Настя

— Кофе будешь? — спросила я, малодушно оттягивая момент, когда она выложит свои новости, от которых, разумеется, не ждала ничего хорошего.

— Давай, — мама достала из сумки какой-то свернутый в трубку журнал и прошла на кухню.

Кофеварка с сердитым звуком выплюнула эспрессо в две чашки.

— Извини, сахар кончился. Забыла зайти в магазин. Конфеты есть.

— Не надо, — поморщившись, мама бросила журнал на стол передо мной. — Полюбуйся.

Такие обычно в супермаркетах выставляют на стойках у касс. Не глянец, а мягкий еженедельник, их покупают в основном домохозяйки и пенсионерки. Жареные факты из жизни селебрити, кулинарные рецепты, народные средства от всех болезней, анекдоты, кроссворды. Мы тянулись в сторону «Cosmo» и к таким «желтушкам» относились с пренебрежением. Хотя, по сути, отличались от них только толщиной, качеством полиграфии и, разумеется, ценой.

На обложке красовались Вовка и Лидка, отфотошопленные до неузнаваемости. Роскошная рыжеволосая красотка в вечернем платье и мужественный брюнет в смокинге. Голливудские звезды нервно курят под корягой.

— И что? — я пожала плечами. — Тоже мне новость.

— Может, почитаешь сначала? — мама полистала журнал, нашла нужную статью и протянула мне.

Это оказалось большое интервью с ними обоими. Разумеется, сам по себе Вовка абсолютно никому не был интересен. Подумаешь, депутат. Ему даже комитет никакой не доверили. Ходил себе на заседания отсиживать время и нажимать кнопку для голосования. А вот Лидка в пиаре нуждалась только так. Окончив РГИСИ[1], она снималась в третьеразрядных сериалах, причем играла в основном стервозных подружек главных героинь. Возможно, ее и помнили в лицо, но не по фамилии, хотя и достаточно броской. Выйдя замуж за Вовку, она осталась Ангельской, и все равно о ней говорили: «Эта рыжая, как там ее?»

— Интересно, сколько Вовочка денег в это бухнул?

— Наверняка немало, — рассеянно отозвалась я. — Обложка, три разворота текста с фотками, причем двойное интервью. Но почему бы нет? Зачем тогда нужен богатый муж, если не пользуешься его возможностями?

— Смотря какими, — ехидно заметила мама.

И то правда. В первом же абзаце Лидку обозначили как талантливую и многообещающую молодую актрису (это в тридцатник-то?), которая только что вернулась к съемкам после рождения первенца.

— Вот как? — хмыкнула я. — Вовка стал папашей? Не знала. Ну и что? «Плодитесь, коровы, жизнь коротка». Мне-то какое дело?

— Дальше читай.

В статье подробно расписывалась Лидкина биография и карьера, до небес превозносился ее талант, а также тонкая душевная организация и человеческие качества. Ну просто стопроцентное соответствие фамилии. Однако в разделе о личной жизни журналистка решила добавить жареного. Разумеется, с одобрения обоих, кто бы сомневался.

«Лидия, правда, что бывшая жена Владимира была вашей подругой?»

«Не совсем. Мы с Настей в детстве жили в одном доме, общались, но никогда не дружили».

Даже так? Никогда не дружили? Ну что ж, ладно. Что там еще?

«Владимир, ваша бывшая жена Анастасия — дочь Екатерины Маевской, владелицы телекомпании «Факт», генеральным директором которой вы стали сразу после женитьбы. Ходили слухи, что эти два факта связаны между собой».

«Возможно, и связаны, но в обратной последовательности. Я любил Настю и женился на ней не по расчету, но наши отношения были обречены изначально».

Дальше буквально в нескольких фразах Вовка с журналисткой изящно размазали меня по асфальту. Я прямо была готова аплодировать стоя. Не сказать ни одного дурного слова, но выставить человека в самом худшем свете — это надо уметь. В их подаче я выглядела бессовестной карьеристкой, которая думала только о себе. Даже детей не хотела. И не появись Лидочка, так бы Вова и не узнал, каким бывает семейное счастье.

А мне-то казалось, что давно отпустила ситуацию… Но если бы дело было только в этом!

— Знаешь, мам, я сама таких статей накатала миллион. И лишь сейчас до конца поняла, каково это — когда тебя публично возят мордой по луже, а ты не можешь слова сказать в ответ. Разве что материться на кухне. Иногда полезно бывает взглянуть с другой стороны окопа. И, кстати, поздравь, меня сегодня уволили. Потому что я отказалась писать такую же статью. Ну не конкретно такую, но с публичным раздеванием героя. Во всех смыслах с раздеванием.

— Та-а-ак… — протянула мама, сдвинув брови. — Нормально. И что теперь?

— А что теперь? Найду что-нибудь. С голодухи не умру. С моими подкожными запасами можно года два не работать и ни в чем себе не отказывать.

— Ко мне не хочешь пойти?

— Куда? — поморщилась я и одним глотком допила кофе, хлебнув со дна гущи. — На телевидение? Ты же знаешь, у меня щеки в экран не влезают. А для других тексты писать или редачить — то еще удовольствие. Не волнуйся, не пропаду.

