– Чувак, вы тут сидите и говорите мне все… это и, как придурки, смотрите на меня. Перестаньте!

Они весело смеются.

– И все же. – Кэптен поднимает подбородок. – Хочешь, мы заставим ее уехать?

– Нет. – Я пожимаю плечами. – Она безобидная. Только вашим людям пора бы уже перестать думать, что они могут контролировать мои поступки своими оскорблениями.

– Они не наши люди, – огрызается Мэддок, и я закатываю глаза.

– Ты понял, о чем я. Они ждут, что я уступлю или буду молчать только потому, что у них есть деньги или титулы, а у меня нет. Но со мной такое не проходит.

– В других школах было то же самое? – спрашивает Ройс, толкая мое плечо своим.

– Все время. В конце концов я стала делать все им назло или то, чего от меня меньше всего ожидали, даже если кто-то считал это правильным. Мне так нравится.

– Почему? – спрашивает Кэптен.

– Если они не знают, чего от меня ждать, то стараются держаться подальше. Люди не любят то, чего не понимают, и если они не понимают тебя, то не могут задеть тебя за живое.

– Это… как-то слишком сложно, – говорит Ройс, как по мне, чересчур ласково.

Я встаю, больше не желая говорить о себе.

– Короче, Кэп. Теперь ты можешь подкатывать к той брюнетке. Думаю, этих чудесных десяти минут хватило, чтобы все они решили, будто… черт с ними, пусть думают теперь что хотят, раз уж вы все вошли.

– Ай! – дразнит меня Ройс, пританцовывая на стуле, и я закатываю глаза.

– Зашли, – со смехом говорю я, и Ройс улыбается.

– Ты правда собираешься спать? – слегка охрипшим голосом спрашивает Мэддок.

Я не смотрю в его сторону. Что-то подсказывает мне, что после моей исповеди я увижу в его глазах то, чего бы мне видеть не хотелось.

– Да.

– Слушай, Рэй-Рэй, лучше закрой дверь. Когда вечеринка внизу заканчивается, многие перебираются сюда. Они будут подниматься по балконной лестнице, но все же, – говорит мне Ройс.

– Хорошо.

Я спускаюсь, но, когда собираюсь запереться в своей комнате, между дверью и косяком просовывается нога.

Мэддок, проведя языком по губам, несколько мгновений просто молчит.

– Здоровяк… – Я улыбаюсь ему.

– Прежде чем запирать дверь, проверь под кроватью и в ванной.

Я не двигаюсь, и он прищуривается.

– Давай, Рэйвен.

Мне приходится сделать, как он сказал, и я поворачиваюсь к нему.

– Везде чисто.

Он кивает и собирается уходить.

– Постой, ты серьезно? – спрашиваю я. – Ты пришел вот за этим?

– А зачем еще?

– Не знаю, может, чтобы зайти?

– Зайти куда? – Мэддок поднимает бровь, и я, прищурившись, склоняю голову набок.

– Хочешь зайти ко мне и немного расслабиться, здоровяк?

– Ты спрашиваешь, потому что решила, что я пришел за этим… или потому что сама этого хочешь?

– Я была бы не против.

– Этого недостаточно. – Мэддок качает головой и делает несколько шагов назад.

Я пожимаю плечом и захлопываю дверь.

Начав переодеваться, я слышу, как открывается и закрывается дверь его комнаты, и улыбаюсь про себя.

Так и знала, что он не хотел возвращаться на вечеринку.

* * *

Я продолжаю дергать ногами и начинаю барабанить пальцами по бедрам. Закрыв глаза, я слегка раскачиваюсь под музыку, льющуюся со второго этажа, но по прошествии добрых четырех часов от этого никакого толка.

Я не могу уснуть, особенно когда рядом столько людей.

Здесь так же тихо, как было всю ночь, музыка играет почти неслышно. Мелодии стали более медленными, в духе «я порядком поднабрался», в отличие от дерьма «давайте напьемся», которое громыхало во время вечеринки. Я встаю, натягиваю худи и открываю дверь.

Но стоит мне перенести ногу через порог, как Мэддок распахивает свою.

Я подпрыгиваю от страха и прижимаю руку к груди.

– Черт! Не делай так больше!

– Куда ты собралась? – В его голосе звучит обвинение.

– Наверх.

– Зачем?

Блин. Э-э-э…

– За водой?

– Это вопрос?

– Нет. – Я скрещиваю руки на груди. – Я иду за водой.

– В твоем холодильнике полно воды и газировки, я сам их туда положил. – Он тоже скрещивает руки на груди.

Правда?

– Ну… мне хочется перекусить.

– На твоем комоде полно закусок.

– Да? – вырывается у меня, и Мэддок смотрит на меня с подозрением.

Ох, да пошло оно все!

Я качаю головой и распрямляю плечи.

– А если я скажу, что мне просто захотелось пойти наверх?

Я делаю несколько шагов, но он хватает меня за локоть и дергает обратно.

– Ты слышишь? – рычит Мэддок.

– Что? Музыку?

– Да, музыку. И только. Никто не разговаривает.

– Да и по фигу, я быстро.

– Ты не пойдешь туда.

– Но мне нужно!

– Нет, не нужно.

– Какое тебе вообще дело?!

