Ровинская Елена - Парень для «Sекса»

Агазар переводил взгляд с меня на истицу. Остальные слушали молча, только Дима едва заметно закусил изнутри щеку. Я видела его боковым зрением, но помощи не ждала. Он же велел мне не нарываться. Что ж, пусть будет так. Кровь кипела внутри, хотелось еще больше крови.

Я уперлась в бока и нависла над Рыжей, которая изо всех сил вытянулась наверх. Тщетно: между нами было сантиметров так двадцать.

– Пошли-ка, выйдем. Ты знаешь, где он сидит?

– А ну, прекратить! – ударил по столу Агазар. Стаканы подпрыгнули. – Ты знаешь, кто я такой?!

– Знаю, – не отрываясь от Рыжей, сказала я. – Поставщик вяленого мяса ментам и американским военным.

Кто-то заржал, но под взглядом Агазара умолк.

Дима широко раздул ноздри и слегка подался вперед.

– Она со мной в «Аполло-13» работала!.. – визжала Рыжая, капая слюной. – Она на меня в туалете набросилась, потому что у меня всегда были лучшие гости!

– Какое «Аполло»? Я в этих быдло-барах не промышляла. Чистые клубы и секс-андэ.

Дима молчал, но боковым зрением я видела его взгляд. Убийственный и холодный. Он же сказал! Он же сказал мне не нарываться!.. Я отвернулась, сделав вид, что мы незнакомы.

– Все, хватит, – оборвал Агазар, который сидел перед Каном и не мог видеть его.

Рыжая по-шакальи расхохоталась, и кивнула, скрестив руки на животе. Агазар окинул меня нехорошим взглядом и искривил тонкий рот, мысленно прикидывая мне цену. Глядя в его тусклые, как покрытый пылью деготь, глаза, я некстати вспомнила про «мальчишники».

– Ты от кого ездишь?

– Э-э?.. Что, простите?

Мысль позвонить Максу уже не казалась мне унизительной. Или Сереже? Макса жаль, если вдруг убьют…

– Кто тот пидор, который тебя в Корею послал? – взвизгнул Агазар, ударив кулаком по столу.

Я дрогнула и против воли посмотрела на Диму. Еще никто никогда не называл его пидором. Даже за глаза. И теперь эти глаза расширились, сверкнули и сузились. Он не двинулся с места. Не дернулся, даже позы не изменил, но за столиком отчего-то изменилась вся атмосфера. Агазар застыл, сложив два и два.

Чистые клубы и «секс андэ»…

– Погоди-ка, это – твоя писательница?

Дима улыбнулся своей холодной людоедской улыбкой. Сначала правый уголок рта, затем левый. Зубы влажно сверкнули в неоновом свете, когда он немного откинул голову и сказал:

– А-ага.

– Дима? – Богданова прислонилась плечом к стене. – Он что-то курнул не то? Зачем ему суп?

Я пожала в ответ плечами, продолжая мелко крошить картофель. До сегодняшнего дня я тоже была уверена, что Дима не ест, а только пьет кровь.

– Куда ты?

– На хер отсюда! – втянув живот, она застегнула джинсы и плюхнувшись задом на коврик, сунула ногу в сапог.

Язычки молнии давно были ею сорваны и обычно Богдане требовалась вилка, чтобы их застегнуть, но сейчас она управилась без нее.

– КАК трезвый и адекватный человек может додуматься его к себе пригласить? Тебе что, Кроткого мало?

Я и сама не до конца понимала, как это произошло.

После работы забежала в аптеку и там его встретила. Дима стоял у витрины с лекарствами. То ли взглядом стекло пытался расплавить, то ли раздумывал – чем ему заболеть. Без черного в пол пальто, в пуховике и серых спортивных брюках, он сам был на себя не похож. Я даже задумалась: не орудует ли в городе фабрика, по производству китайских копий Киану Ривза.

Увы, это был все тот же злой корейский двойник. Он взглянул на меня, поморщился и схватился за бок. Видимо, от радости у него прихватило сердце.

– В Корее, – сообщил Дима тоном мудрого Каа, – существует довольно приятный обычай. Когда люди встречают своих знакомых они улыбаются и слегка кивают им головой. Вот так… – он продемонстрировал. – Попробуй.

Я вытянула шею и кивнула, покорная как бандерлог. Он по-змеиному улыбнулся.

– Очень хорошо. Теперь ты могла бы спросить, как у меня дела или рассказать какую-нибудь приятную мелочь, чтобы поддержать небольшой разговор.

– Э-э, – сказала я, ощущая дрожь в ногах и давление чувства долга. – Ты что-то хреново выглядишь… Бледный такой.

– Совсем, как ты вчера в «Великано».

Я прокашлялась, вспомнив, что вчера он мог бы и промолчать. Сделать вид, что понятия не имеет, о каких пидорах Агазар ведет речь. Я не сказала бы, но даже если бы и сказала… Мое слово, против его слова.

– Дим, ну прости меня! Я правда не поняла, о чем ты спрашивал там, в фойе… В смысле, я не хотела тебя подставлять. Мне в голову не пришло, что ты станешь вмешиваться.

– Серьезно? – спросил он, еще сильнее вдавив пальцы в грудь. – А чего ты ожидала? Что я буду делать вид, что мы незнакомы, как это делаешь ты? Ты не врубаешься, что все люди, кто в теме, знают про твою книгу. Знают, что мы повязаны? Не врубаешься?! Ты эту бабу чуть не убила, мать твою. Она теперь знает, кто ты. Она в любой момент может взять и пойти к ментам. И кто будет разгребать? Твой герой-любовник?

