Извольте видеть справедливость… Опасные штуки, эти мечты: для кого-то они чудесны, а для кого-то и опасны. Был вечер, и было утро… Равнины не менялись: равнодушные, едва озаряемые светом фар и маревом заката…

Брэндон сунул лоток с плёнкой в «полароид». В недрах аппарата зажужжало. Он всегда сам заступался за себя… и предпочитал делать то, что нравится. Его чувству юмора завидовали, как универсальному средству вылезти из любой ситуации. Что же получается сейчас – решив начать с чистого листа, он – вроде голого на глазах у толпы… теряется от любой наглости, бездельничает… Руки опускались. Чтобы не заскучать, парень вынул камеру, без которой не мог помыслить хорошего путешествия, и попробовал расшевелить это сонное царство… гнездо дремлющих ос, а у тебя в руках булыжник. Не переборщить бы. Дикарский дух, подумал Томми? Что ж, он недалёк от истины. Лучше шаманством вызывать огонь, чем смотреть, как тележка из-под угля катится вниз, в шахту…

– Веселишься?.. – негромкий девичий голос заставил его осмотреться. Темнело. Лампочка под навесом горела не ахти как, но Лану он узнал бы из тысячи…


– Да. Изо всех сил.


– Молодец… – она остановилась возле него, разглядывая корпус «полароида». От вчерашней дрянной девчонки с Среднего Запада не осталось и следа: холодная красота, умноженная на лёгкий макияж и капризно изогнутые губы, сбивали с ног. Поднятый воротничок строгой водолазки интриговал; «бастион» поднял мосты?.. – Мне тут рассказали о твоих подвигах. Ты ребят изрядно перебаламутил.

Римским гладиаторам тоже хлопали, а потом опускали палец вниз…

Лана посмотрела на его склонённую голову, макушку, от которой лучами разбегались пряди волос… и внезапно ей остро захотелось, чтобы этот «гость из Линкольна» не думал о ней плохо.

– У меня странноватая компания. И мать чудная… Что делать, когда в округе всего одна психушка.


– Да ладно. Загреми я туда, ты же носила бы мне передачи? – подмигнул он ей, с удовольствием разгибаясь. – Мама у тебя, кстати сказать, ничего. Нормальная.

Со всеми бывает. Твоя хоть не бегает за тобой с мухобойкой и не думает сдать в стационар! Только из-за того, что не разобралась в твоей сексуальности…

– Неужели?.. – два креста и серебряные цепочки трогательно переплетались на её груди, как некий символ веры. Брэндон тронул переносицу, чтобы что-нибудь да сделать. Сзади мелодично прозвенели пустые «дудочки» занавеси, которая висела над чёрным ходом. Линда была не прочь присоединиться к молодёжи, дышащей свежим воздухом.


– Вы только поглядите, кто у нас здесь?.. «Чикагские орлы» выиграли третий раунд, а ты, мужчина, здесь торчишь…

Лана сердито отмахнулась.

– Сними-ка нас, Брэндон. – Линда обняла дочь за плечи, демонстрируя целую бурю чувств. – Сними, миленький, я тебя прошу.


– Мама! Я не хочу… – блондинка замотала головой, пробуя отодвинуться. Решение было в корне ошибочным, потому что мать запротестовала ещё сильнее.


– Ладно тебе, перестань дуться! Не к лицу большой барышне строить из себя невесть что. Одну фотографию. Я честно обещаю. Одну.

Политика кнута и пряника сработала. Лана взглянула в лицо «назначенному кавалеру», и он едва не отшатнулся от такого количества понимания и фатального невезения во взгляде. Щёлкнула кнопка, яркая вспышка осветила задний двор. Горячий кусочек бумаги выполз из прорези. Зажёвывая очередной глоток пива корочкой хлеба, Линда усмехнулась.

– Развлекайтесь, не буду вам мешать. Только не шалите… Брэндон, заходи, а то матч кончится без тебя.

Он хмыкнул. Звёзд за доблесть не давали, и саблей махать было особенно не с кем… Только зимние мухи, и смертельная тоска. Надо что-то делать.

