Поэтому, Настя… никаких выяснений и признаний не будет.

За этими думками, как оказалось, прошел целый час. Нужно было убить еще один. Если смотреть не на что, оставалось последнее — шопинг. Во время наших бродилок я отметила краем глаза большой торговый центр и сейчас без труда его разыскала. Впрочем, особо покупать там было нечего. Сувенирами и местными деликатесами я собиралась затариться в последний день, а все остальное мало отличалось от того, что можно купить в любом городе Европы, в том числе и в Питере. Я раскатала губу, что итальянская одежда и обувь будут стоить здесь дешевле, все-таки рукой подать, но увы.

В итоге приобрела, разумеется, купальник. Кто бы сомневался! Для разнообразия бирюзовый, такого у меня еще не было. Ну и бельишка заодно — очень… непрактичного и неудобного. Даже настроение подскочило. В соседнем магазинчике увидела в витрине мужские перчатки без пальцев и захихикала в кулак. Мелькнула мысль купить, но побоялась промахнуться с размером.

Сергей стоял у машины и смотрел в другую сторону. Я подкралась тихонько, обняла его свободной рукой вокруг живота.

— Фиговый из тебя ниндзя, Настя, — он повернулся и поцеловал меня. — За три километра слышно. Идешь, пыхтишь. Ну как, полегчало?

— Да, — кивнула я. — Спасибо. Это было то, что надо.

— Ну и отлично, — тут ему на глаза попался мой пакет. — Насть, ты такая типичная девочка, лечишь дурное настроение шопингом. Могла бы сразу сказать: Серый, иди пивка попей, а я по магазинам прошвырнусь.

— Какое пиво за рулем, — сконфуженно буркнула я. — И я не собиралась. Просто делать было нечего, ну и вот…

— Ну ладно оправдываться. Поехали.

— Что купила-то? — спросил Сергей, когда мы уже подъезжали к Петровацу.

— Купальник, — созналась я.

Всю дорогу мы молчали, но это было уже совсем другое молчание. Не мрачное и тягостное, а с полуулыбкой. С облегчением от того, что эта гроза прошла стороной. В отличие от настоящей, насчет которой прогноз не соврал: с моря надвигалась лиловая туча.

— Знаешь что? Если верить навигатору, сейчас будет спуск к берегу. Не хочешь искупаться? Иначе сегодня уже не успеем. Пока доедем и сдадим машину, дождь пойдет. Заодно купальник обновишь.

— А ты как же? — засомневалась я. — У тебя-то плавок нет.

— А я его заценю с берега. Так хоть ты, а иначе никто.

Кондей в Опеле работал еле-еле, пришлось открыть окна, но духота все равно давила. И хотя перспектива натягивать одежду на мокрое тело не воодушевляла, страшно захотелось окунуться.


50

Сергей

Для меня это, конечно, было компромиссом. Еще одним. Не зря ж песня стояла на телефоне рингтоном. Не разругаться в хлам, не замолчать обиженно надолго, ожидая, что Настя сделает первый шаг. Нет — отступить до того, как началась ссора, только на подходе. Встать на паузу, отвлечься, успокоиться. Как будто подсказало что-то: стоит поступить именно так. Хотя и понимал: рискую. Откуда мне было знать, может, это наоборот обидело бы ее.

Но нет. Сработало. Я бродил по городу, даже не глядя по сторонам — было б там на что смотреть! — и с удивлением понимал: раздражение, не успевшее дойти до точки кипения, постепенно остывает. Мы не поссорились — и поэтому не нужно было мириться. Признавать свою настоящую или мнимую вину, просить прощения. Это был своего рода бэкап. Мы могли поругаться, испортить весь день, хорошо если только один. Но этого не произошло.

Впрочем… все, о чем я думал, пока относилось лишь ко мне. Я не знал, как Настя восприняла мой уход. Но очень надеялся, что так же. Пришел на стоянку раньше и ждал ее. Даже хотел загадать: если не ошибся, значит… Но одернул себя, не успев сформулировать это самое «значит». Побоялся рисковать. Иногда я слишком близко к сердцу принимал такие глупости. Вместо этого попросил куда-то в мировое пространство: пусть все будет хорошо. Сейчас и потом. Даже если и не у нас вместе — все равно, пусть все будет хорошо.

Увидев ее издали, отвернулся. Сделал вид, что смотрю в другую сторону. Ждал: как подойдет, что скажет. Она… подкрадывалась. Ну то есть это ей так казалось, что подкрадывается тихонько. А на самом деле пыхтела, шуршала по асфальту сандалиями и шелестела каким-то пакетом. В разведку я бы с ней не пошел. В том смысле, что засекли бы за километр. Но то, что пыталась подобраться незаметно, было хорошим знаком. Очень хорошим.

Подошла, обняла сзади — и я вздохнул с облегчением. И пожалел, что не загадал.

Кто бы мог подумать, что это так легко. Как будто кнопку нажать. «Загрузка ссоры прервана». Главное — заставить себя это сделать, пока еще можно. Пока обида или злость не перевесили.

Настроения шутить, болтать не было — пока еще не было. И поэтому мы молчали. Но это молчание казалось… легким, что ли? Я посматривал на нее искоса. Она сидела, закрыв глаза, запрокинув голову на спинку. Лицо не выражало ничего, кроме страданий от духоты. И только краешки губ говорили: плюс, а не минус.

