— Мне все равно, Мерз. Просто все равно. Делай что хочешь, только ко мне не приближайся. Понятно? Через две недели защита, и после нее, гарантирую, ты меня больше не увидишь. Никогда, — резко разворачиваюсь и просто ухожу, потому что находиться рядом с ним нет сил.

***

— Ты решила вопрос с Беловым? — набросилась Алла, едва я набрала ее номер.

— Можно сказать и так.

— Аня! Я сейчас позвоню твоей матери, посоветую купить ей самый тяжелый армейский ремень и выпороть тебя так, чтобы ты месяц не могла сидеть нормально! А может, и не позвоню. Может, сама выпорю! В качестве компенсации за моральный ущерб! У меня по твоей милости уже нервный тик начинается!

— Ты не одинока, — невесело усмехнулась я, присаживаясь на случайную лавочку. — Борис Тимофеевич тоже пришел к выводу, что от меня только одни проблемы.

— Я всегда знала, что он умный мужик, — с уважением сказала Аллочка, — зрит, так сказать, в самый корень. Давай уже. Не томи. Рассказывай, что натворила.

— Если в двух словах, то ничего не натворила. Все натворили за меня. Кто-то выкрал мои сопроводительные документы. Белова из-за этого вызвали в деканат, пропесочили, но он отстоял мою девичью честь, добился, чтобы меня выпустили на защиту.

— У вас там проходной двор, а не деканат! — тут же возмутилась Алла. — Попробовал бы кто-нибудь к нам так заявиться и выкрасть хоть что-то! Мигом бы вылетел!

— На твоем факультете просто нет такой прекрасной группы, как наша.

— Это точно, — она была вынуждена согласиться с этой неутешительной истиной, — и что ты теперь планируешь делать?

— Впервые в жизни послушаю старшего товарища. То есть тебя. Сяду в уголок и буду молчать. Мне просто надо продержаться две недели и ни во что не встрять. Всего две недели. Тихо, молча, не привлекая к себе внимания.

— Надо же, какая умная и покладистая девочка, — Алла не скрывала своей иронии относительно моего «тихо и молча».

— Девочка просто устала, — честно призналась я, — ты же знаешь, я не боюсь воевать. Но это не война, а бестолковая подлая возня. Травля. Бессмысленная и беспричинная. Я больше не хочу тратить на это силы. Все. Наелась. Хватит. Они мне никто и звать их никак. Пусть катятся на все четыре стороны. Пересижу две недели, получу диплом и уйду, не оборачиваясь. И никогда в жизни больше о них не вспомню. Ни об одном!

А особенно о Меранове, с которого все началось.

— Кто, ты? И что ты с делала с Осиповой, которая всегда лезет на рожон? — Алла попыталась пошутить, но вышло криво и совсем не смешно. — Может, зайдешь ко мне вечером? Посидим, поболтаем. Кости другим перемоем.

— Давай лучше завтра. У меня сегодня настроения нет вообще. Хочу посидеть дома, в тишине и одиночестве.

— Как знаешь, — в голосе Аллы прозвучало разочарование.

— Не обижайся. У нас с тобой еще будет предостаточно времени для общения, а сейчас мне надо собраться и подготовиться так, чтобы и комар носа не подточил. Белов предупредил, что на защите мне обеспечено повышенное внимание.

— Ладно, — проворчала Алла, но по интонации стало ясно, что ее отпустило, — готовься.

— Обещаю, как только защита пройдет, я заеду к тебе на целую неделю, и мы будем развлекаться так, что у тебя все соседи взвоют.

— Ой, все, — рассмеялась она, — с таким настроем я тебя и на порог не пущу.

— А я все равно прорвусь, — пообещала зловещим шепотом...

Мы с ней еще немного поболтали, и я даже смогла отвлечься от всей этой непередаваемой херни, что постоянно творилась вокруг меня. Ладно. Как-нибудь справлюсь. В первый раз, что ли? К

По дороге домой купила себе огромный рожок мороженого и съела его прямо на улице. Хоть какое-то утешение.

После такого щедрого на неприятности дня мне хотелось только одного — лечь пораньше, поскорее заснуть и проснуться уже завтра. Возможно, тогда, на свежую голову, мир не будет казать полным дерьмом.

Однако даже такому простому плану не суждено было сбыться.

Во-первых, я допоздна читала диплом. Совесть не позволила отложить это дело на потом. Готовиться действительно надо, так, чтобы все от зубов отлетало. Во-вторых, когда уже легла, выключила свет и натянула одеяло по самые уши, проклятый телефон разразился надсадной трелью. Да чтоб тебя! Я аж подскочила на кровати и схватилась за мобильник, намереваясь послать подальше нарушителя спокойствия. Однако на экране высветилось знакомое имя. Ермолаева.

Этой-то что надо на ночь глядя? Соскучилась?

Общаться не хотелось, но я все-таки ответила.

— Ты на время смотрела?

— Аня… — голос хриплый, заплетающийся. Не такой, как всегда.

— Что с тобой? — спросила подозрительно, уже чувствуя, что приключилась очередная жопа.

— Анечка, забери меня. Пожалуйста, — у нее заплетался язык, — мне нехорошо.

— Ты пьяная?

Это нонсенс. Ермолаева — и напилась! Да она даже смотреть в сторону витрин с алкоголем не любила.

