так тебе и надо, не будешь мои законные права ущемлять! Может, я с детства мечтаю садиться за стол с грязными руками, гулять в морозы без шапки и переходить дорогу на красный свет!

– Ой, да ну… – снова отмахнулась от сына Наталья Петровна. – Тебе, наверное, не в химико-технологический надо было поступать, а к Петросяну в театр…

Тата сидела, ела вкуснейшие блинчики, переводила взгляд с лица Натальи Петровны на лицо Павла. Какие они веселые оба, легкие… И видно, что очень любят друг друга. Даже завидно немного… И Павел этот при ближайшем рассмотрении оказался довольно симпатичным… Высокий, поджарый, улыбается хорошо, глаза умные. И ничего, что немного насмешливые. Ему очень идет эта насмешливость, и не обидная она вовсе… Интересно, а девушка у него есть? Наверняка ведь есть…

– А ты, Танечка? – спросила Наталья Петровна, подливая ей кофе в чашку. – Ты, наверное, еще в школе учишься, да?

– Нет, я школу закончила… Буду в юридический институт поступать. Скоро документы в приемную комиссию понесу.

– Ух ты, молодец… – вздохнув, проговорила Наталья Петровна. – А я так хотела, чтобы Павлик после школы в юридический пошел… Но он выбрал химико-технологический, теперь уже на втором курсе учится.

– Не на втором, а почти на третьем! – поправил мать Павел. – Только летнюю сессию спихнуть осталось, и все!

– Да ты сначала спихни, а потом будешь себя третьекурсником называть, торопыга! Опять мне предстоит нервотрепка из-за этой сессии! Я ж каждый раз валерьянку литрами пью, когда ты на экзамен уходишь!

– А зачем ты ее пьешь, мам? Я вроде ни одного экзамена еще не завалил… Не пей валерьянку, мам… Если не козленочком, то алкоголиком точно станешь…

Они засмеялись все втроем, и Тата вдруг ощутила, как ей легко… Очень легко с этими людьми, и такое чувство, что она сто лет их знает и даже часто сиживает на этой кухне, завтракая вкусными блинчиками… Незнакомое чувство. Но ужасно, ужасно приятное!

– А не боишься в юридический поступать, а? – повернулся к ней Павел, глянул с интересом. – Там ведь такой конкурс, будь здоров… Отбирают как в отряд космонавтов!

– Нет. Не боюсь. Я поступлю. Я знаю.

– Что, блат какой-то есть, да? Волосатая рука?

– Нет… Откуда? Просто я знаю, и все. Мне обязательно надо поступить, вот я и поступлю. Я упорная.

– Ага… И вредная, наверное, ужасно?

– Ну что ты пристал к ней, Павлик? – встала на ее защиту Наталья Петровна. – И ничуть Танечка не вредная! Сразу видно, что хорошая девочка! Вон, сама окна в квартире вымыть взялась! А ты с кем сюда переехала, Танечка? С мамой? С папой? А братья и сестры у тебя есть?

– Нет, я одна. Это бабушкина квартира. Она мне ее оставила.

– То есть… Совсем одна?

– Да. А что?

– Да нет, ничего… Я просто спросила… – неловко отвела глаза в сторону Наталья Петровна, почувствовав, видимо, напряжение в голосе гостьи.

Наступившую паузу Тата перенесла с трудом и потому сочла своим долгом все-таки объяснить:

– Папа у меня давно умер, а мама… Я решила отдельно от мамы жить. Сама решила. Я ведь уже взрослый, самостоятельный человек, имею право на свою собственную жизнь и ничего удивительного в этом не нахожу! Буду учиться, буду работать… Ничего, справлюсь. И вообще, мне пора уже… Спасибо большое за вкусный завтрак, Наталья Петровна! Пойду я, мне еще квартиру целый день мыть…

– Да, да, конечно… – торопливо согласилась Наталья Петровна, вставая из-за стола. – Идем, я тебя провожу…

В голосе женщины уже не было ноток шутливости, глядела на гостью, чуть сдвинув брови. И Павел тоже глядел серьезно, глаза его не улыбались. Тата даже огорчилась слегка – ну вот, все испортила… Пришла к хорошим людям и испортила им настроение. И зачем-то выдавила из себя, пожав плечами:

– Извините…

– Ну что ты, Танечка! Мы с Павликом очень рады, что познакомились с тобой, что ты! Приходи к нам запросто, по-соседски! А может, тебе помочь квартиру убрать? У меня выходной сегодня, я могу…

– Нет, Наталья Петровна, не нужно. Я сама. Спасибо…

– Хорошо, хорошо… Но ты обращайся, если какая помощь нужна. По любому вопросу… Чем можем, поможем. Правда, Павлик?

– Да нет базара… – развел в стороны широкие ладони Павел и смешно выпучил глаза, снова заставив Тату улыбнуться.

Так, с улыбкой, она с ними и попрощалась. И по лестнице потом спускалась с улыбкой. И за работу принялась в приподнятом настроении.

А работы было – невпроворот! Надо еще три окна вымыть, шторы постирать, пропылесосить, полы надраить… И откуда столько пыли в квартире накопилось, если в ней никто не жил?