Меган Брэнди - Парни из старшей школы

На несколько минут между нами повисает тишина, а когда Мэддок снова начинает говорить, его голос становится хриплым шепотом.

– Я люблю сыр на попкорне.

Я поднимаю на него глаза, улыбаюсь ему, и он чуть заметно улыбается мне в ответ.

– Нам, наверное, пора слезать с поезда, если мы хотим уехать обратно до темноты.

Мэддок встает, не спуская с меня глаз, и протягивает мне руку.

Посмотрев на нее, я берусь за нее и позволяю ему перетянуть себя на другую сторону.

Я хочу схватиться за поручень, но Мэддок поворачивается, вталкивая меня в безопасный угол вагона, его огромное тело защищает меня от ветра и всего остального. Его зеленые глаза впиваются в мои, от него исходят волны силы, готовые вот-вот поглотить меня.

Но у меня хорошая броня, мой разум и тело в совершенстве овладели искусством обороны, а инстинкт самосохранения никого ко мне не подпускает.

Спасение может быть той еще мразью, оно отнимает у нас право выбора еще до того, как мы решим, что правильно, а что разумно.

Я кладу ладони ему на грудь, чтобы оттолкнуть его немного, и Мэддок опускает глаза на мое прикосновение.

– Я хочу, чтобы ты рассказала мне, если кто-то попытается обидеть тебя.

– Я не смогу.

Начиная злиться, он наклоняется ближе.

– Почему?

– Потому что я не твоя проблема.

– Так стань моей проблемой.

От этих слов у меня внутри все переворачивается, но, прежде чем я успеваю придумать ответ, состав дергается и раздается скрип тормозов.

– Пора спрыгивать. – Я все-таки отталкиваю его от себя, и он не сопротивляется.

Мы ждем еще минуту, пока скорость не падает еще немного, а потом отталкиваемся от дверей и прыгаем.

Мэддок, естественно, приземляется на ноги, я же, пошатнувшись, успеваю сгруппироваться и падаю на колени.

Я весело смеюсь, переводя дыхание и оглядываясь по сторонам.

Там, где мы запрыгивали в состав, пути окружала пожухлая трава, здесь же сплошные камни. Недалеко стоит автокафе и конструкция, напоминающая автобусную остановку.

Мы подходим к старому электрощиту, садимся и ждем, глядя, как заходит солнце.

– Спасибо, что пошел со мной, здоровяк. – Я с шумом выдыхаю. – Сегодня это было мне просто необходимо. Вся эта ежедневная рутина – подъем, школа, сон – не для меня.

– А что для тебя, Рэйвен?

– Подумай об этом в таком ключе: вам, ребята, нравится отдавать приказы. Для вас важно чувствовать себя нормальными, чтобы не сойти с ума. Мне же, чтобы почувствовать себя нормальной, иногда нужно немного безумства.

– Нормальности не существует. Это всего лишь один из вариантов.

– Кто-то выбирает жизнь без наркотиков, и это считается правильным, разве нет?

– Это не одно и то же.

– И все же я права.

Мэддок качает головой и спрыгивает со щита.

– Пойдем.

– Мы…

И тут раздается сигнал клаксона, привлекая внимание бездомных, собравшихся у стены заброшенного здания.

Я поворачиваюсь и вижу, как по дороге мчится черный внедорожник.

Рассмеявшись, я качаю головой.

– Ну конечно. – Я обгоняю Мэддока и, развернувшись к нему лицом, иду спиной вперед. – Куда один, туда и остальные.

– Нет ничего плохого в том, когда в твоем углу кто-то есть, Рэйвен.

– Конечно, нет.

– Тогда в чем дело?

– Если в твоем углу никого нет, ты не сможешь никого потерять.

Мэддок распрямляет плечи.

– Ты же ничего не боишься.

Я ничего не отвечаю, потому что он прав, но все же ошибается. Да, я ничего не боюсь. Я не показываю его, борюсь с ним, но к концу каждого дня именно страх не дает мне заснуть.

Я залезаю в машину. Парни качают головами в такт играющим Lynyrd Skynyrd, и я, протянув руку, прибавляю громкость.

Мэддок садится со мной, но не придвигается ближе.

Всю дорогу до дома мы танцуем под музыку.

Но ночью сон ко мне так и не приходит.

Как и Мэддок.

– Значит, слухи не врут?

Я прислоняюсь к забору и смотрю на пустое поле.

– Смотря какие.

Бас усмехается.

– Не заливай. Набралась уже как минимум пара дюжин.

– Как минимум.

Он смотрит на меня и выдыхает дым прямо мне в лицо.

– Ты правда живешь с ними?

– Да. – Я тоже смотрю на него. – Но ты ведь уже это знаешь. Готова поспорить, они уже сообщили тебе об этом и даже, наверное, попросили не заносить меня в списки бойцов?

– Ни о чем они меня не просили, Карвер. – Его взгляд становится жестче, и я вздыхаю.

Ну да, они не просят. Они требуют.

– Что они сказали?

– Да брось, ты прекрасно знаешь, как это работает.

Я киваю.

– Никаких боев.

– Никаких боев, Рэй. Черт бы их побрал.

Дерьмово.

Я выхватываю у него сигарету и делаю затяжку, запрокинув голову. Я выдыхаю дым в небо и смотрю на него.

