– Нет, Иванна, это уже совсем ни в какие ворота не лезет. К Смирновой сутенер посреди бела дня приехал – к старой гвардии присоединилось новое действующее лицо в голубом болоньевом плаще и в жутком морковном парике. Бабулька была настроена агрессивно, активно призывая товарок на баррикады. – Надо что-то делать с этим притоном на пятом этаже. Пора в прокуратуру писать, раз участковый не реагирует!

Слегка удивившись серьезной подкованности в юридических вопросах, Потапов уже собирался отлепиться от верного железного зверя и поинтересоваться у старушки, не шалит ли сердечко, а может, здоровье требует срочной госпитализации. И Егор уже даже оттолкнулся пальцами от угольной радиаторной решетки, когда из подъезда выскочила Вика. Приветственно махнула ему рукой и взвизгнула, ловя подол расклешенной юбки, взметнувшийся вверх из-за сильного порыва ветра.

В белом шифоновом платьице, черных грубых ботинках на шнуровке и без каблука и в небрежно наброшенной на плечи косухе девушка выглядела одновременно хрупко и вызывающе. Наталкивая блондина на крамольные мысли послать «Метлу», отправившегося туда Веселовского и прочие планы к черту. И увезти Смирнову в какое-нибудь спокойное место без надрывающейся музыки, подвыпившей публики и прочих сомнительных радостей жизни.

– Если ты передумал куда-то ехать со мной, – залюбовавшись непривычно яркими из-за темного, дымчатого макияжа глазами, Егор выпал из реальности и тонул в изумрудной глубине, пока брюнетка легким прикосновением к запястью не вернула его обратно. – То я могу оставить тебя в компании этих чудесных Мата Хари, которые никому не дадут скучать.

– Благодарю покорно, – отмер Егор, галантно распахивая перед Викой дверь автомобиля и откладывая не состоявшееся четвертование на потом.

Сбрасывая скорость на подъезде к клубу, блондин заметил толпу первокурсников, высыпавших на улицу покурить, и запоздало прикинул. Что стоило вызвать такси, дабы избежать приевшегося ажиотажа, неизменных тычков пальцами в его ауди и робких, сопровождавшихся нестройным заиканием, просьб прокатиться.

– Нелегкие будни университетской звезды? – без тени сочувствия в голосе проронила отличница, выразительно выгнув бровь и выбираясь наружу. Ни капли не смущаясь многочисленных любопытных взглядов и не удивляясь при виде протискивавшегося к ним Веселовского с бутылкой текилы наперевес.

– А ты где эту красотку подцепил? – громко брякнул Пашка, вызывая у товарища безмерный, неподдельный «фейспалм»* [1]. И, оценив спутницу Потапова с ног до головы, недоуменно добавил: – ты ж вроде за Смирновой поехал.


– Ну, ладно, с воспитанием проблемы. Ну, подумаешь, сообразительности не доложили, – Вика опередила Егора, беззлобно пнув Веселовского и невинно интересуясь: – но неужели и зрение подводит?

– Теперь я начинаю понимать, – Потап с притворным участием потрепал друга по плечу и, прежде чем увести брюнетку внутрь, добил, жестоко и беспощадно: – почему у тебя с девушками не складывается.

А в залитом неоновым фиолетовым светом просторном помещении, вмещавшем более трехсот студентов, царили шум, гам и дикие пляски. Бармены не успевали мешать коктейли, ди-джей ускорял ритм, кружа гостей в драйвовой попсовой мелодии, а танцовщицы на двух квадратных возвышениях позади сцены выделывали такие па, что в другой раз Потапов бы обязательно к ним присмотрелся. Только сегодня, наперекор устоявшимся привычкам тусовщика, парень хотел чуть больше тишины и чуть меньше людей рядом.

Вика, напротив, оживилась и подобралась, готовая ринуться в пучину извивавшихся на танцполе тел. На секунду замешкавшись, девушка наклонилась к Егору и, заглушая какофонию звуков, попросила.

– Если меня занесет, остановишь? – лучившиеся предвкушением изумрудные глаза вместе с искрившим напряжением, волнами исходившим от брюнетки, так сильно выбивались из отпечатавшегося на подкорке образа отличницы и заучки, что Потап опешил. Чувствуя, как пересыхает в горле, и больше наблюдая, за тем, как приоткрываются едва тронутые матовым блеском губы, чем вслушиваясь в сказанное. –  Я пропустила столько вечеринок, что сейчас ощущаю себя чудом удравшей на бал Золушкой. Только вот туфли какие-то … неправильные.

Вика приподняла ножку в грубом ботинке и, не найдя ничего особенного в рифленой подошве, унеслась в самую гущу веселья. Чтобы продемонстрировать блондину совсем другую Смирнову. Азартную, свободную, гибкую. Двигавшуюся так, что Семенова давилась слюной от зависти, а зеленые первокурсники сворачивали шеи. Отчего Егор мрачнел с каждой минутой, проклинал идею вытащить отличницу в клуб и боролся с чем-то очень похожим на ревность. Колючими иголками впившуюся в грудь и требовавшую вытворить что-нибудь до безобразия глупое. Например, разбить нос вон тому парню в сиреневом поло, подошедшему к Вике слишком близко.

– Кайф, – не замечая двух постных физиономий, вдохновенно выдохнула брюнетка, приземляясь на диванчик рядом с Потаповым и в два глотка опустошая стакан Веселовского с неразбавленным виски. Поморщившись, девушка стащила с тарелки дольку лимона, не кривясь, отправила ее в рот и попросила у пробегавшей мимо официантки: – еще.

