— Вэн, почему ты винишь себя во всем? — с отчаянием возразил Джек. — Ты мучаешь себя, наказываешь. Хорошо, я могу понять это. Но почему ты запрещаешь себе быть счастливой?

— Не тебе судить меня, — резко ответила она, допив шампанское.

— Послушай! Вдумайся в то, что ты говоришь! — настаивал Джек. — Ты до сих пор не можешь избавиться от ложных комплексов, как тогда в Севилье. Ты ведешь себя как ребенок, которого обидели и он злится на всех за это. Это заблуждение, Вэн, остановись!

Он был прав, и она это знала, Она до сих пор боялась своего отца и ненавидела его. Она считала его виноватым в своих страданиях, но не осмеливалась сказать об этом открыто и во всем винила себя.

— Я повторю снова, Джек, — холодно произнесла она, — мой муж умер. Все изменилось. Все. Я уже не та, что была раньше.

— Ты его никогда не любила, — спокойно сказал Джек. В его словах была неприглядная истина, от которой она пыталась отмахнуться.

— Я никогда этого не говорила, у тебя нет оснований так считать.

Джек смотрел на нее с глубоким состраданием. Она казалась такой хрупкой и беззащитной. Он шагнул вперед, протянув к ней руки, но Венис не пошевелилась. Он шагнул еще ближе, Венис помедлила и вдруг упала в его объятия, словно бросилась в поток, который путал и зачаровывал ее так долго. Ей хотелось уткнуться в его грудь и рыдать, словно она была маленькой девочкой, искавшей у него защиты от жестокого мира.

— Я люблю тебя, я скучал по тебе, я так хотел быть рядом с тобой. Давай все начнем сначала, уедем отсюда, — шептал он, гладя ее волосы.

— Прости, — произнесла она, вглядываясь в его лицо, — я боялась своих чувств, я хотела уничтожить их. Я не виновата, это он сделал меня такой.

— Кто? Джонатан?

— Мой отец! Мой отец!

Джек нахмурился.

— Он пытался подчинить меня, разрушить мои начинания, манипулировать мной, контролировать все мои поступки. Он хотел превратить меня в послушную марионетку. — Она захлебывалась от рыданий.

— Что случилось, Вэн? Объясни мне, — мягко сказал Джек, усадив ее в машину. Венис согрелась и постепенно успокоилась. Она рассказала ему обо всем: о том, как Освальд прогнал Люка, заставил ее выйти за Джонатана, а теперь не давал ей возможности начать свое дело в Нью-Йорке.

— Я хочу понять, почему он так делал, — в ярости проговорила она, — хочу узнать зачем. Я хочу знать правду!

— Что толку пытаться узнать, если уже поздно что-либо исправить? — возразил Джек. — Надо идти в дом, а завтра я увезу тебя в Лондон. И обещаю: мы будем счастливы.

— Но я хочу знать!

— Это бесполезно, Вэн. — Он обнял ее. — Лучше поцелуй меня покрепче.


Даже на восьмом месяце беременности Серена была по-прежнему хороша. Темно-красное платье в стиле ампир скрывало живот. На пальце у нее красовалось эффектное кольцо с огромным аквамарином. Камень переливался и поблескивал в ярком свете, привлекая внимание. Короткие, изящно завитые золотистые волосы обрамляли ее красивое лицо.

— Серена, здравствуй.

Она повернулась, услыхав знакомый голос, и увидела улыбающегося Романа Лифея.

— Роман, ты пришел! — с восторгом воскликнула она.

Она бросилась к нему, снова чувствуя себя так же уверено, как на его гала-показах, когда все любовались ее красотой, закутанной в шелка. Платье, отвергнутое из-за каприза Майкла, было забыто. Их дружба восстановилась благодаря предусмотрительности и великодушию Кейт, пригласившей Романа на праздник.

— Как я мог не прийти! — усмехнулся Роман. — Патрик все равно собирался на Рождество в Лондон, а когда я ему сказал, что нас пригласили в Хантсфорд, он чуть от счастья не умер, он же мечтал побывать здесь!

Роман вздохнул, оглядев Серену.

— Так и не надела ни одно из моих платьев! — пошутил он.

— Я же не знала, что у тебя есть платья для беременных. Если бы знала, то надела бы обязательно. Честно говоря, я еле хожу.

— Еле? — спросил Роман. — И когда появится наследник?

— Через три недели, но он меня толкает и бьет.

— На самом деле, никто не знает точного времени, — заметил он. — Если что, то доставим тебя на вертолете.

— Не шути так, — улыбнулась Серена.

Они стали рассказывать друг другу о новостях из жизни их общих знакомых.

Наконец Серена примирительно произнесла:

— Прости меня, Роман, я была ужасно глупой.

Он взял ее за руку и улыбнулся:

— Ты могла бы не говорить этого, я совсем не сержусь.


В бальном зале тихо играли джаз. Среди немногих танцующих была и Кейт Бэлкон в бледно-розовом платье с глубоким вырезом. Ее распущенные волосы волной падали на спину, а подкрашенные яркой помадой губы улыбались. Рядом с ней был Ник Дуглас, не отходивший от нее ни на шаг и ухаживавший за ней с трогательной преданностью.