– Значит, теперь ты не сможешь добавить меня в списки, да?

Он забирает у меня сигарету, делает последнюю затяжку и, раздавив окурок, уходит.

– Еще увидимся, Карвер.

Я слежу за ним взглядом, и, как только он скрывается за углом, мой взгляд упирается в Мэддока. Он тоже смотрит на меня, спрятавшись за солнцезащитными очками.

Я подхожу к нему.

– Чего он хотел?

– Ничего. – Я прислоняюсь плечом к стене. – Я сама к нему пришла.

– Зачем?

– Не прикидывайся дурачком, здоровяк.

– Тебе не нужно больше драться.

– Ты понятия не имеешь, что мне нужно.

Он наступает на меня и разворачивает мое тело к стене.

– Неправильный ответ.

Его пальцы проскальзывают под мою расстегнутую куртку и спускаются по ребрам.

По моему телу пробегает дрожь, и Мэддок, прижимаясь ко мне, шепчет:

– Я совершенно точно знаю, что тебе нужно, и готов побиться об заклад, что ты никогда не найдешь этого с каким-то жалким подражателем Джи-Изи[18].

– Мне как раз очень даже нравится Джи-Изи, – дразню я его. – И колечко в губе Баса… что оно со мной творит!

– Да ну? – рычит Мэддок. – Значит, от кольца на члене ты просто сойдешь с ума.

Я открываю рот, а он облизывает губы.

– Держись от него подальше, Белоснежка.

А потом он уходит, но я едва замечаю это, потому что уже слишком занята тем, что представляю его себе в боксерах и гадаю, пошутил ли он насчет колечка в члене или нет. Но я точно не почувствовала его, когда мы лежали вместе в постели.

Когда раздается звонок, я вздрагиваю, отгоняя от себя мечты о Муддаке, и возвращаюсь в столовую.

Остаток дня проходит как в тумане, а потом у парней начинается тренировка.

Я поднимаюсь на трибуны, они идут к баскетбольной площадке.

Ройс подбегает и бросает мне свою толстовку и очки.

– Положи себе под голову.

– Спасибо. Эй! – кричу я, и он, обернувшись, поднимает подбородок. – Почему эта старая площадка, а не модный спортзал или площадка у дома?

– Здесь все по-настоящему. – Он пожимает плечами. – Это дом.

Я ухмыляюсь, Ройс подмигивает мне и убегает.

Держу пари, что это благодаря Мейбл они такие «домашние». Я знаю, что у них есть деньги, но они не живут так, как живут богатеи. Они не едят в стейк-хаусах или яхт-клубах, как другие мажоры, а готовят ужины на собственной кухне. Они играют на старой, видавшей виды спортплощадке, потому что здесь им комфортнее, чем на построенной специально для них за полмиллиона долларов – я видела табличку на стене. И поэтому знаю, что это их отец построил ее как раз к их первому году обучения в старшей школе. Они не ходят, задрав носы, но у них широкие плечи, и они высоко держат головы. Если бы я увидела их на своих улицах в этой баскетбольной форме, то решила бы, что они из этого же района.

Я натягиваю толстовку Ройса и надеваю его темные очки, чтобы спокойно наслаждаться тем, как Мэддок командует парадом.

Баскетбол похож на быстрый танец, движения которого Мэддок выучил назубок.

Двигаясь словно молния, делая неожиданные рывки вправо или влево или отступая назад, он без усилий каждый раз забрасывает мяч в корзину – ни одного «кирпича»[19]. Но он не пытается перетянуть одеяло на себя. Мэддок работает, как и подобает капитану, следит за тем, чтобы мяч попал туда, куда ему нужно, но он, как притянутый магнитом, все равно то и дело возвращается в руки здоровяка.

Мэддок бежит по площадке, и тут один из парней собирается перехватить у него мяч. Тогда он разворачивается и делает бросок назад через голову. Словно из ниоткуда появляется Кэптен, ловит мяч и забрасывает его в корзину. Никто не успевает даже попытаться его остановить.

– Ого! Отличная передача, парень! – смеется Ройс, и остальные члены команды радостно кричат.

От меня не ускользает, как Мэддок украдкой бросает на меня взгляд, вытирая руки о футболку.

Я смеюсь про себя.

Я видела, здоровяк.

Они хлопают друг друга по раскрытым ладоням и продолжают игру. Несколько минут спустя команда разделяется на маленькие группы и начинает отрабатывать полевые упражнения. Я закрываю глаза и притворяюсь, что это и моя жизнь тоже.

– Привет.

Мать вашу!

Я сажусь.

– Привет.

– Значит… ты все еще здесь. – Виенна пристально смотрит на меня.

Я поднимаю очки на лоб.

– Да, все еще здесь.

– Ты правда живешь с парнями?

Я пропускаю ее вопрос мимо ушей, и она кивает.

Мы сидим вместе и смотрим, как играют ребята, с ухмылками поворачиваясь друг к другу, когда кто-нибудь из них снимает с себя футболку.

– Пресвятая Богородица! А я-то думала, что такие фигуры бывают только у футболистов.

– Да ну? – Я считаю кубики на животах и сравниваю телосложения.

– Мэдмен, пора! – кричит Ройс, и я отвожу взгляд от одного из самых великолепных образчиков мужской красоты. И тут же встречаюсь с бездонными глазами, в которых горит недовольство.