Ровинская Елена - Парень для «Sекса»

– От Александра Геннадьевича? – спросила я с ненужной надеждой, потому что уже узнала его.

– От Дмитрисергеевича.

Жуя жвачку с такой концентрацией, словно готовился к чемпионату мира по жевле, юноша презрительно шмыгнул носом.

– Мне?! – вопрос разбился о его лоб и упал под подошвы рифленых армейских ботинок, с которых стекала вода.

– Вы же Лена? – уточнил он. – Которая еще Лина?

Я кивнула.

– Ну, значит вам.

Он вышел.

– Спасибо! – запоздало сказала я.

Мы помолчали, пока за окнами не взревел автомобильный мотор.

– В мои времена бандюков сажали в тюрьму! – неожиданно яростно припечатал Полковник. Отвернувшись к монитору, принялся громко и сильно колотить по клавиатуре пальцами, как делали все журналисты старой школы, привыкшие работать на печатных машинках. – Дмитрий Сергеевич, так его!.. Щ-щ-щеенок!

– Он не бандит, а бизнесмен, – бархатным голосом протянул Тимоша, – Сонечка, кстати, о нем очень хорошо отзывалась.

Полковник нехорошо и грубо отозвался о Сонечке. Между ними с Тимуром тотчас завязался яростный спор на вечную тему: проститутка или модель. Чуви, оставив их в покое, словно маленькая шиншила навис над моим плечом.

– Надеюсь, не рванет? – спросил он.

Опомнившись, я нетерпеливо разорвав плотную подарочную упаковку. Сначала окаменела, а затем всхлипнула, зажав рот руками.

Это были музыкальные диски.

Sechs Kies, Н.О.Т и даже роковой Ю Сынг Джун!.. «I am ready». Видимо, Дима книгу мою прочел, на пути к Сеулу. И мне подарок привез… Я тупо смотрела на сверкающий упаковочный пластик и буквы расплывались перед глазами. Странно. Он даже мне не хамил. С чего вдруг?..

Дождавшись, пока останусь одна, я дрожащей рукой набрала Димин номер.

Он ответил; таким тоном, словно я разбудила его в могиле. Засомневавшись, я сильно смутилась. Голос затрепетал. Благодарность вышла скованной и сухой, словно из меня ее выбили.

– Это все, что ты хотела сказать? – еще суше осведомился Дима.

– Д-да.

– Это не от меня. Это от Жени.

Голубое небо казалось безвкусным и дешево выкрашенным, словно кусок картона. Я разрыдалась:

– Дурак недоделанный!

Кан бросил трубку. Дрожащей рукой, я сгребла сверкающие пластиком диски в кучу и с грохотом отправила их в ведро. Потом разрыдалась, вытащила и без всякого вдохновения закончила расшифровывать интервью.

Ангелина ЗЛОБИНА

«Не люблю я зиму… Сплошная тоска и депрессия. Хоть бы каких эмоций – так нет! На улицу не хочется лишний раз и носа высовывать, а телепортироваться в какое-нибудь любимое место прямо из теплой квартирки, человечество пока не научилось.

А если и уговорят куда-нибудь сходить, настроение все равно, паршивое, без хорошей встряски извне, не поднимается. А где ее взять, встряску-то? Ирка мне присоветовала витаминчиков попить, с йодом. Сказала, что это жутко помогает воспрять духом, мозги от спячки отговорить и все такое. Купила… И знаете, что самое интересное, подействовало!

Только стакан с водой поставила – открывается дверь!.. Гонец! Тима дары прислал. От Жени – моего бывшего «мужа».

И я реально растрогалась.

Приятно…

Когда тебе не просто какую-нибудь ненужную хрень дарят, а со смыслом идут в музыкальный салон, выбирают диски. Особенно приятно, когда человек понятия не имеет о том, что тебе вообще нравится корейская музыка. В смысле, что Женя не имеет.

А так и не поняла, зачем приписывать прекрасный поступок другому. Но это ведь мой Тима. А Тима – очень загадочный человек. «Бьет, значит любит!» – это все про него. Когда Тима не в духе, я огребаю от него просто так, без причины. Просто потому, что я есть. Потом он отходит и компенсирует. По-мужски. Молча. Без эмоций и лишних слов. Холодный и сверкающий, словно айсберг. Знать бы только, с какой стороны на него напорешься.

Я шла с работы и у меня глаза горели от жажды. Хотелось лишь одного – убивать!.. А Ирка как раз ждала меня, чтобы вместе идти в спортзал, на тренировку.

– Видишь! – сказала она. – Совсем другой вид!

И я вдруг вспомнила, что сегодня приняла витамины.

Да уж, волшебная штука. Скажу я вам!..»

Я как раз перечитывала текст, – почему-то лучшее, у меня всегда рождается дома, – когда постучали в дверь. Я понимала, что это Макс – поужинать. Как и то, что на кухне сидят соседки и кто-нибудь из них, удосужится приподнять свой зад. Кроткого тут без меня обслуживали и без меня обслужат.

Кто знает: может, он опять возьмет перерыв?

С кухни слышались голоса и смех, – не над тем, конечно, что Макс «блядуин и черный». Я пару минут ждала, не спросит ли он «Где Ленка?» Он не спросил.

Я сунула в уши наушники. Завтра пойду к Колкину, интервью считать и прям на столе отдамся. Плевать на Кроткого! Не только он тут может решать, с кем спать. Я стала расшифровывать еще одно, вчерашнее интервью… и увлеклась. Да так, что даже не слышала, как приоткрылась дверь. Только холодом потянуло по полу. Я обернулась. Кроткий ласково сжал мою шею сзади и наклонился.