– Там оргия. В буквальном смысле этого слова. – Он стискивает челюсти. – Каждый трахает того, кто рядом с ним, справа или слева, парня или девушку, без разницы. Все делают все, что захотят, с любым, кто рядом. – Его брови поднимаются в насмешке. – Ты еще хочешь туда?

– Я… черт. – Я кривлю губы.

– Что?

Я начинаю ходить туда-сюда, кусая ноготь. Мэддок вздыхает.

– Что такое, Рэйвен?

К черту.

Я поворачиваюсь к нему.

– Я забыла свой нож.

– Твой нож. – Он, прищурившись, изучает мое лицо. – Тот самый, которым ты меня порезала?

– Ой, да ладно! – Я начинаю отстукивать ногой ритм по ковру. – Я едва задела тебя!

– Ты забыла свой нож. И что с того?

Я издаю стон.

– Мне он нужен. Я… не могу без него уснуть.

Мэддок на секунду замирает, потом хватает меня за запястье, затаскивает в свою комнату и быстро закрывает дверь.

– Что за…

– Наверх ты не пойдешь. Будешь спать здесь.

– Черт, нет! Только не это!

Он заполняет мое пространство, его грудь тяжело вздымается над моей.

– Либо ты будешь спать здесь со мной, либо в своей комнате одна, без ножа.

– Черт, ладно. Хорошо.

Я падаю на кровать, и Мэддок тянется выключить свет, но, увидев панику на моем лице, останавливается.

Он ничего не говорит и не задает вопросов, но достает свой мобильник, включает экран, ставит телефон на комод и только тогда гасит свет.

Мобильник вместо ночника.

Мэддок забирается на кровать рядом со мной, но остается на своей половине.

Через несколько минут я переворачиваюсь к нему лицом. Его глаза открыты, и он смотрит на меня.

– Почему ты не вернулся на вечеринку?

– Я думал, ты устала, – недовольно отвечает Мэддок.

– Я не сплю без своего ножа.

– А еще без музыки и фонарика.

Я пожимаю плечами на подушке, игнорируя тот факт, что он запомнил эти детали с той ночи, когда пробрался в мою комнату.

– Если Мейбл найдет нож, то заберет его.

– И если она его заберет, я его найду, возьму и уйду.

Мэддок смотрит мне в глаза.

– Вот так, значит?

– Вот так. Меня отправили туда, не оставив мне выбора. Если я почувствую, что больше не смогу защитить себя, то сбегу.

– Ты говоришь так, как будто то место, откуда ты приехала, намного лучше.

– А ты говоришь так, словно знаешь, как я жила, но на самом деле и понятия не имеешь. Может, ты и прочел мое личное дело, но там всего лишь слова, которые придумал какой-то образованный человек, чтобы все это выглядело так, будто он делает свою работу. Реальность невозможно напечатать на бланке и скрепить печатью.

– Значит, было хуже…

– Грязный трейлер, потаскуха-мать, мерзкие мужики и бои, благодаря которым я могла поесть или выпустить пар. Я спала на трибунах, только чтобы не слышать, как взрослый мужчина случайно выдыхает мое имя вместо имени моей матери, которая потом избивает меня, потому что… ну ты понимаешь, «нельзя быть красивой такой».

Мэддок резко садится на кровати, и я привстаю на локтях.

– Продолжай.

– Я просыпалась от того, что надо мной нависал какой-то незнакомый мужик, держа руку в штанах, а моя мать тем временем готовила ему кофе с тем, что осталось от вчерашнего ужина.

– Твой нож.

– Эту историю я расскажу как-нибудь в другой раз, здоровяк.

– Расскажи сейчас, – требует он.

– Нет. – Я ложусь обратно на матрас, а он бросает на меня сердитый взгляд. – Теперь твоя очередь рассказать мне что-нибудь о себе. Но что-то подсказывает мне, что ты не очень любишь делиться, так что давай уже закончим этот сеанс психотерапии.

Мэддок проводит рукой по волосам и, снова устроившись на подушке, смотрит в потолок.

– Столько всего, и ты все равно собираешься вернуться.

– У меня нет выбора, в отличие от тебя, так что да. Но это пока. Потом уже не придется.

– Тебе и сейчас не обязательно возвращаться.

– Мне семнадцать. Я не хочу заниматься проституцией, чтобы зарабатывать на жизнь, а без документов мне не получить нормальную работу. Так что я дождусь, когда смогу получить водительские права, а потом оставлю эту жизнь и начну новую. Буду сама по себе. И мне не нужно будет подчиняться чужому влиянию или мнению, принимать помощь посторонних.

– Значит, таков твой план. Плыть по течению, пока не сможешь сбежать?

– Я бы не стала называть это побегом. – Я вдруг перехожу на шепот. – Это выживание.

– Это глупо.

– Может быть. – Я зеваю. – Но пока это лучший вариант.

Мэддок облизывает губы.

– Засыпай, Рэйвен. Здесь ты в безопасности.

Я устало усмехаюсь.

– Так не бывает, здоровяк.

Его зеленые глаза вглядываются в мое лицо, и в них вспыхивает нечто, что я даже не могу назвать.

– Закрывай глаза.

Я делаю как мне сказано. Не обязательно верить ему, но я уже здесь, так что катись оно все к чертям собачьим. Я делала глупости похуже, чем ложиться в кровать с полузнакомым человеком.