Меган Брэнди - Парни из старшей школы

– Ты хочешь думать, что получил что-то, что принадлежит им, почувствовать себя победителем. Почему-то ты решил, что это что-то – я. Но ты теряешь время, Коллинз. Мне дадут от ворот поворот, как только появится другая.

Я провожу языком по зубам, меня саму тошнит от собственных слов.

– Раз так, может, сегодня вечером ты уйдешь со мной, Рэй?

– Может, я просто аксессуар, но не идиотка.

– Уверена? Даже ради быстрых денег? Ты ведь так же хороша, как твоя мать? – Он склоняет голову набок. – Скажи еще, что тебе не нужны десять тысяч, которые я обещал.

– Знаешь, оказывается, ты не так умен, как мне казалось. Неудивительно, что тебе приходится из кожи вон лезть в своих попытках.

– И что, на хрен, это должно значить?

– Ты становишься заносчивым, Коллинз. Подлавливаешь меня одну, хотя все трое сидят всего лишь в нескольких метрах отсюда. Это означает, что ты начинаешь отчаиваться и раскрываешь свои карты. Ты хочешь, чтобы я держалась подальше от Бреев, и сильно. Это заставляет задуматься – зачем ты прилагаешь столько усилий, чтобы забрать меня у них? Мы оба знаем, что от любопытной женщины только одни неприятности.

Он бледнеет, но быстро берет себя в руки, и его лицо искажается злобой.

– Похоже, ты считаешь, что мне есть дело до того, что думает такое отребье, как ты? Ты ничего не знаешь о том мире, в который попала. Тебе уже давно пора прозреть. Ты чертова дура, Рэй. Возьми деньги.

Какая же он тварь!

– То, что ты хочешь потратить десять штук на шлюху, говорит мне лишь о том, насколько ты жалок и ничтожен. – Я обхожу его, направляясь к двери.

– Тебе не место рядом с ними, Рэйвен.

Я медлю с ответом, и он мрачно усмехается.

– Посмотрим.

Я выхожу из туалета, на секунду испугавшись, что Коллинз не позволит мне, но он даже не сделал попытки меня удержать. Это все, что мне нужно знать.

У Коллинза есть какая-то информация, ну или он думает, что есть. Он рассчитывает настроить меня против парней, рассорить нас, но я держу язык за зубами.

Но все это не имеет значения, потому что я знаю свое место, с ними или без.

С первого дня я понимала, что все это лишь временно. Так должно быть.

Я встречаюсь взглядом с Мэддоком и вдруг чувствую необъяснимый ужас.

Из-за всего этого.

– Так что это за противостояние между вами?

– А что? – прикалывается Мэддок. – Ты не читала документы в папке?

Я закатываю глаза и падаю на спину рядом с ним.

– Говорила же, что не читала.

– Я знаю. – Он умолкает, чтобы посмотреть на меня, но потом продолжает: – Когда-то Брейшо и Грейвены управляли этим городом вместе. Они были самыми могущественными семьями и вдвоем были сильнее, чем поодиночке. Все происходило только по их разрешению, и они не связывали себя узами с другими семьями, особенно теми, кто приезжал сюда. Их проверяли и только после этого давали «зеленый свет» на то, чтобы жить здесь и растить детей. Работу получали только по блату. Это было их личное маленькое королевство.

– До тех пор, пока…

– До тех пор, пока сын Брейшо не решил, что хочет стать гангстером. Брейшо и Грейвенов уважали из-за того, кем они были и какую власть здесь имели, но для тех Брейшо этого стало мало. Они захотели, чтобы их не только уважали, но и боялись. В конце концов так оно и получилось.

– Как они этого добились?

– Кровью и деньгами. Численным превосходством. Именно тогда в клан вошли наши семьи. Брейшо были верхушкой, а Малкари – это моя настоящая фамилия – их правой рукой. Во времена моего прапрадеда в клан вошли семьи Ройса и Кэптена. Четыре семьи стали одной. Вскоре империя Брейшо полностью вытеснила Грейвенов.

– То есть руководили всем Брейшо, а ваши семьи на них работали?

– Фактически да, но они считались единой семьей. Они все были Брейшо, как мы теперь.

– Чем они занимались на самом деле?

– Все они обладали властными полномочиями, и по сей день ничего не изменилось. Судьи, адвокаты, инженеры. Они помогают держать город под контролем. Следят за уровнем преступности, контролируют банды, все такое. Мы тоже стали заниматься этим, как только власть перешла в руки отца.

– Каким образом?

– Мы узнаем кое-что, а потом делаем так, чтобы люди платили за свои поступки. Наводим порядок, если можем.

Стоп…

– Тот учитель. Это ваших рук дело?

Он кивает.

– В прошлом году он съехался с ее матерью. С тех пор он каждый день подвергал ее сексуальному насилию по дороге в школу.

Внутри у меня все переворачивается. Господи боже.

– Как вы это выяснили?

– Сами мы ничего не знали. Нам оставили улики, как оставили Кэпу обменную карту, когда родилась Зоуи. Или как переслали письмо с электронной почты Кэптена на почту Ройса. Тогда нас предупредили, что у той девчонки, на шею которой ты накинула шланг, есть нежелательное видео.

– Она сказала, что оно испортит вам сезон. Как?

