— Вы их просто убьете наповал, — добавил Ник с улыбкой, взбегая по мраморной лестнице приемной.

В зал заседаний они поднялись молча. Каждый понимал, что сейчас решается их судьба. Кейт и Ник работали без продыху три недели после встречи с Дэвидом. Макет журнала был готов, бизнес-план доведен до совершенства. Продуманы были даже вопросы печати и подробности распространения — все до мелочей. Они решили, что журнал должен продаваться во всех аэропортах, на станциях и в газетных киосках. У них были запланированы и встречи с главными рекламодателями — «Эсте Лаудер», «Шанель», «Армани», так что к лету должен быть готов полноценный номер соответствующей сезонной тематики.

Дверь лифта открылась, и они увидели ожидавшего их Дэвида. Его глаза были слишком серьезны, а губы, обычно встречавшие любые замечания с улыбкой, сурово сжаты.

«Дэвид изготовился к броску», — подумал Ник.

— Все собрались, — сказал Голдман торжественным голосом, провожая Ника и Кейт по коридору к залу заседаний.

— Десять мужчин и две женщины. Обратите особое внимание на реакцию Нигеля Хэммонда, он сидит во главе стола, — предупредил он, понизив голос. — Нигель привык все оспаривать. Будьте предельно осторожны, отвечая на вопросы, но как только мы его уломаем, считайте, что дело сделано.

Прямо перед тяжелой дубовой дверью Дэвид повернулся к ним и взял их за руки.

— Будьте вежливы, отвечайте на все вопросы, как мы договаривались, и положитесь на меня во всем. Удачи.

Он тронул Кейт за плечо.

— Вы великолепны, — прошептал он, открывая дверь.

Зал заседаний оказался огромным. Кейт на секунду почувствовала замешательство, словно она была рыбой, попавшей в гигантский аквариум. В центре находился большой овальный стол, за которым сидели двенадцать человек с сосредоточенными лицами. «Ну же, давайте, произведите на нас впечатление», — словно призывали они. И только Лесли Эбботт, сорокалетняя дама, авторитетный специалист в области маркетинга, встретила их доброжелательно. Кейт решила, что лучше всего будет сосредоточиться на ней.

Дэвид Голдман подошел к концу стола и откашлялся. Один из участников заседания, владелец фирмы, торгующей автомобилями, посмотрел на него снизу вверх.

— Мы все знаем, зачем собрались, — начал Дэвид. — Я хочу представить вам проект, который сулит немалые выгоды и обещает быть очень успешным. Он прекрасно продуман, сформирован и подготовлен, вы сами убедитесь в этом.

У Кейт от волнения кружилась голова. Она поймала взгляд Ника, в котором смешались одобрение и беспокойство, поднялась со своего места и включила ноутбук. На экране появился макет «Сэнда».

— Леди и джентльмены, благодарю вас за то, что вы пришли сюда. Мне потребуется несколько минут, чтобы представить вам проект журнала, посвященного путешествиям и моде, который мы решили назвать «Сэнд».

«Вот это да, — подумал Дэвид, наблюдая за Кейт. — Она и вправду держится молодцом».


— Каковы маркетинговые затраты?

— Этого будет достаточно?

— Кто из рекламодателей готов с вами сотрудничать?

— Вы полагаете, что аудитория, интересующаяся путешествиями, достаточно велика?

Вопросы, вопросы, вопросы. Кейт и Ник старались на каждый отвечать подробно, вежливо и убедительно. Они и сами от себя не ожидали такого запала. Но в результате они смогли представить проект в выгодном свете, если не считать пары неудобных скользких моментов, когда Кейт сбилась.

Тревожно глянув на часы, она обнаружила, что они беседуют всего сорок пять минут, а она уже чувствовала себя выжатой как лимон, в горле пересохло, язык едва шевелился. Ей страстно хотелось выпить стакан вина и прилечь на диван.

— Могу я узнать, Кейт, с чего вы решили, что ваш журнал будет иметь успех и сможет конкурировать на рынке, где сотни изданий выходят при поддержке сильнейших инвесторов и мощных компаний уже не один год?

Нигель Хэммонд глотнул минеральной воды и спокойно посмотрел на нее. В его голосе слышался сарказм, он явно не был уверен в том, что ей стоит доверять.

Ник хотел было ответить, но Кейт опередила его.

— Мистер Хэммонд, — мягко отозвалась она, — вы, вероятно, хотите намекнуть, что существуют куда более надежные, проверенные проекты для вложения ваших средств?

Ник Дуглас беспокойно глянул на Дэвида. Тот побледнел как полотно от ужаса.

— Наш проект — это не просто развлекательный журнал, — продолжала Кейт, — и не посредственное чтиво, которое представлено на рынке в достаточном количестве. Это будет издание высокого класса с превосходным оформлением и фотографиями, с грамотной издательской политикой. Я не стану обманывать вас — да, это риск, издание журнала всегда риск. Но такова особенность этого бизнеса, и любой инвестор это понимает. Издание может стать необычайно популярным, но может и не стать таковым.

Она посмотрела на Нигеля.