Испарина на лбу, слипшиеся волосы на висках. Капли воды на груди: пила из бутылки и пролила. Едва уловимый запах свежего пота на чистой коже, от которого моментом сносит крышу.

Настя…

Странно, мне всегда нравилось это имя. Именно так. Анастасия — что-то слишком холодное, жесткое. Настя — светлое и ясное, как начало весны. Звуковая ассоциация, наверно. Наст — подтаявший и замерзший снег. Солнце и мороз после оттепели. Хотя сейчас было как раз наоборот. Тепло после холода.

Она так выразительно шуршала своим пакетом, что пришлось поинтересоваться содержимым. Вообще дамские покупки меня мало занимали. Ладно еще, если это уже надето и выставлено на обозрение. Но куда деваться, иногда приходится.

Купальник с навигатором вместе натолкнули на идею. Как посмотреть на него не в виде невнятной тряпочки, а в функциональном режиме. Тем более грозовая туча намекала, что это единственный шанс сегодня оказаться на море.

Если от нашего Лучице пойти по другой пешеходной тропе, можно было выйти на большой пляж Булярица. Пешком примерно столько же, сколько мы шли до монастыря, но не так круто в гору. Интернет уверял, что часть пляжа с признаками цивилизации, а дальняя, куда мы как раз и свернули, вполне дикая.

Место, где мы могли бы остановиться, нашлось метрах в пятидесяти от воды. Народу с той стороны почти не было. Несколько человек, поглядывая на небо, собирались уходить.

— Сереж, ты бы вышел, — попросила Настя, когда я заглушил двигатель. — Переоденусь.

— Ты вдруг застеснялась? — хмыкнул я.

— Нет, — зашипела она, сдвинув брови. — Но я все-таки окунуться хочу.

Намек был вполне прозрачен. Если останусь, то не факт, что это ей удастся. Ну… резонно, да.

— Держи, — я отдал ей ключи. — Закроешь.

Вылез и побрел потихоньку к морю, куда тянуло как магнитом. Купаться хотелось страшно. И трусы на мне были темно-синие, вполне сошли бы за плавки, но вот натягивать потом шорты на мокрые или на голое тело совсем не хотелось.

Рядом зашуршала под ногами мелкая галька, и я обернулся. Купальник оттенял загар и подчеркивал Настину фигуру. Очень соблазнительно.

— Красивый. И ты в нем — тоже, — и добавил, не удержавшись: — Но зеленый круче. Это какой по счету? Третий?

— Здесь четвертый, — она протянула мне ключи. — А вообще семнадцатый.

— Ничего себе! — присвистнул я. — В каждом домике свои гномики. Марьяна ложки чайные и кофейные коллекционировала. Причем исключительно краденые. Тащила из кафе и гостиниц. У нее их штук сто, наверно, было.

— Нормально, — рассмеялась Настя, но я успел заметить тоненькую, с волосок, поперечную морщинку между бровями и мысленно обругал себя.

Этот момент с ее бывшим и Марьяной надо было либо озвучить, либо больше не упоминать о них вообще.

Гроза надвигалась быстрее, чем я предполагал. Подул ветер, в клочья разрывая влажную духоту, и солнце накрыло лиловым одеялом. В один момент стало темно, как вечером.

— Настя, выходи! — позвал я.

— Вот черт! — выбравшись на берег, она обернулась посмотреть на тучу. — Сейчас как ливанет. Думала, хоть немного обсохнуть успею. Даже вытереться нечем.

— Давай быстрее, — стащив футболку, протянул ей. — Вытирайся, а то машина вся мокрая будет.

Открыв дверь, она огляделась по сторонам, убедилась, что рядом никого, и сняла купальник. Выжала, положила его в пакет — и в этот момент стеной обрушился дождь.


51

Настя

То, как Сергей смотрел на меня, когда заходила в воду…

Нет, не только. Перед этим я сказала, сколько у меня купальников, и он упомянул свою Марьяну, которая, как сорока, крала ложки в ресторанах. На секунду кольнуло — и вдруг дошло, как именно он это сказал. Каким тоном, с какой интонацией. С каким выражением лица. Просто факт из прошлого. Без тени эмоций. Будто не о своей бывшей девушке, а о самой обычной знакомой.

Когда он упомянул, вот так же мимоходом, ее в прошлый раз, я сказала себе: не буду об этом думать. Ни будущего, ни прошлого — только сегодня. Но одно дело заставлять себя не думать о том, что ты всего лишь клин, которым вышибают предыдущий клин. И совсем другое — когда знаешь: его прежние отношения действительно в прошлом. Как и мои. И что в постели со мной он не представляет ее, как и я не представляю на его месте Вовку.

А ведь Сергей сказал об этом, еще в самом начале. Но я уцепилась совсем за другие слова. О том, что у него после Марьяны никого не было. И за глупую строчку из песни о новой встрече, которая лучшее средство от одиночества.

Наверняка он думал о том же самом. Было бы странно, если б нет. Сам ведь предположил, что я поехала с ним кому-то назло. А я подтвердила. И сказала, что в разводе, причем недавно. Ну и тот момент, когда он застал меня в слезах на балконе в «Паласе»…