– Я не подумала…

– О, я знаю. Думать – это ни разу не про тебя. Я ведь просил.

– Я не поняла…

Я помолчала, покосившись на его руку у груди.

– Ты что?.. – в последний миг я отказалась от слова «ранен». – Ты правда очень бледный… сегодня.

– Гастрит разыгрался, – процедил он так, словно я и в этом была виновата.

– Я могу что-то для тебя сделать?..

Это последнее вырвалось словно само собой. Я пожалела об этих словах еще раньше, чем перестали трепетать голосовые связки, породившие этот бред. ЧТО я могла сделать для Димы, у которого было ВСЕ?!

Его взгляд был красноречивее всех эпитетов. Рука все еще лежала там, где у нас, живых, билось сердце. Видимо, там что-то кольнуло и он поморщился.

– Ну, вообще-то можешь.

Ангелина ЗЛОБИНА.

«…

Есть много прекрасных слов, достойных самых великих романов.

«Ни одной женщиной я не жаждал обладать, так как вами!» – к примеру.

Но Тима выразился еще поэтичнее.

– О, господи! – сказал он, когда я поставила перед ним тарелку и полузакрыв глаза наклонил свою красивую голову. – Я в раю…

Его тонкие ноздри затрепетали и мое сердце внезапно дрогнуло. Еще никогда, ни один мужчина на свете не говорил мне таких же прекрасных слов!..

Не сводя с него глаз, я в полуэкстазе выдохнула:

– Хлеб нужен?

– Черный?.. – сдавленно спросил он. – Есть?

И почти теряя сознание от любви, я бросилась к хлебнице.

– Да!.. Свежий!..

Он начал есть».

– Как эротично, – сказал моя подруга Тимоша и пошевелил носом. – Он правда так сексуально ест суп?

– Не знаю, – признала я. – Я этот момент придумала. Теперь сексуальный – ты.

– Я тоже, тогда, хочу супчик… Могла бы и меня покормить, раз используешь, как подставу. Меня, между прочим, Сонечка спрашивала… И мне пришлось ей соврать, что у нас с тобой что-то есть. Врать Сонечке!..

Намек был засчитан.

– Ладно, – неохотно сказала я и получила поцелуй в темечко. – Ну и проститутка же ты, Тимоша.

– Я не проститутка, – возразил он и посмотрел на часы. – Я голодный фотограф, живущий на магазинных пельменях!..

***

Дома никого не было.

Непривычно тихая, освещенная дневным светом, квартира казалась мне ужасно чужой. Да и Тимур выглядел здесь как-то не к месту. Он даже почти робел, как мне показалось. Боялся, что я заставлю его отработать выданные в редакции авансы?..

За стенкой раздался знакомый скрип. Я дрогнула, едва не облившись горячим супом, когда закричала женщина. Вчера, после Диминого ухода, Макс дал себе волю. Но по сравнению с тем, что было сегодня, вчерашнее казалось ничем.

Видимо, Макс думал, что нас нет дома и брал свою партнершу, как греки Трою. Долго, жестко, эпично. Женщина голосила, как плакальщица.

Я яростно кусала губу, борясь с желанием взять в руки сковородку, пойти туда и заставить эту суку орать еще громче.

– Что это? – уважительно уточнил Тимур, когда кровать перестала биться о стену, как эпилептик.

– Наш сосед, любитель Толстого, предается плотским утехам, – ответила я, мешая в тарелке ложкой. Аппетит пропал. Я встала и вылила суп в раковину.

Со мною Макс никогда так безудержно не сношался. Словно прочитав мои мысли, Тим сочувственно похлопал меня по локтю, доел свой суп и помог мне прочистить сток и вымыть посуду.

Макс выскочил, когда мы ждали у лифта.

Один.

Если не слышать того, как трещала его кровать, можно было решить, что он всего лишь забежал за бумагами. Такой у него был вид. Деловой и сосредоточенный. Словно и впрямь собирался войной на Трою. Ощущая Троей себя, я захлопнула городские ворота и изобразила лицом кирпичный фасад.

Догадавшись, что мы все слышали, Макс принял цвет лежалого сыра. Зубы скрипнули, желваки вздулись.

– Ты не должна сейчас на работе быть? – прорычал он так, словно сам платил мне зарплату.

– Мы пообедать зашли, – в моем голосе хрустел арктический наст.

Макс подвигал челюстью взад-вперед.

– У тебя, блядь, бесплатная столовая?

Я вспомнила женские стоны. И подумала, как низко с его стороны заподозрить, что я кормлю его продуктами чужих мужиков.

– Я вчера Диме суп делала, – отрезала я. – Пол кастрюли осталось…

Я собиралась сказать, что деньги на продукты тоже дал Дима, но Макс снова начал меняться в цвете.

– ДИМЕ? – повторил он голосом Смерти. – Блядь!.. ДИМЕ?!

***

Мы вернулись в квартиру.

Макса трясло и когда он предложил побеседовать, я не посмела ему отказать. Тимура отослала назад в редакцию. Мне не хотелось, чтобы Макс накостылял и ему. За то, что Тима и Дима звучит похоже.

– Какого хера ты варишь суп Диме?! – его трясло.

Меня саму трясло от яростного желания рвать ногтями его холеную морду, но… понимая, что даже самая отважная моська и секунды не продержится против боевого слона, я кратко все ему рассказала.