– Если кто-то скажет мне, что Смирнова не умеет развлекаться, я клятвенно обещаю плюнуть ему в лицо, – твердо заверил присутствующих за столом Пашка, переживая сокрушительное потрясение и свыкаясь с новыми гранями «ботанки». Егор же просто подгреб брюнетку к себе, носом зарываясь в рассыпавшиеся по плечам волосы и сжимая вокруг тонкой талии кольцо рук, таким молчаливым, но весьма красноречивым образом обозначая весьма недвусмысленные притязания.

– Вик, может, тебе хватит? – терпение Потапова закончилось на пятом коктейле, тем более, что последний напиток ярко горел, готовясь в мгновение ока разнести алкоголь по венам стремительно пьяневшей Смирновой.

– Может, и хватит, – подозрительно быстро согласилась Вика, махом выпив едреную жидкость через трубочку и снова умчавшись на танцпол. С трудом избегая столкновений с такими же нетрезвыми студентами, как и она сама, и заставляя Веселовского подбирать отвисшую челюсть с пола.

– Свяжу. Запру. Выпорю, – сквозь зубы процедил закипавший блондин, нервно отбивая барабанную дробь по столешнице и намеренно игнорируя округлившиеся глаза приятеля.

– Потап, забери ее, пока не поздно, а? – Егор повернулся и поперхнулся воздухом, запечатлев поистине эффектную картину.

Вика стояла в самом центре площадки, обеими руками обнимая гладкий серебристый шест. И не потому что хотела исполнить соблазнительный стриптиз, а потому что пошатывалась, как пьяный матрос на корабле в шторм. Рядом с ботинками Смирновой в позе морской звезды растянулась одна из близняшек, пока вторая рассматривала живописное малиновое пятно, украсившее белоснежную футболку. И тут Потап понял, что отличницу пора спасать, причем, как можно скорее, до того, как кто-нибудь успеет выйти из состояния легкого и не очень ступора.

– Пока карета не превратилась в тыкву, а прекрасный принц – в вурдалака, Золушке пора покидать бал, – непринужденно минуя толпу, Егор отцепил пальцы Вики от металла и, приобняв девушку, покинул клуб под аккомпанемент из неловкого, вязкого молчания.

– Смирнова, а ты та еще катастрофа, – хмыкнул Потапов, выруливая с парковки и запоздало отмечая, что девушка на пассажирском сидении свернулась калачиком, подложила ладошку под голову и теперь сладко посапывала. Не собираясь ни дебоширить, ни спорить по поводу конечного места назначения их путешествия.

Так что, очутившись в просторном коридоре квартиры Потапа, отличница лишь потирала слипающиеся от дремоты глаза и молчала, с любопытством изучая лаконичную, но стильную обстановку.

Егор же вперился в нее пристальным взглядом, борясь с мучительным, выматывающим нутро желанием прижать к себе сонную, немного растерянную девушку. Битву блондин проиграл с треском, стремительно притягивая Вику и жадно впиваясь в приоткрытые губы, хранившие остаток алкогольной горечи. Пальцами сминая невесомую ткань платья и теряя голову от тепла бархатной кожи.

Рассудком Потапов понимал, что пользоваться таким состоянием Смирновой неправильно. Что нужно остановиться и по-хорошему рассказать Вике о глупом пари. Только вот все мысли вышибло без следа, когда девушка крепче прильнула к напрягшемуся парню, превращая пылавший костер в самый настоящий пожар.

________

*[1] – «фейспалм» – (буквальный перевод «рукалицо», «лицоладонь») – популярный интернет-сленг и жест, обозначающий реакцию на чью-то глупость.

Глава 19

Вика


Чёрт, не могу поверить, какие глупости мы творили

в юности. Удивительно, что мы не умерли.

(с) к/ф «Город хищниц».


Приподнялась в кровати, с трудом разлепив будто налитые свинцом веки и обнаружив себя в просторной спальне с зеркальным потолком. Тяжелая голова противно потрескивала, в горле было суше, чем в пустыне Сахара, ну а калейдоскоп событий вчерашнего дня вертелся разноцветной мозаикой, никак не складываясь в единую картинку.

– Твою ж мать, Смирнова! – звучно ругнулась на себя, когда воспоминания скоростной электричкой ворвались в воспаленный мозг, и сокрушенно уронила голову на гладкие шелковые простыни черного цвета.

Потому что стало настолько стыдно, что захотелось мигом провалиться сквозь землю и больше оттуда не выкапываться. Стыдно за то, что перебрала в клубе лишнего и едким комментарием спровоцировала глупых близняшек. За то, как настойчиво обвивала ногами бедра Егора. Как тесно прижималась к нему и запутывалась пальцами в пепельных волосах. Как не давала парню перевести дыхание, терзая его губы дикими поцелуями.

Особенно совестно было за то, что остановилась не я, а он. Демонстрируя такое недюжинное самообладание, какое мне и не снилось. Несмотря на явное напряжение, охватившее его, Потапов нехотя, но прервал наше сумасшествие. Рвано выдыхая, он аккуратно отцепил мою персону, активно домогавшуюся его светлости, от себя и, невзирая на оказанное сопротивление, переодел в одну из небрежно брошенных на кресле рубашек. После чего бережно опустил меня на роскошную двуспальную кровать и укутал в мягкое одеяло. И, так же судорожно дыша, ретировался на диванчик в кухне. Мда.