Мэддок думает, не соврать ли мне, – я вижу это по его глазам. Но он не делает этого.

– Наш тренер хороший человек. Просто он любит не ту, кого должен любить.

– Значит, на видео…

– Был он и делал то, чего не следовало делать, особенно если учитывать тот факт, что дома у него жена.

Я слегка отстраняюсь.

– Зачем вы скрыли это? Позволили бы жене узнать! Он кусок дерьма, и его нужно наказать.

Мэддок смотрит мне в глаза.

– Она шантажировала его, Рэйвен. А год назад заставила его жениться на ней и заполучила все его деньги. – Он всматривается в мое лицо. – Он не любит свою жену, но любит ту девушку на видеозаписи. Кому бы испортили жизнь, если бы видео было предано огласке? – Мэддок качает головой. – Уж точно не жене.

– Вы святые! – шучу я, хотя, если честно, меня это даже немного восхищает. Он смеется.

– А что с Грейвенами, Коллинзом?

Он стонет, изображая недовольство, переворачивает меня на бок и прижимается к моей спине.

– Коллинз и есть Грейвен. Мы и наш отец – последние из наших семей, точно так же последние в их семье он, его мать и его дедушка. Если мы знаем, что можем быть мерзавцами, и не скрываем этого, то Грейвены опасны: они притворяются благородными, хотя на самом деле это далеко не так. Помнишь того офицера, который обыскивал нас на площадке в тот день, когда мы нашли тебя там с травкой? Он их главный подручный, если можно так сказать. Его значок полицейского позволяет ему добывать информацию, которую Грейвены потом используют для шантажа. Он не член семьи Грейвенов и не член семьи их клана, они просто хорошо платят ему. Коллинз – самый отчаянный из Грейвенов, таких уже давно не было. Он все время бросает нам вызов, но мы сильнее.

Мэддок утыкается лицом в мою шею.

– Вы, ребята, оказались замешаны в войне.

– Мы родились, чтобы стать армией. – Он поднимает мое колено, и кончики его пальцев спускаются вниз по моему бедру и проскальзывают под шорты.

– Стой… – Я ахаю, когда в меня проникает его палец.

Я поворачиваю голову и встречаюсь с его губами.

– Больше никаких вопросов, – шепчет он, и я целую его.

Движения Мэддока медленные, он не торопясь сводит меня с ума. Моя киска сжимается вокруг его пальца. Он поднимается на локте, его язык так глубоко проникает в мой рот, что я задерживаю дыхание.

Мэддок добавляет второй палец, сгибая костяшки, и увеличивает темп, его большой палец надавливает на мой клитор.

Я начинаю вжиматься в его руку, и он отводит большой палец назад и проводит по моему клитору ногтем большого пальца. Его поцелуй заглушает мой стон.

Моя рука находит его член, и я начинаю поглаживать его, проводя кончиками пальцев по головке.

Зарычав, Мэддок отрывается от меня и ложится сверху.

Его штаны спущены, мои шорты сдвинуты, и в следующую секунду он уже внутри меня.

Мэддок перемещает мои ноги так, что мои коленки упираются в его ребра, и трахает меня в сумасшедшем ритме.

Я хватаюсь за изголовье кровати, чтобы удержаться на месте, чтобы чувствовать каждое прикосновение к своему клитору.

Мое лоно начинает сжиматься вокруг его члена. Мэддок просовывает под меня руки, хватает за плечи и увеличивает темп.

Мы занимаемся сексом громко и неистово.

– О боже…

Я издаю стон, откидываю голову на кровать. Каждый мускул в моем теле напрягается, и оргазм обрушивается на меня всепоглощающей пульсирующей волной. Мое тело дрожит, но Мэддок не отпускает меня, не снижает ритм. Он трахает меня еще сильнее, и я чувствую новую волну.

Он выходит из меня, и я жалобно протестую.

Мэддок склоняется, целует мой живот, а потом берет мой клитор в зубы. Он кусает его, посасывает, вращает языком, и я снова начинаю дрожать, поднимая колени к его ушам и сцепляя ноги за его шеей. Но он не дает мне кончить, а переворачивает меня на живот, поднимает мою попу и входит сзади.

Три глубоких толчка, и он, хрипло застонав, проводит ладонью вдоль моего позвоночника, а я едва стою на дрожащих коленях. Он выходит из меня, раздвигает мои ягодицы, и его горячая сперма льется между ними и скатывается к щелочке, где перемешивается с моей собственной влагой.

Мэддок проводит по мне членом, растирая по мне наши жидкости, а потом, шлепнув меня по попе, падает рядом.

Я лежу, уткнувшись в подушку лицом, и он усмехается, слегка задыхаясь.

Через минуту раздается громкий стук в дверь.

– Вы закончили? Надо поговорить.

Простонав в подушку, я смотрю на Мэддока и выгибаю бровь.

– Ты сможешь еще раз, по-быстрому?

Он ухмыляется и ложится на мою спину, утыкаясь членом в мою попу.

– Я могу еще раз, и еще раз, и еще раз, Белоснежка. Но мне нравится знать, что ты снова хочешь почувствовать в себе мой член.

Внутри меня разгорается пламя, и Мэддок смеется, словно знает, что со мной происходит.