Так или иначе, я поставила на эти мысли блок. Раздвинув свой мыльный пузырь до четвертого сентября. Что потом? Это будет потом. Carpe diem — живи настоящим.

Но была еще одна проблема, отодвинуть которую вряд ли получилось бы так просто.


Когда мы поднялись к себе, я остановилась, вопросительно глядя на Сергея. С одной стороны, устала зверски. После полубессонной ночи и трипа в стиле хард спать хотелось так, что глаза слипались. С другой… не хотелось, чтобы он уходил.

— Иди, — он подтолкнул меня к двери. — Отдохни.

Я скорчила рожу. Сергей рассмеялся, обнял за плечи и сказал на ухо:

— Хочу, чтобы Бобик ожил к вечеру, а не сдох окончательно. Я не любитель насиловать трупы.

— К нам сегодня приходил некрозоопедофил, — продекламировала я, вытаскивая ключ. — Мертвых маленьких зверюшек он с собою приносил.

— Иди уже, зверюшка! — он ущипнул меня за попу.

Я легла, укрылась пледом, но сон не шел. Бывает такое: умираешь как хочешь спать, а не уснуть. Слишком много впечатлений.

Кстати, о впечатлениях…

Включив ноутбук, я открыла файл с заметками к статье, которые обрывались на обратной дороге из Котора. И на полчаса зависла над ними — в совершенном раздрае.

И что, спрашивается, тут можно было сочинить? Поскольку писали мы в эту рубрику под псевдонимами, условием стояло полнейшее as is[1]. Если секс — значит, секс. В буднях фитнес-клуба я все-таки опустила маленькое романтическое приключение с инструктором Левочкой, но там это был ничего не значащий эпизод. Однако от статьи «Отпуск с незнакомцем» вряд ли кто-то ждал описания экскурсий. На худой конец — в качестве альтернативы — объяснения, почему секса не случилось. Потому что незнакомец оказался жуткой мразью. Однозначно. Кого еще можно выловить из интернета?

Писать правду я не хотела. Выдумывать про ужас-ужас тоже. Не писать вообще? Это означало увольнение, без вариантов. Не слишком ли высокая цена за короткий курортный роман?

Полчаса я гипнотизировала экран, но не выжала из себя ни слова. Закрыла ноут, отодвинула в сторону и все-таки задремала. А когда проснулась, часы в телефоне показывали половину шестого. На значке Воцапа висела единичка сообщения.

«Квакни, как проснешься».

«Ква!» — ответила я.

Не прошло и минуты, как в дверь поскреблись. Сергей вошел с большой миской винограда и персиков.

— Полдник, леди. Как ты смотришь на то, чтобы попозже пойти окунуться? Можем даже на городской пляж, какая разница, если не загорать.

— Давай, — согласилась я. — А на обратном пути где-нибудь перекусим. Ты ведь все равно ужин потребуешь.

— Который ты у меня все равно отнимешь.

Вот как, интересно, у него это получалось? Вроде, мне и стыдно было, но ни капли не обидно.

— В чужой тарелке вкуснее, — пробурчала я, отвернувшись.

— Да ради бога. Пойдем на балконе посидим, а то душно у тебя здесь.

Захватив миску, бокалы и бутылку белого Крстача, мы вышли из комнаты. Но тут нас ждал сюрприз. На нашем балконе за столом вольготно расположились Лешик и Валечка, о которых мы со вчерашнего дня успели подзабыть.


[1] as is (англ.) — как есть


36

Сергей

Весь день я вспоминал о том, что было ночью. И графически, и в фоновом режиме. Старательно отодвинув на задний план эпизод на балконе, когда обнаружил Настю плачущей. Ясное дело, это было связано с произошедшим между нами, может, и не напрямую, но косвенно — точно. Объяснить она не захотела, и самым разумным было постараться забыть. Или хотя бы не думать об этом. И я легко смог бы, зависни все на уровне onlysex. Но чтобы оставаться на нем, надо закрыться на двадцать замков. Не пускать в душу, причем в обоих направлениях. Не давать ничего своего и не брать взамен.

У нас так не получилось. Вольно или невольно, но мы раскрывались друг перед другом все больше и больше. И я не знал, рад ли этому или совсем наоборот. Наверно, и то и другое. То, что я хотел ее не меньше, а может, и больше, чем вчера, говорило о многом. Иногда вполне достаточно одного раза, чтобы понять: не мое.

Вообще слова Димыча о том, что мне вовсе не обязательно трахать ту, которую подбросит интернет, были тонким стебом. Ежу ясно, когда двое людей проводят две недели на курорте в тесном контакте, нужна очень веская причина, по которой секса не будет. Хотя бы просто секса, без каких-либо чувств. Романтическая обстановка провоцирует. Море, солнце, безделье, вино и обилие полуобнаженных телес. Все вокруг пропитано эротикой. Нужно очень сильное анти-желание, чтобы ничего не случилось. Например, окажись Настя толстухой за сорок с потными небритыми подмышками. Или такой же унылой стервой, какой показалась мне в первый день.

Отправив ее спать, сам я уснуть не смог, хотя устал не меньше. Всего лишь полудрем в полглаза. И картинки в него лезли — прямо подрывайся и беги ее будить.

«Она будет такая же мягкая, теплая, сонная, как утром», — нашептывал змей-искуситель.