Впервые в жизни Кейт пригласила в отцовский дом знакомого мужчину. Ожидая от отца жестоких насмешек, она никогда не решалась приводить своих поклонников на семейные обеды и ужины. Но теперь она стала знаменита, везде говорили о ее редакторской награде, и больше никто не мог бы назвать ее неудачницей.

Изменилось не только ее внешнее положение, изменилась и она сама. Она не ревновала Ника по пустякам, не беспокоилась о том, что он слишком привлекателен и общается с другими дамами (чего он, впрочем, сейчас не делал). Где-то в глубине души ее томило предчувствие необычайного события, которое непременно должно произойти в эту рождественскую ночь. Она хотела чуда, хотела, чтобы их дружеские отношения стали более серьезными. Они еще ни разу не целовались, не просыпались утром в одной постели, и ожидание этого пьянило ее сильнее шампанского и виски.

Она посмотрела на Ника, который держал ее за руку. Музыка смолкла. Да, он любил ее, иначе и не могло быть. Как только она раньше могла в этом сомневаться? Здесь, в танцевальном зале, вдали от работы и проблем они могли позволить себе расслабиться и не скрывать своих чувств. Взяв у официанта бокал шампанского, Ник подал его Кейт.

— Джек и Венис до сих пор не вернулись, — заметил он, оглядев зал.

В толпе гостей их не было.

— Может быть, они в другом зале, — обеспокоенно отозвалась Кейт.

— Ты настоящий Санта-Клаус, Кейт: всем сделала шикарные подарки — и Венис и Серене. — Ник намекал на ее приглашения. — Я считаю, что ты абсолютно правильно поступила. И почему ты так волновалась по поводу моего прихода сюда? По-моему, отличный вечер и ваш почтенный родитель явно не против всеобщего веселья.

— Надеюсь, — буркнула Кейт, подумав, что гостей собралось столько, что на появление Ника никто особо не отреагировал. — Скажи-ка, — добавила она, игриво прищурившись, — а что это ты так мало пьешь?

— Я за рулем, — ответил он, — ты забыла?

Кейт лукаво улыбнулась:

— Ну, это поправимо. Ты можешь остаться у нас ночевать. — У нее захватило дух от собственной смелости. — В Хантсфорде не принято воздерживаться от спиртного.

Ник с интересом посмотрел на гостей.

— И что же будут делать все эти люди? — спросил он. — Останутся здесь? Или все-таки вернутся в Лондон?

— Дорогой мой, — улыбнулась Кейт, — они же не сами сядут за руль, у них водители.

— Ах вот как!

— Не волнуйся, у нас места хватит! В доме семнадцать спален — уж какую-нибудь мы сможем занять. — Она вдруг осеклась.

Не слишком ли развязно она ведет себя? Она напрямую навязывается мужчине! Ей вдруг вспомнился Милан. Тогда она была так щепетильна и так неприступна.

— И ты не пожалеешь об этом? — спросил ее Ник.

Кейт вздохнула.

— Я имею в виду твоего отца. Он не будет рассержен, обнаружив меня утром в своем доме?

— Будет, — сурово добавила Кейт. — Ты разве не знаешь, он с большой турецкой саблей проверяет по утрам все комнаты и сразу рубит головы всем, кто ему попадется.

— А-а-а! — воскликнул Ник. — Ну тогда действительно стоит остаться.

Кейт готова была запрыгать от радости.

— Превосходно! Тогда возьми еще шампанского и начинай пить немедленно!


— У тебя мозги есть или нет? — брюзжал Освальд, тыча пальцем в голову официанту, трепетавшему от ужаса. — До десяти вообще не следовало выносить шампанское, оно у нас скоро кончится! Ты что, не видишь, что гости уже напились? Надо хоть немного головой думать!

Он посмотрел в угол кухни, где стояло еще несколько коробок.

— И уберите пустые бутылки, а то об них скоро спотыкаться будут. Ну что стоите, шевелитесь! — приказал он остальным слугам.

Все они немного приуныли, понимая, что за работу им могут теперь заплатить только половину обещанной суммы. Освальд гневно отвернулся. Вообще-то он был доволен размахом праздника. Гостей приехало много, среди них — двенадцать членов палаты лордов, видные английские и американские бизнесмены, знаменитости; вино лилось рекой, и он чувствовал себя хозяином жизни. Правда, приходилось все контролировать самому, никому нельзя было доверять, но это незначительные издержки на фоне его безусловного успеха.

Он вышел в коридор и неожиданно столкнулся с Венис. Дочь отшатнулась от него в панике. Она избегала встречи с ним в течение всего вечера и сейчас шла на кухню, чтобы узнать, там ли мистер и миссис Коллинз, которым она собиралась вручить подарки. Увидеть там отца она никак не ожидала.

— Хочешь помочь разносить угощение? — иронически спросил Освальд.

— Нет, — холодно ответила Венис, стараясь не приближаться к нему. Джека она оставила внизу с Кейт, Ником и Камиллой и хотела поскорее вернуться к ним, поскольку только с ними чувствовала себя спокойно и уверенно.

— А что это за дружок у тебя появился? — насмешливо продолжал Освальд. — Это временно или всерьез?