Конечно, можно было потерпеть и до завтра. Но показалось вдруг, что надо именно сейчас. Не ждать ни одной лишней минуты. И так столько времени потеряно.

Успел! Все бегом, короткие пересадки — вприпрыжку. Пока в Лондоне ждал посадки, заказал через интернет машину в аренду, чтобы не ждать в Бургасе. Навигатор упорно пытался увести какими-то кривыми путями. На каждом шагу торчали знаки ограничения скорости — шестьдесят, пятьдесят, а то и сорок.

А потом я набирал ее номер и считал гудки.

Настя! Черт, возьми трубку!

Только тогда до меня по-настоящему дошло, каково было все это время ей. И что я заставил ее пережить вчера и сегодня. Наверняка ведь решила, что не хочу с ней разговаривать и лишь из вежливости жду, когда попрощается сама. И все мои переживания и ожидания показались такой глупостью!

Она стояла у калитки, обхватив себя руками за плечи, и смотрела на дорогу. Бледная, со стянутыми кое-как в хвост волосами, с заплаканными глазами. Так и треснул бы себя по шее. Хотя где-то в глубине шевельнулось: переживала, значит, ждала, значит… любит?

Я целовал ее снова и снова, не в силах остановиться. Сколько времени прошло? К действительности вернул автомобильный сигнал: я перегородил подъезд к соседнему дому.

— Надо было сразу ворота открыть, — спохватилась Настя.

Я загнал машину во двор, вытащил рюкзак и сумку с ноутбуком, поднялся на увитую виноградом веранду маленького белого домика. Тут мы остановились и снова начали целоваться. Я гладил ее лицо, пропускал между пальцами пряди волос, не мог насмотреться на ее сияющие глаза.

— Настя, — шептал я, с трудом отрываясь от ее губ, — Настенька. Милая моя… Я… люблю тебя!

Все на свете можно было отдать за ее улыбку. И за слова:

— И я тебя тоже люблю, Сережа…


Теперь время вело себя совсем странно. Вроде неслось вскачь, но каждый день был настолько наполнен Настей, что казался длинным-предлинным. В тот же вечер я предложил ей выйти за меня замуж. Наверняка сделал все не так, не по правилам. Какое там кольцо, стоя на коленях! Мы лежали в постели, и я даже не спросил, согласна ли она. Заявил нагло:

— Хочу, чтобы ты стала моей женой.

Вот так. И точка.

— Нет, — ответила Настя.

Наверно, я выглядел в тот момент очень глупо.

— Это я хочу, чтобы ты стал моим мужем!

Мы не обсуждали, как и когда, отложив это на потом. Через две недели мне предстояло вернуться в Москву, и я был уверен, что Настя поедет со мной. А пока просто наслаждались друг другом. Чем-то это было похоже на отпуск в Черногории, но с одним большим отличием. Над нами теперь не висело мучительное «что дальше?» Никаких сомнений, подозрений. Это были дни такого яркого и острого счастья, какого мне еще никогда не доводилось испытывать.

С трудом заставив себя вылезти из постели, мы ходили к морю, пару раз даже купались, хотя вода уже была прохладной. Гуляли, сидели в кафе, разговаривали. Рассказывали о себе, радовались все новым совпадениям, там, где находили различия, искали компромиссы — ну да, как же без этого! Впрочем, и молчать с ней было хорошо. Хватало ее присутствия и взглядов, которыми обменивались. По вечерам сидели на веранде, пили вино, ели виноград, срывая грозди с лозы. В гости приходил толстый серый кот, крутился рядом.

Хотелось, чтобы так было всегда. Пусть не здесь и даже, может, не у моря. Но чтобы у нас был свой дом. И чтобы мы сидели вот так вдвоем по вечерам, а рядом, за стеной, спали дети. И чтобы был вот такой же кот. И большая собака. Но главное — чтобы между нами все было так же ясно и тепло.


Где-то через неделю я проснулся ночью. Насти рядом не было. Подождал, но она не возвращалась. Вспомнилось, как в самую первую нашу ночь в «Паласе» она плакала на балконе. Встал, выглянул из комнаты. В гостиной горел свет.

Настя сидела на диване, закутавшись в плед, и лихорадочно барабанила по клавишам ноутбука. Я посмотрел на часы — половина четвертого.

— Насть, ты чего?

— Похоже, муз вернулся из загула. Никак не могла уснуть, и вдруг… вот…

Прозвучало почти как «муж вернулся из загула». Хотя пьяная улыбка была именно у нее. Мне стоило ревновать?

— А может, все-таки спать?

— Сереж, ты иди, я скоро. Не сердись.

Она смотрела на меня умоляюще. Пожав плечами, я ушел в комнату, лег, но уснул нескоро. Впервые за это время она была не со мной, а где-то далеко. В другом мире.

На следующий день, когда мы гуляли по набережной, это ощущение стало еще сильнее. Я спрашивал — она отвечала не сразу, невпопад. Улыбалась загадочно, словно видела перед собой что-то недоступное мне. А когда вернулись, снова села за ноутбук.

— Не мешаю? — спросил я, сев в кресло со своим ноутом, чтобы посмотреть рабочие бумаги. Отпуск отпуском, а руку с пульса убирать не стоило.

Виновато-смущенный взгляд. Все ясно…

— Ладно, тогда в магазин схожу.

— Извини…

— Перестань. Все нормально.

