— Нет, — буркнул я. Не слишком вежливо. Потому что внутри до сих пор все кипело.

Это перед Настей я мог делать вид, что мир-дружба-жвачка, как говорил отец, когда-то в далекой юности занимавшийся банальной фарцовкой у интуристовских гостиниц. Все бизнесмены первого разлива с чего-то начинали: кто с комсомольской или партийной работы, кто с бандитских стрелок, кто с «пары гумми». На самом-то деле я был в бешенстве. Тихом бешенстве, похожем на придонный шторм, рвущий кабеля связи, тогда как на поверхности полный штиль. Копилось, копилось — и собралось в критическую массу.

— Вы ведь не пара, правда, Сергей? — Милица подвинулась чуть ближе.

— Нет.

— Загадка…

— Никаких загадок, — я не видел смысла притворяться. — Мне не с кем было поехать в отпуск, ей тоже. Познакомились в сети. На сайте, где ищут попутчиков для путешествий. Кажется, получилось не очень удачно. Я не нравлюсь ей, а она мне. Только и всего.

— Обидно.

— Никакой трагедии. Это только две недели. Я ведь не жениться на ней собрался.

— Все равно обидно. Отпуск, море, солнце. Надо отдохнуть, порадоваться жизни.

— Ничего, переживу.

— А хочешь… кофе?

В английском языке нет обращения на вы и на ты. Но когда я был на стажировке в Англии, понял, что эквивалент даже не обращение по имени, а контекст речи и интонация. Милица сейчас перешла на ты, я не сомневался. Ночью? Кофе? Почему бы и нет?

— Хочу.

И это было не только о кофе.

— А Душан? — поинтересовался я, встав вслед за ней со скамейки.

— Спит в детской, — пожала плечами Милица.

Я мог спросить об отце ребенка, но очевидно было, что его или нет в наличии, или нет дома. Иначе не пригласила бы. Да и в целом присутствия мужчины как-то не ощущалось. Захочет — расскажет. Нет — ну и не надо. Какое мне, собственно, дело?

Мы обошли дом, и она открыла дверь. Прихожей или холла не было, сразу за порогом оказалась большая, ярко освещенная гостиная.

— Присаживайся, — Милица кивнула на диван, у которого стоял круглый журнальный столик, и скрылась на кухне.

И что я здесь делаю? Странный вопрос. Недвусмысленно отвечаю на приглашение женщины, которая предложила себя. Без притворства. Как там было в «Обыкновенном чуде»? «Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, так чего же время терять?» Сейчас выпьем кофе и ляжем в постель.

Она вернулась с подносом, поставила на стол чашки, сахар, сливки. Мы пили кофе и… разговаривали. О Черногории и России. О работе и родителях. О погоде. О море. О массе других вещей.

— Я училась в Хорватии, в Загребе, — рассказывала Милица, положив ногу на ногу, от чего и без того короткое платье задралось еще выше. — Изучала романскую филологию. Мой научный руководитель — отец Душана. Я не могла остаться там. У него семья. Но он нам помогает. Дал денег, чтобы я купила этот дом.

Она явно ждала, когда я перейду наконец к активным действиям. Но что-то сдерживало. Нет, я хотел ее. Очень сильно хотел. Как наяву видел: снимаю с нее платье, белье, раздеваюсь сам. Ласкаю грудь, которая ложится в руку, как спелое яблоко. Раздвигаю ноги — длинные, стройные, сводящие с ума. Вхожу в нее… Видел полоску зубов между приоткрытыми губами и опущенные ресницы. Слышал ее стоны. И… делал вид, что все еще пью кофе — крохотными глоточками. Хотя на дне давно осталась одна гуща, крупинки которой противно хрустели на зубах.

Милица поставила на стол чашку, встала. Подошла вплотную, положила руки на плечи. Провела ладонью по щеке — легко, едва касаясь. Улыбка — напряженная, дразнящая. Ждущая.

Я гладил ее бедра под платьем. Большими пальцами пробрался под кружево, обвел треугольник с нежной шелковистой кожей. Встал, наклонился, поймал ее губы своими, проскользнул между ними языком. Такой долгий поцелуй — сладкий и горячий, с легкой кофейной горчинкой. Она отвечала, прижимаясь ко мне все сильнее. В ушах шумело, сердце колотилось, как после стометровки…

Я слегка отодвинул ее.

— Знаешь, как говорят? Как называется мужчина, который хочет, но не может? — Импотент. — А который может, но не хочет? — Да сволочь он, сволочь.

Я не смог вспомнить, как по-английски «сволочь», но «ублюдок» тоже подошло.

— Что не так? — тихо спросила Милица, опустив глаза. — Слишком быстро? Или то, что я сама?..

— Нет. Все так. Ты очень красивая. И я правда тебя хочу, — я снова притянул ее к себе, будто подтверждая свои слова. — Но… Я ничего не могу дать тебе, а ты мне. Кроме короткого удовольствия.

— Разве этого мало? — усмехнулась она.

— Мне — мало. Раньше хватало. Теперь нет. Нужно что-то большее. Иначе как будто… заниматься этим с самим собой. Только вдвоем. Прости.

— Думаешь, она даст тебе больше?