— Не-е-е, — протянула она таким несчастным тоном, что я села на кровати, — мне просто дали тут... Попробовать.

Сердце ухнуло вниз.

— Что тебе дали?

— Я не знаю. Сказали, полезно.

Я уже вскочила на ноги и в потемках искала кнопку выключателя.

— Ты что-то выпила? Спиртное? Или таблетку?

— Конфетку, — промычала она.

Твою мать. Сластена.

— Кто тебе это дал? — я натягивала джинсы.

— Я не знаю. Парень с милой улыбкой.

Идиотка. Наивная, доверчивая идиотка!

— Где ты? — уже проорала во весь голос. — Откуда тебя забирать?

— Я… — она замолчала, что-то там запыхтела, начала мямлить.

— Ермолаева, твою мать! Просто скажи, куда ехать?!

— Мне просто хотелось посмотреть. Я думала, что теперь все знаю и смогу сама, — тягучим непослушным голосом оправдывалась она.

— Что ты сможешь сама? Нарваться на придурка, который тебя накачает? Где. Ты?

— На гонках.

Меня скрутило, и перед глазами поплыла темнота. Замерла. В висках пульсировала кровь, а сердце затравленно билось в груди.

— Жди, — хрипло, через силу, — ни с кем никуда не ходи. Если там есть Меранов или Волшин — иди к ним.

— Они меня не любят. Они злы-ы-ые.

— Иди к ним. Мне так проще будет тебя найти.

Когда я вызывала такси, меня просто трясло. От волнения, от страха, от идиотских предчувствий, что добром эта поездка не кончится. Но и Ольгу я бросить не могла. Она и так беспомощная, как котенок, а под кайфом вообще ни на что не способна. Бери и делай, что хочешь.

 Глава 13

Мне надо спасать непутевую Ольгу, а я сижу на лавочке перед общагой и малодушно мечтаю о том, чтобы такси не приехало. Чтобы не было машин, чтобы случился бунт перевозчиков, чтобы дороги перекрыли толпы зомби. Что угодно, лишь бы не ехать к аэропорту.

Трусиха. Где-то чересчур смелая, а где-то хвост под задницу поджимается. Мне стыдно. Перед подругой, перед самой собой. Просто стыдно. Но я ничего не могу поделать со своими эмоциями.

Такие места для меня опасны. Табу. Нельзя соваться. Никогда. А я уже один раз влезла, показала себя во всей красе, и почему-то мне кажется, что если сунусь снова, то добром это не закончится.

Мнительная истеричка.

С таким же успехом можно было в Москве сидеть и ничего не менять в своей жизни.

От самобичевания меня отвлекло ярко-желтое такси. Все-таки приехало! Вот черт.


Ровно одну секунду я смотрю на него, мечтая развернуться и уйти обратно в общагу, но потом вспоминаю про Ермолаеву. Возможно, именно сейчас, в этот самый момент, пока я упиваюсь жалостью к себе, кто-то тащит эту дурочку в кусты.

— Девушка, вы машину вызывали? — за рулем женщина лет сорока пяти. Кротко стриженные огненно-рыжие волосы ежиком. По всему предплечью разметалась татуировка в виде черепов и змей. На шее — кожаный ошейник.

— Я, — решительно шагаю вперед.

Для сомнений больше нет времени, поэтому усаживаюсь на переднее сиденье и накидываю ремень безопасности.

— К Северному аэропорту? — уточняет она, лихо выруливая со двора.

— Да. Туда.

— Там сегодня должно быть весело, — тетя-таксист тонко намекает, что в курсе происходящего на пустынной трассе по ночам.

— По-моему, там всегда весело, — недовольно буркаю, отворачиваясь к окну.

Желания болтать с посторонним человеком совершенно нет. Хочу просто тишины. К счастью, этот человек оказывается понятливым, и за всю дорогу я больше не слышу ни единого слова. Только когда уже вдали проскакивают яркие огни, я сама завожу разговор:

— Мне надо забрать подругу и вернуться обратно. Дождетесь? За простой заплачу.

— Ждать буду только пятнадцать минут. Потом уезжаю, заказов и без того сегодня много. Деньги вперед.

— Хорошо.

Я плачу за проезд, попутно добавляя за то, чтобы она дождалась нас с Ольгой.

Мы притормаживаем чуть в стороне от пикапов, огораживающих территорию, и я выскакиваю из машины. Тут же со всех сторон обрушивается какофония звуков: музыка, такая, что все внутри дергается в такт, чужие голоса, смех, крики, рев двигателей.

Пятнадцать минут. Проклятье. Так мало. Я понятия не имею, как искать Ермолаеву во всем этом бедламе. Разве что у нее все-таки хватило мозга найти «наших». Они, конечно, те еще свиньи, но уж обдолбанную в ноль безобидную однокурсницу не подставят еще больше. Не должны.

Я натягиваю капюшон толстовки на голову и решительным шагом направляюсь в толпу, отчаянно надеясь, что меня никто не узнает после того беспечного заезда.

Сегодня здесь еще оживленнее и шумнее, чем тогда. Толпа размалеванных девиц в коротких юбках, из-под которых едва не выглядывают трусы, парни всех мастей и калибров, даже какие-то взрослые мужики.