— Возможно, вы правы, — ответил он. — Но почему я должен верить, что вам по силам задуманное? Вы, безусловно, очень горячо отстаиваете свои замыслы, но недавно вас уволили с работы, не так ли?

Кейт насторожилась, ей предстояло нелегкое испытание. Это был серьезный вопрос, он мог оказать решающее влияние на весь ход переговоров. Если она начнет оправдываться, то все погубит.

— Да, это так, меня уволили в феврале, — подтвердила она. — Но, мистер Хэммонд, я хотела бы знать, неужели из двенадцати успешных людей, собравшихся здесь, в прошлом никого не увольняли с работы? А если увольняли, то помешало ли это увольнение их дальнейшим достижениям?

Она обвела глазами сидевших за столом и остановилась на улыбавшейся Лесли Эбботт.

Нигель наклонился над своим блокнотом и что-то записал, а затем закрыл его и поднял голову. Его лицо сохраняло невозмутимость.


«Кейт, Кейт! Куда ты несешься?» — спросила она себя, заметив, что пролетает мимо зданий, стоявших вдоль дороги, на огромной скорости. Наконец она притормозила и повернулась к Нику, уже не пряча свои полные слез глаза.

— Простите, — сказала она, — я не сдержалась. Простите, я все погубила. Мне нужно поговорить с отцом. Может быть, он даст денег или позвонит своему другу Филиппу Уэтхорну, у него связи… — Она отвернулась, выпустив руль, и уронила руки на колени.

Ник протянул руку и обнял ее за плечи.

Молодая красивая энергичная женщина рыдала словно неуверенный в себе ребенок.

— Тише, Кейт, успокойтесь, — уговаривал он ее. — Я думаю, все прошло отлично. Я ведь тоже был напорист сверх меры, разве нет? Просто вас знают лучше, чем меня; они слышали о том, что вас уволили, и прицепились к этому. — Он ободряюще пожал ее руку.

— Я не заметила, чтобы кто-нибудь заинтересовался нами, — упавшим голосом ответила она.

Ник пожал плечами.

— Вы выступили превосходно. Если бы я был на их месте, то дал бы денег.

Кейт залилась румянцем и посмотрела на Ника с недоверием.

— Не хотите куда-нибудь зайти выпить?

Она покачала головой.

— Мне надо ехать в Мейфэр; я найду деньги. Ник, я обещаю, — упрямо произнесла она.

Он улыбнулся и, выйдя из машины, подошел к обочине, чтобы остановить такси. Уже стемнело и зажглись фонари. Что-то внутри у него ныло и болело — может, он переживал за Кейт, а может, его разочаровало случившееся. Но он все еще надеялся на успех, хотя и понимал, что нельзя осуждать этих людей. С какой стати они должны доверить им свои деньги, когда им даже не смогли дать минимальные гарантии надежности проекта? Да и вообще, разве можно отыскать человека, который на полгода согласится предоставить немалую сумму под сомнительное начинание?


Галерея Бэлконов находилась в стороне от узкой улочки Маунт-стрит, в тихом и уютном местечке, где ходили только дорого одетые господа, посещавшие элитные салоны и магазины. Она располагалась в красном кирпичном доме с белой крышей и темно-синей дверью. В ее витринах были выставлены шедевры восемнадцатого и девятнадцатого веков, здесь был свой отдельный мир, далекий от шума и суеты Ист-Энда, где отоваривались экстравагантными произведениями живописи сотрудники рекламных агентств и рок-звезды. Галерея Бэлконов была рассчитана на разборчивых и взыскательных покупателей, которые предпочитали традиционные направления современной вычурной подделке и хотели видеть на стенах своих особняков в Белгравии и Кенсингтоне старые картины, выдержавшие испытание временем. Обычно галерею представляли шедевры голландских мастеров, но совсем недавно там появились и полотна конца девятнадцатого и даже двадцатого веков. Когда Кейт подошла к витрине, она увидела одну из воздушных балерин Дега.

Она толкнула дверь, и над ее головой мелодично прозвенел колокольчик. Продавец Марк Робертсон, сидевший за столом в другом конце магазина, подошел к ней, кивнув на пожилую супружескую пару, с которой беседовал Овальд.

Барон поднял голову и приветствовал дочь улыбкой.

— Это моя дочь, — тут же представил он ее покупателям.

Пожилая крашеная блондинка с сумкой от «Келли» и в туфлях от «Феррагамо» сразу узнала Кейт — она видела ее фото на страницах журнала «Класс» — и любезно кивнула.

— Хочешь, ступай наверх, дорогая, я скоро приду, — сказал ей Освальд.

Кейт молча прошла к лестнице и стала подниматься, наблюдая за отцом. «Жаль, что он так редко сюда заходит; он прирожденный торговец, способность обольщать покупателей у него в крови», — подумала она. Он все умел обставить так, чтобы расположить к себе людей; даже в манере представлять свою дочь проявлялись его замашки шоумена.

Здание галереи было длинным и высоким, но узким. Для места, где продаются картины, оно годилось идеально, но вот офис в нем устроить было сложно. В самом центре вытянутой комнаты стоял стол, заваленный газетами и рекламными буклетами. Кейт опустилась в кресло и пролистала альбом с фотографиями скульптурных работ Генри Мура.