– У меня эксклюзивный материал для твоей новой рубрики, – прошептал он поверх наушника. – Одна моя знакомая девушка говорит, что я в этом деле – лучший.

Я улыбнулась и выключив диктофон, сказала:

– Тогда я просто обязана… Это мой долг. Перед читателями и Шефом.

МАРТ, 2003 год.

Часть пятая, в которой Прошлое опять настигает меня, а будущее ни в какую не хочет складываться.

– Какого фига? – спросила я. – С чего, вдруг, я не должна носить интервью на считку? Я с самого начала так делала. Ребята уже привыкли…

– Ну, делала… Чего ты этим добилась?.. Пойми: для хоков ты больше не эксклюзив. Не трать зря время и макияж.

Я посмотрела на нее, словно на убийцу: ты шутишь, что ли? Сейчас?! Когда я снова стала красивой? Я для чего, худела, по ее мнению?! Чтобы от Саниных друзей отбиваться?

– Я буду ходить к ребятам.

– Твои «ребята» тебя уже давно от стенки не отличают. Богданова, хотя бы, для АСИ «Овертайм» пописывает, чтобы оправдать свое навязчивое присутствие. А ты? Ты, как горничная, им интервью таскаешь. Уже неважно, что ты наденешь и как ты выглядишь. Ты – это просто ты. Лена, которая у всех берет.

В носу защипало.

– Тогда пошло это все к херам. В гробу я твою журналистику на пальце вертела!..

– Пойми! – смягчилась подруга. – Это самый удачный момент изменить формат. Во-первых, у тебя вышла книга. Тебя показывают по телеку и у тебя берут интервью. Во-вторых, реклама книги во всех автобусах, на самых популярных маршрутах. Плюс еще реклама на радио… О тебе знают все! И самое время сейчас – сделать вид, что ты пошла на повышение и… свалить из клуба.

Я шмыгнула носом и поразмыслила.

В ее словах была доля истины.

Мои доходы, в самом деле, становилась устойчивее. Я я зарабатывала больше, чем раньше, на интервью. Отчасти, Ирка меня использовала в издательстве. Я всем ее клиентам писала рекламу. Отчасти, Дима подбрасывал… и депутат Колкин. Я все брала, конечно. Старалась, мучилась, насиловала себя, писала… Но каждый подобный материал, отжирал кусок моей печени. Я заставляла себя лишь в надежде, что заработаю денег, оденусь и мальчики начнут меня замечать. А если мальчиков исключить?.. Зачем тогда, это все?

– Ты просто не понимаешь: хокки – мой призрачный и последний шанс. Если я перестану их видеть, мне проще в окно шагнуть. Я ненавижу тех людей, что ты мне подсовываешь. Они неинтересные, понимаешь? Они некрасивые, они толстые!.. Хокки останутся. Точка!

Ирка лишь головой покачала.

– Лен, давно ты так же билась за право спать с Максиком? Недавно! И кто из нас оказался прав?

Я вспыхнула; унижение было невыносимым. Права, конечно, оказалась она. Макс со мной трахался, еще как! Но больше ничего не хотел. Даже в кино со мной пойти отказался…

– Прости! – спохватилась Ирка. – Я знаю, что ты взялась за ум и больше не спишь с этим идиотом.

Я не ответила.

Макс так тогда неловко размямлился, что устал и у него слишком много работы… Я пожалела, что рот открыла. Не надо было!.. Но что поделаешь? Я все поняла. Я очень быстро такие вещи улавливаю. Макс – нет. Он до сих пор считает, что я им манипулирую. Я себе нового мужика ищу, а он все считает!

– Забей на него! – голос Ирки вклинился в облако моих размышлений и мысли, как овцы, разбежались по сторонам. – Ну, хорошо. Хоккеисты будут, но только не все подряд, а лишь интересные. Пусть думают, что ты зажралась и начала разбираться в хоккее. И пусть относятся к тебе, как к спортивному журналисту, а не девочке на побегушках. Поговори с пресс-аташе, он согласится договариваться о встрече без твоего участия, если ты станешь отдавать бесплатно свои статьи для программок. А сверка… У всех есть компьютеры и электронная почта. Вот и пусть читают, если хотят. А если им лень – будут читать в газете.

– Так я совсем перестану бывать в ЛДС…

– Ты просидела там полтора года!

Ирка благородно дала мне обтечь. Но, заметив, что я опять пытаюсь отгородиться от правды иллюзиями, набросилась снова.

– Что ты так на хокках зациклилась? Превратилась в попрошайку. Как эти девочки с тетрадкой на входе. «Дяденька, а вы – хоккеист?..» Попрошайками брезгуют. Выходить надо. Насильно, через боль, отвращение и прочие «нимагу», интересоваться другими людьми. Не только спортсменами, – Ирка остановила мой протест повелительным взмахом руки. – Ты можешь стать интересной лишь одним способом – став менее доступной. Пока они на тебя натыкаются на каждой тренировке подряд, они тебя просто не замечают. Вот для этого нужно отдалиться. Поднять свою профессиональную значимость. Надо делать имя, надо заводить связи. И не среди этих марионеток с клюшками, а среди тех, кто им платит. Ты поняла? Даже, если они из себя – не очень. Тогда у тебя будут деньги, нормальные отношения, нормальный мужчина, которого ты сможешь считать своим.