— Нет, не думаю. Но это неважно. Я не подросток, которому все равно с кем, лишь бы стояло. Вполне могу и обойтись, — сжав ее щеки в ладонях, я заставил ее посмотреть мне в глаза. — Милица, я не хотел тебя обидеть, поверь. И когда пошел с тобой сюда, был уверен, что все будет. Еще пять минут назад не сомневался. А потом понял, что нет. Хочу, но… не хочу. Мне жаль, правда.

Я поцеловал ее куда-то в висок и пошел к двери. Чувствуя себя распоследним мудаком.

Не сказав ни слова лжи, я все же кое о чем умолчал. «Only sex» — мне действительно хватало этого раньше. На один раз, на два. Не раздумывая, сразу после знакомства. И вдруг в одну секунду все изменилось. В ту самую, когда держал в объятиях сгорающую от желания и желанную женщину. Да, я мог переспать с ней хотя бы просто для нее — чтобы не обижать. От меня бы не убыло. Но я не смог.

Что послужило причиной? Уж точно не Настя. Скорее, Марьяна. Я не мог сказать определенно, любил ли ее или это была только страсть, бурная, но короткая. После которой остались лишь воспоминания и сожаление. Но так или иначе, это были чувства. И на меньшее я теперь не согласился бы. А к Милице не испытывал ничего, кроме банального желания. Даже интереса.

Ну а Настя… У меня не было перед ней никаких обязательств. Нас связывала только договоренность составить друг другу компанию на ближайшие две недели. Она мне не нравилась. Раздражала. А под конец дня взбесила так, что едва сдержался, чтобы не ответить. И все же, все же… Переспать сейчас с другой женщиной было бы… похоже на то, как я ушел с Марьяной с вечеринки на глазах у всех. Как-то так. Даже если бы Настя об этом не узнала.


17

Настя

— А погода-то портится, — сказал Сергей, когда мы сидели за обедом.

В «Оскар» не успели, все столики уже были заняты. Устроились в кафе поблизости и сразу же решили, что оно нам не нравится. Скатерть грязная, официант хамоватый, заказа пришлось ждать сто лет. К тому же плескавица, огромная плоская котлета, оказалась жесткой и настолько острой, что я не осилила и трети.

— Ничего, за две недели обойдем здесь все и составим список, куда лучше не соваться, — сдавшись, я отодвинула тарелку.

— И на этом отпуск кончится. Что, наелась? Или несъедобная?

— Острая. Как твой перец.

Вспомнив вчерашнее, мы захихикали, как два придурка. Сергей забрал несчастную котлету себе, а мне перекинул одну из двух своих жареных рыбок, вполне аппетитных.

— Так что делать будем? Смотри, затягивает потихоньку. Загорать вечером точно не получится. Если хочешь, погуляем, пока дождя нет, посмотрим здесь все.

Я согласилась, и, покончив с обедом, мы пошли осматривать Петровац. Точнее, Петровац-на-Мору, так он назывался официально. Экскурсия уложилась часа в полтора. Цивилизация сосредоточилась исключительно вдоль набережной, выше были в основном частные дома, двух-трехэтажные. На первой линии, помимо ресторанов и магазинов, красовалось несколько больших отелей, чуть подальше строились три многоэтажных дома. Мы нашли пекарню с дивно пахнущим свежим хлебом, турбюро, автобусную станцию и рынок, где купили фруктов и домашнего вина. Отнесли трофеи домой и вернулись на набережную, нацелившись на крепость.

Как удалось выяснить в интернете, называлась она Кастелло и относилась к временам венецианского владычества. Издали выглядела внушительно и загадочно, но вблизи оказалась совсем небольшой. Большую часть ее заняли гостиница и ресторанчик, но осталось еще немного места, где можно было походить и пофотографироваться.

— Смотри, а там церковь, — я показала на два маленьких островка на горизонте. Один, с небольшим маяком, порос лесом, а на другом, на высокой скале, действительно виднелась церквушка. — Вот бы туда добраться.

Не прошло и пяти минут, как мое желание исполнилось. Всегда бы так! У пристани рядом с крепостью стояло несколько моторок, а большой плакат на хорватском, английском и русском языках извещал, что все желающие могут посетить острова Катич и Света Неделя — те самые, на которые я смотрела с башни.

— Мы желающие? — спросил Сергей. — Поехали?

— На острова? Садитесь, — загорелый парень в шортах и шлепанцах говорил по-русски с сильным акцентом, ослепительно при этом улыбаясь.

По пути выяснилось, что на острове не церковь, а часовня в честь чудесного спасения моряков, выбравшихся на этот клочок земли. Внутрь не попасть, зато снаружи можно позвонить в колокол — в память обо всех погибших в море.

Я болтала с хозяином катера, которого звали Драган, расспрашивая о жизни в Петроваце. Сергей больше помалкивал, думал о чем-то, глядя на приближающийся остров. О Милице? О том, что случилось ночью?

Она не показалась мне шлюшкой, готовой раздвинуть ноги перед первым встречным сразу же после знакомства. Тем более если это постоялец ее гостиницы. Что-то такое между ними определенно пробежало, я заметила еще вчера утром. А вечером… он злился на меня, она позвала. Ничего странного. И все-таки если б я была Сергеем и переспала с Милицей, на следующее утро чувствовала бы себя неловко перед Настей. Даже если это был мимолетный, ничего не значащий эпизод. Но, видимо, он воспринимал все иначе. Или… не было ничего? Тогда что он у нее делал полночи? О футболе разговаривал?