Бросила рюкзак на пол в прихожей, торопливо стянула и кинула сверху куртку, после чего под шутливо-осуждающее «Ну и язва же ты, Смирнова!» помчалась в ванную комнату. Потому что пальцы ног в слишком легких для промозглой погоды кедах замерзли и онемели, подгоняя хозяйку как можно скорее согреться в теплой воде. Не отказала себе в удовольствии воспользоваться чужой мочалкой и гелем для душа, растирая покалывающую кожу докрасна и пропитываясь терпким, бодрящим ароматом лайма и мяты.

Бережно повесила сослужившую добрую службу рубашку на крючок, там же оставила джинсы и завернулась в темно-синий махровый мужской халат, волочившийся по кафелю, словно русалочий хвост.

– Гулять так гулять? – задала вопрос суетившемуся у плиты Егору, обнаружив на столе рюмку коньяка с дольками сочного лимона на блюдце и плиткой молочного шоколада с фундуком.

– Пей, – не отрываясь от будущего кулинарного шедевра, скомандовал блондин, пока я, подобрав длинные полы халата, взгромоздилась на стул, с хитрой улыбкой пропуская сквозь пальцы влажные пряди волос.

– Потапов, а, Потапов, – протянула ласково так, сосредоточенно перекатывая рюмку между ладонями: – а ты в каких целях меня спаиваешь?

– Исключительно в корыстных, солнышко, – хмыкнул парень, деревянной лопаточкой помешивая содержимое вместительной сковородки, пока я глотала слюни, визуализируя на тарелке кусок румяного мяса, щедро сдобренного пряными специями. – Заболеешь еще, а я сиди у твоей кровати денно и нощно и вари тебе куриный бульон.

Вперилась немигающим взглядом в обнаженную спину парня, залипла, как школьница, на широкие плечи, перекатывающиеся под кожей литые мышцы и поспешила опрокинуть в себя алкоголь. Чувствуя, как коньяк теплом разливается по венам и гадая, что делать с ненавязчивой, но ставшей естественной, словно воздух, заботой Егора. Я завязла во всем этом настолько глубоко, что перестала искать ответ на вопрос: что держит парня из богатой семьи рядом с непримечательной отличницей, работающей официанткой в кафе.

Наслаждаясь домашним уютом и отбрасывая червячок точивших сомнений, я потянулась к бутылке, припрятанной за графином с соком, наливая себе еще одну стопку и двумя пальцами подцепляя дольку лимона. И замерла на миг, застигнутая врасплох хозяином серых смеющихся глаз.

– Не увлекайся, – хмыкнул Потапов, возвращаясь к почти готовым отбивным и совершенно не веря моему воплю, полному искреннего, неприкрытого возмущения.

– Я знаю, когда остановиться!

– Расскажи это охранникам «Метлы», которые до сих пор после посвящения крестятся и молятся, чтобы одна отличница не забрела к ним на огонек, – Егор нагло заржал, оглашая кухню заливистым, громким смехом и вынуждая меня краснеть от оживавших картинок того неспокойного вечера, мелькавших калейдоскопом в воображении.

И только я собралась доказывать, что вообще не причем, и просто мимо проходила, и светильник в туалете упал сам и чисто случайно чуть не зашиб Семенову, как Потапов повернулся ко мне. Прикладывая палец к губам и выуживая из кармана свободных спортивных штанов, которые он успел переодеть, пока я была в ванной, мобильный со словами: «На ловца и зверь бежит».

– Здравствуйте, Иван Платонович, – лучившийся еще минуту назад весельем и расслабленным спокойствием, Егор подобрался. Превратившись в цепкого, серьезного дельца, почуявшего выгоду и моментально сделавшего стойку: – да, говорите, у вас есть пять минут.

С трудом проглотила удивление, впервые видя парня в таком амплуа и не зная, то ли восхищаться новой гранью, то ли пугаться. Хищный прищур, дерзкая решимость и буквально осязаемая аура властности требовали покориться и подать требуемое самоуверенному блондину на блюдечке с голубой каемочкой. Да еще извиниться за то, что потревожили его царственный покой.

Ущипнула себя за запястье, мотая головой и прогоняя дурацкие размышления. Сосредоточиваясь на едва заметном шраме над верхней губой и вспоминая, что передо мной тот самый Егор, который привез домой пьяную отличницу после клуба. Который не воспользовался моим состоянием. Который вынес меня на руках из бассейна, укутав в свою рубашку и защитив перед всем потоком.

– Сто – это не серьезно, триста, – отчеканил Потапов и, дождавшись согласия собеседника, плотоядно оскалился, завершая разговор: – координаты встречи скину позже.

– В свободное от учебы время торгуешь наркотиками? Оружием? Людьми? – поддавшись всеобъемлющему любопытству, выдала автоматной очередью, вызвав у Егора короткий беззлобный смешок.

– Получаю откаты, – пронаблюдав путешествие моей изогнувшейся брови вверх, блондин пояснил: – бумаги о сотрудничестве с Должанским уже подписаны, только он об этом пока не знает. Почему я не могу немного подзаработать на любимом папочке, раз уж он решил заблокировать мои счета?