Ночью Настя снова убежала в гостиную. Я уже засыпал, но почувствовал, как она встала. И опять просидела почти до утра.

— Насть, ну спать-то надо все-таки, — заметил я за завтраком. Умолчав о том, что мне не хватает ее рядом.

— Сереж, когда прет, времени не замечаешь. Хоть день, хоть ночь.

— Я все понимаю. Просто беспокоюсь за тебя.

— Не надо, — она просительно дотронулась до моей руки. — Мне сейчас очень хорошо. Раньше было плохо. Поэтому и писать не могла. А сейчас… это что-то такое волшебное. И ты, и книга…

— Значит, это я твой муз? — я постарался не включать иронию. Она бы не поняла.

— Ну… наверно, — Настя вздохнула. — А хочешь… почитать?

— Давай.

Полтора десятка страниц я просмотрел минуты за три. Бог ты мой, какая же это была хрень! Про девочку, которую стая перелетных драконов унесла в другой мир. Перелетных драконов, мать моя женщина!

— Уже? — она обиженно вскинула брови.

— Настя, я очень быстро читаю. Хочешь, могу пересказать.

— Не надо. И… как?

— Здорово написано.

Вот тут я не соврал. Писала она действительно прекрасно — в этом у меня уже была возможность убедиться. Ярко, сочно, очень чисто. Но сюжет…

— Только прости, я точно не твоя аудитория. Это для девчонок.

— Ну и ладно, — она улыбнулась, немного уязвленно, но все же довольно.

Так продолжалось всю следующую неделю. Я потихоньку начал ревновать ее к этим чертовым драконам, но старался не показывать. Потому что понимал, насколько это для нее важно. Большую часть жизни Настя хотела поселиться у моря и писать сказки. Заставлять ее выбирать между мною и осуществлением мечты было не только жестоко, но и неразумно. Ничем хорошим это бы не кончилось.

Двадцать четвертого октября мне надо было выходить на работу. Двадцать второго утром я спросил Настю, брать ли ей билет в Питер или же она поедет со мной в Москву. Ее ответ меня ошарашил.

— Сереж, — она подошла и положила руки мне на плечи, — прости, но я останусь здесь до конца декабря. Как и собиралась.

— Писать книгу, — это был даже не вопрос, и она кивнула, глядя через мое плечо. Куда-то в свой драконий мир. — Уговаривать не имеет смысла? Не передумаешь?

— Нет. Но обещаю, что на Новый год приеду к тебе.

— Только на Новый год? — я взял ее за руки и заставил посмотреть в глаза.

— Насовсем, — чуть помедлив, ответила она.

А кто, собственно, обещал, что все будет гладко и просто?


Эпилог

Настя

Год спустя

— Сереж, останови, пожалуйста, не могу больше.

— Елки, потерпи минуту, здесь нельзя останавливаться, — Сережа покосился на меня с беспокойством. — Вон там съезд впереди. Вроде бы и мороженое не жрала.

— Прекрати! — прошипела я сквозь зубы. — Иначе сейчас точно вывернет прямо здесь.

Съехав на грунтовку, он остановился у чахлых облетевших кустов. Я выскочила и едва успела перебраться через кювет.

— Ну что, коть, жива? — спросил сочувственно, когда вернулась в машину, жалобно поскуливая. — Попей водички. Недалеко осталось. Кстати, насчет мороженого…

— Убью, зараза!!!

— Да погоди ты! Что за моду взяла, чуть что — сразу убью. Не терпится вдовой остаться? У тебя случайно не эта сумка в Черногории была?

— Эта, и что?

— Поройся на дне. Насколько я знаю твои привычки, у тебя там можно найти все, вплоть до галактики[1].

Я смущенно хмыкнула и забралась в сумку, в которой культурный слой — или, точнее, некультурный — составлял примерно половину полезного пространства. Что туда попадало, там обычно и оставалось, Сережа был прав. Пошарив внутри, выудила флакончик с таблетками. Тот самый, который дала беременная женщина по дороге из Котора. Еще сказала, что сама принимает. Покрутила с сомнением в руках, попыталась прочитать этикетку, ничего не поняла, но все же закинула в рот таблетку. Тошнота, изводившая меня второй месяц, прошла как волшебству спустя несколько минут. Хотя, судя по вкусу, это был обычный ментол.

— Серый, ты это… колдун, наверно, — проворчала я, устраиваясь поудобнее. — Как сказал тогда, так и вышло. Жена, беременная, токсикоз…

— Ну не знаю, — он пожал плечами. — Может быть. Или вселенная услышала. Она иногда очень странно шутит.

— Если так, то вполне удачная шутка получилась, согласись.

Вместо ответа он погладил меня по колену.

Мы ехали в сторону Одинцово смотреть участок под постройку дома.

— Сереж, ты же на работу будешь часа два добираться, — ужаснулась я, когда впервые зашел разговор о том, чтобы переехать за город.

— Если успеть до пробок, то всего полтора, — возразил он. — По нашим меркам вполне нормально. Послушай, я же знаю, тебе в Москве не нравится. И очень ценю твою жертву, но не хочу, чтобы тебе было плохо. Домик у моря — это было бы оптимально, но я пока не настолько большой босс и не могу себе этого позволить. В смысле, позволить могу, но работать оттуда не получится. И не работать тоже. Свой дом где-нибудь у воды — вполне компромиссный вариант. Во всяком случае, пока.