Каким чудом удалось с ним справиться? Видимо, только контраргументами, что все будет намного лучше, если дать ей отдохнуть. Да и себе тоже. И я честно собирался подождать до ночи, но вышло иначе.

Обнаружив на нашем балконе соседей, я остановился так резко, что шедшая сзади Настя не успела затормозить и налетела на меня. Может, мы бы еще и смогли сбежать, но от толчка я задел балконную дверь, и они нас заметили.

— О, наконец-то! — завопил Лешик. — А то мы уж думали, вы от нас прячетесь. Давайте, берите стулья, идите сюда. Тут тесно, конечно, но ничего поместимся. Посидим, пообщаемся. У вас вон винишко и фруктики, как раз в тему.

Ко всему прочему они еще и дымили оба — на столе красовалась пепельница с бычками, явно не за один раз. Интересно, какого черта? Во-первых, правилами это было категорически запрещено, во-вторых, у них, в отличие от нас, имелся собственный балкон.

— Мы бы хотели побыть вдвоем, — сказал я тем ледяным тоном, от которого моя команда пряталась под столы, понимая: Валерьевич включил злого начальника, сейчас полетят пух и перья. — У вас есть свой балкон. Этот — наш.

— С какой стати? — взвилась Валечка. — С чего вдруг ваш-то?

— Ты это, братан, потише, — подключился Лешик. — На нашем белье висит, сохнет. Чего говниться-то? Общий балкон. Кто первый встал — того и тапки.

Настя уткнулась лицом мне в спину, и я не глядя дотянулся свободной рукой до ее попы. И сжал слегка: мол, все будет путем, не волнуйся.

— У нас в комнатах балконов нет. Так что этот — наш. Может, позвать хозяйку, чтобы подтвердила? Заодно полюбуется, как вы тут курите, хотя в правилах, которые на всех дверях висят, жирным шрифтом, что это запрещено. Номер вы бронировали по карте, штраф с нее списать — плевое дело. Даю полминуты, чтобы вы отсюда исчезли. Вместе с окурками.

Вряд ли Милица стала бы этим заниматься, учитывая, что даже плату брала наличкой, но прозвучало внушительно. Кстати, я однажды сам нарвался на такую вещь. Не за курение, конечно, а за пользование мини-баром, которое забыл оплатить при выезде.

Помедлив немного, Лешик поднялся. За ним вскочила Валечка, прихватив пепельницу.

- Ну ты посмотри только, какие суки питерские! — это прозвучало, когда они отошли на безопасное расстояние, но явно с расчетом на то, что мы услышим. — К ним со всей душой, а они…

— Ну вот, Серега, и тебя в питерские суки записали, — повизгивая от смеха, сказала Настя, когда дверь за ними захлопнулась — так, что весь дом задрожал. — Нет, ты просто монстр!

Поставив миску на стол, я сел и потянул ее к себе на колени. Хлипкий стул жалобно скрипнул, но выдержал. И всплыло вдруг давно забытое.

Девятый класс, мы гуляли вечером с пацанами, устроились на детской площадке. Пришли девчонки, наши одноклассницы. Я сидел на качелях, ко мне на колени плюхнулась Юлька Муращенко. Про нее чего только не болтали — что вовсю спит с парнями. Мне она вообще не нравилась, но слухи эти будили какой-то болезненный жгучий интерес. Словно ветер из другого мира, где обитал Секс, Великий и Ужасный.

Как будто и не было толстой зимней одежды. Как будто моих голых коленей касалось то самое место, о котором думалось исключительно с охотничьей стойкой ниже пояса. Руки на плечах, губы в сантиметрах от моих… Видимо, Юлька ждала от меня активных действий. Не дождалась, пересела к Витьке Павлову и начала с ним целоваться. Но я успел почувствовать себя капельку причастным к взрослому миру, где все только и делают, что трахаются напропалую. Хотя нет, тогда я обозначал это совсем другим словом. Из тех, которые запрещены цензурой.

Сколько после этого девушек сидело у меня на коленях, но почему-то именно сейчас вспомнилось то самое ощущение нового, неизведанного. Сладко порочного и волнующего.

Настю моя победа над соседями завела с пол-оборота. Она обняла меня за шею, поцеловала — и дальше начался сплошной угар…

— Кажется, на море мы сегодня не пойдем, — пробормотал я, расстегнув под майкой ее лифчик.

— А то моря мы не видали. Лучше… поговорить.

— О сексе? Ну, ты сказала, что о сексе предпочитаешь говорить в процессе.

— Почему нет? — она задыхалась, как будто пробежала стометровку, и ее теплое влажное дыхание, касаясь шеи, растекалось по всему телу.

Прихватив миску и бутылку, мы чуть ли не бегом бросились в ее комнату, где остались мои утренние трофеи. В этот раз все было иначе. Не медленно-томительно, а быстро и бурно. Раздевали друг друга так, как будто боялись куда-то опоздать. И нет, не говорили — не до разговоров было. Даже о сексе. Ну, если не считать, конечно, разговором какие-то невнятные слова и обрывки фраз.

Я уступил ведущую партию ей — как вчера в танце. С удовольствием подчиняясь. Упиваясь тем, как она наклонялась надо мной — сжимая руками плечи, а бока коленями, глядя в глаза… Тонкая, гибкая, с нежной кожей, тронутой загаром.