— Ну как знаешь, было бы предложено. Расскажи хоть, как отдохнула.

Вот уж о чем я меньше всего сейчас была расположена рассказывать. Поэтому отделалась парой-тройкой банальных фраз: погода класс, море супер, еда тоже.

— Фотки покажешь?

Ага, чтобы объяснять, что за крендель на каждой второй?

— Я скинула с телефона, там память кончается. Залью в Контакт, посмотришь.

Она посидела еще минут десять и ушла. После чего я тут же выбросила в мусорник журнал. Убрала в посудомойку чашки и остановилась у окна, глядя во двор.

Как ни странно, до этого у меня еще была пусть крохотная, с ноготок, но надежда на то, что все можно исправить. Хотя бы попытаться. Пусть не сейчас, позже, когда все уляжется. Я бы позвонила или написала, постаралась объяснить. Но теперь стало ясно: надеяться нет смысла. Поскольку не просто поняла, а прочувствовала на своей шкуре, что должен был испытывать Сергей, прочитав наброски моей статьи.

Я бы на его месте… Да ладно, сейчас я как раз и была почти на его месте. И я бы, наверно, не простила.


[1] Российский государственный институт сценического искусства


72

Сергей

Две недели прошли как один бесконечный день, наполненный даже не злостью, а яростью, которая бурлила и требовала выхода. По отношению к кому больше — к Марьяне или Насте? Или к самому себе? Трудно сказать. К чему я был точно сейчас не способен, так это к трезвому анализу. Хотелось что-нибудь разбить, сломать или хотя бы наорать на кого-нибудь. Красная стрелка давления пара подошла к критической отметке. Наверно, если б я не сдерживался, стало бы легче, но привычка в любой ситуации держать себя в руках брала верх.

И только один раз я сорвался и повысил голос на Ларису, опоздавшую с обеда минут на пятнадцать. Вообще-то команда моя была разгильдяистая, чтобы держать их в узде, требовалось немало усилий. Обычно я все сводил в шутку. Иногда довольно злую — но никто не обижался. Воплей от меня точно не ждали. Все замерли в недоумении. Лариса стояла у своего стола, глаза стремительно наливались слезами.

Как тогда у Насти. На набережной. Когда назвал ее шлюхой…

Просить прощения при всех было сложнее, чем сдерживать свою злость. Но пришлось. Лариса растерянно всхлипнула, кивнула, села, обнимая сумку.

Это никуда не годится, сказал я себе, вернувшись в аквариум. Все, хватит!

Как ни странно, этот случай заставил взглянуть на себя со стороны. И картинка получилась неважнецкая. Надо было срочно выбираться, но я завис, в сотый пережевывая свое раздражение, словно корова жвачку. Потребовался волшебный пендель, и получил я его, как ни странно, от Славки.

Оле в наследство от умершей родственницы достался домик в Подмосковье, она хотела его продать и купить квартиру под сдачу. В выходной мы со Славкой поехали в Клин, чтобы я сделал черновую оценку. Когда закончил, нашли ресторанчик, сели перекусить.

— Какой-то ты дерганый, Серег, — заметил брат. — Проблемы?

— Нет, нормально все, — он был далеко не первым, кто задавал это вопрос, и каждый раз я отвечал одинаково.

— С Марьянкой так и не помирились?

— Слав, мы не ссорились, — поморщился я. — Просто все закончилось.

И тут совершенно неожиданно для себя я рассказал о нашей с ней последней встрече.

— Да-а-а, дела, — протянул Славка. — Хотя, знаешь, что-то я не удивлен. Если честно, она мне не слишком нравилась. Красивая, конечно, но… — он пощелкал пальцами. — В общем, не для тебя. Ничего, найдешь другую. Считай, легко отделался. Как хоть в отпуск съездил? Кстати, видел фотки твои в Контактике. Кто это так постарался?

Еще в самолете я сгоряча удалил из телефона все фотографии Насти и те, где мы были вдвоем — селфи и снятые кем-то по нашей просьбе. Потом пожалел, но слава тому, кто придумал облака. Все осталось там. Хотя сохранять их оттуда обратно себе не стал. А в Контакте выложил десяток еще в Петроваце и забыл о них. Несколько видов и моих фоток, сделанных Настей.

— Сам, — буркнул я, зная, как Славка относится к подобному любительскому творчеству.

— Десятиметровая селфи-палка?

— Ну… девушка одна.

— Девушка… — он посмотрел на меня скептически. — А не из-за этой ли девушки ты на ушах? Профи не обманешь, у нее к тебе определенно чувства. Фотки, конечно, телефонные и кривые, но в них есть отношение. Кто как человека видит, так его и фотографирует. А ты для нее точно принц.

Я поспешил перевести разговор на другую тему, но Славкины слова зацепили. Вернувшись домой, открыл ноутбук и зашел в Контакт. На Настиных фотографиях я действительно выглядел более чем хорошо, иначе не стал бы выкладывать. Но отношение? Впрочем, оснований не верить не было, в таких вещах мой братец разбирался.

Поколебавшись, я зашел на Настину страницу. Там фотографий прибавилось — уже после возвращения. Я смотрел на них… и хоть волком вой на луну! Вспоминал все… И что мне после этого снилось ночью!