– Нет, я, конечно, понимаю, у богатых свои причуды, – я даже отодвинула бифштекс, пытаясь найти смысл жизни на дне тарелки, но так и не обнаружила оного. – Это какая-то новая методика воспитания?

– Просто отказал родителю в одной просьбе, – беспечно фыркнул Потапов, намереваясь перейти к трапезе, но снова был прерван теперь уже назойливой трелью дверного звонка. Отчего блондин в сердцах швырнул вилку на стол и, не выпуская ножа из рук, отправился встречать незваного гостя, который хуже татарина.

Я же скрестила пальцы, искренне надеясь избежать романтичной прогулки в лесополосу с лопатой наперевес и чьим-нибудь хладным трупиком в мешке за спиной. Фантазия уже услужливо рисовала полицейских в форме, наряд ОМОНа и защелкивающиеся на запястьях наручники, когда из коридора раздался полный радости возглас. Больше напомнивший боевой клич вождя индейцев чероки, возвещающий о победе над врагом.

– Согласилась! – что есть мочи вопил взъерошенный, чумазый Веселовский, на полном ходу влетая в кухню и разве что чудом притормаживая рядом со мной. Опираясь грязными (как будто картошку сажал или гробницу фараона раскапывал) ладонями на столешницу, парень сначала облизнулся при виде сочного мяса, а затем уже сложил два и два. И, окинув долгим, внимательным взглядом сначала голый торс Егора, а потом уже завернутую в чужой махровый халат меня, с ехидной ухмылочкой брякнул: – не помешал?

Глава 30

Вика


Друзья годами ищут тебе бойфренда,

а когда ты его наконец находишь, они

немедленно заставляют тебя его бросить.

(с) к/ф «Бриджит Джонс: грани разумного».


Не знала, каким нужно обладать мужеством, чтобы отдать кухню на разграбление Веселовскому. Вечно голодному, не способному и минуты усидеть на месте и не влезть в какое-нибудь происшествие. Но Егор предположение о грядущем ремонте и неминуемом затоплении соседей непутевым Пашкой проигнорировал, звонко смеясь и подталкивая меня к призывно мигнувшей фарами ауди. Проверяя, что я пристегнулась, и в излюбленной нетерпеливой манере выезжая с парковки. Подрезая взорвавшегося потоком бурных ругательств напомаженного шатена за рулем слишком женственного мини купера ярко-малинового цвета с двумя белыми полосками в центре капота.

И теперь я сидела на коленях у Потапова, не думая, что кто-то из бдительных бабулек может заметить целующуюся на переднем сидении автомобиля парочку. И знала, что счастье есть. Пусть кратковременное, зато яркое, словно зажегшаяся на небосклоне сверхновая. Пахнущее ментолом, горьким шоколадом и пряной корицей.

Прижималась крепче к мускулистому телу, путалась пальцами в мягких пепельных волосах и совершенно не хотела прощаться. Хоть завтра в расписании и значилось четыре пары, начиная с первой, а потом нужно было выходить в «Карамель» на вечернюю смену. Перспектива не выспаться пугала куда меньше, чем необходимость прерывать затуманивший разум и вскипятивший кровь поцелуй. Осевший бесстыдным желанием где-то внизу живота.

– Тебе, кажется… пора, – сипло пробормотал Егор, дыша неровно и рвано, как после марафонской дистанции.

– Не хочу, – я жалобно всхлипнула, утыкаясь носом в шею блондина и лишь сильнее обнимая его за шею. Категорически отказываясь выбираться в холодную беззвездную ночь.

– Ты не встанешь к первой паре, – Потап неожиданно выступил голосом разума, нежно поглаживая меня по спине и пристраивая казавшуюся горячей ладонь чуть выше поясницы. – А мне еще троглодита проверить и убедиться, что квартира уцелела после его нашествия.

Проглотила пресловутое «Я же говорила», не слишком грациозно выкарабкалась из транспортного средства и, махнув рукой, на подгибающихся ногах скрылась в недрах обшарпанного подъезда. Поднималась по лестнице долго, намеренно оттягивая момент встречи с девчонками и неизбежные объяснения. Замерла у двери, бесшумно достав связку ключей, и стараясь как можно тише отпереть нехитрый замок. И как будто перенеслась в далекий девятый класс.

Когда я без разрешения мамы сбежала с подругой, сотворив из подушек, вещей и одеяла свою копию и улизнув через окно нашего небольшого одноэтажного домика на обещавшую массу веселья дискотеку. Нет, свое веселье я, бесспорно, получила и даже выпила первую в жизни отвертку *[1]. Только потом пришлось сидеть под домашним арестом целый месяц, выпрашивая прощения у переволновавшейся матери, успевшей обзвонить полицию, морг и родителей моих одноклассников.

Неслышно опустила рюкзак на пол, да так и замерла с кедами в руках, когда щелкнул выключатель и резкий свет лампы ослепил привыкшие к темноте глаза. Моргнула несколько раз, пока очертания женского силуэта превратились в прислонившуюся к косяку и скрестившую руки на груди сердитую Ольгу. Отчего мне все-таки стало самую капельку стыдно, хоть я давно уже могла позволить себе не ночевать дома.

– Тебе лучше завязать с Потаповым, – цокнула языком Никитина, не пряча снисходительного осуждения: – от вашего общения один вред.