Лана рассматривала свои ногти, покрытые красным лаком. Сходить в салон, обновить причёску?.. Мать её убьёт, если она отрежет волосы. Нестерпимо ходить у старших на поводке, но они уже стали довеском к этому чёртовому городу… и просто так от них не избавиться. До караоке ещё осталась целая неделя… Скука. Господи, о чём она думает! Мальчик с тонкими губами, в которого уже хотелось влюбиться с первого взгляда, следил за ней отовсюду… куда бы она не повернулась… Девушка вышла за забор, рассеянно скользя ладонью по перекладинам. Он незаметно появился… вдруг так же незаметно исчезнет? С ним легко… Она не реагировала на него так, как все остальные. Положив руку на сердце, сложно было сказать, чем это вызвано – ненавистной боязнью новизны… или предчувствием самого потрясающего приключения в её жизни? Та-ак… Он угрожающе красив…

– Неплохо, да? – она услышала щелчок, который бывает, если крутить колёсико с зубчиками. Он всё копается в своём фотоаппарате?.. Так же умело, как хирург, в моей душе?


– Ничего особенного. – улыбнулся Брэндон, наводя на неё окошко объектива. Девушка заслонилась руками, протестуя (против напора, вежливости, мягкой насмешки – чего? ).


– Нет!


– Почему? Ты же красивая, – обезоруживающим тоном заявил он. – Пойди сюда…

Далёкие огни автострады не мерещились больше. Он был рядом, готовый… помочь? Вспышка… и опять это узкое лицо с широким ртом, царапиной на скуле и мягкой макушкой, которую она сама заметила… Брэндон. Мало кто осмеливался так близко подходить к девушке… не бояться стоять рядом с нею, держать за руку… Лана отвернулась, чтобы привести мысли в порядок – они скакали, как белки в колесе, но были… неожиданно приятны. Глупо так, романтически… Он тянул её к себе, не заботясь об условностях, той манерой, которую можно было назвать беззастенчивостью… не здесь, не сейчас, в сгущающейся темноте. Миленький…

Раскачивающаяся под порывами ветра лампочка жёлтыми пучками света выхватывала фигуры молодых людей, то убегающих друг от друга, то застывающих, как настороженные зверьки… то приближающихся с тем задором, бесшабашностью и заигрыванием, которые свойственны очень юным. Они двигались, как в тумане, не смея переступить через невидимую черту, которую сами же и провели… Шаг. Стук сердца. Снова шаг. Призрачная нить разметки… Роса на листьях ивы, наклонившейся через тонкие планки забора. Обаяние, как смертельно ранящее оружие.

– Ты приснился мне вчера ночью. – реплика ушла в немоту окружающего.


– Да? И что же случилось? – никакого пафоса, скабрезности или иронии. Мягкая насмешка, и глаза… греющие, как два солнышка. – Расскажи, если хочешь.


– Ты меня домой вчера провожал, так ведь?.. – её грации позавидовала бы любая гимнастка; Лана спряталась за ствол дерева, переводя дыхание. – Или мне приснилось… не помню, в общем. – она засмеялась, откинув голову. Узкая ладонь легла ей на плечо и, повинуясь правилу небезобидных салочек (кто кого догнал, тот и не выпускает…), Лана поспешила в темноту. Гитарные аккорды были её стихией, отовсюду ей слышался медленный чарующий мотив…


– Ты всё правильно запомнила, но так нечестно!


– Что? Я не хочу рассказывать…


– А я хочу услышать, – настаивал Брэндон, перескакивая через камень. – Правда!..


– Нет!.. стой, что ты делаешь, не фотографируй!


– Поздно, дорогая!


– Ах так??

На этот раз рассмеялись оба, уже готовые упасть в чьи угодно объятия, лишь бы не прекращалась гонка, вызывающая бешеный пульс и приятное волнение. Им было хорошо вдвоём, никто не смел остановиться… как над пропастью, по узкой серпантинной дороге…

– Лана! На работу пора!.. – голос Кейт, мешающийся с другими посторонними звуками, вылетел из раскрытой двери, сбрасывая их с облаков на землю. Брэндон и Лана остановились, растерянные, как подростки, которых застукали за курением… в неподобающем месте, не в то время. Будто надев маску, девушка помахала рукой вокруг щёк, чувствуя, что они горят. Эй, не будь я джентльменом, сказал бы пару крепких слов… да пальцами прищёлкнул от досады. Малышка, держись. Это не последнее наше свидание… хочешь, на колени встану, поклянусь?

… Машина называлась «Королева Виктория». Её ободранный нос возвышался перед ящиком для почты, как пусковые установки военного миноносца. Тенью она была пугающей и внушительной. Ссора могла вспыхнуть из-за чего угодно, хоть из-за клочка бумаги, на котором круглыми буквами выведен адрес… Чёрт! Промышленность идёт трёхмильными шагами: на весь Фоллз-сити – одна фабрика, а у Джона на лобовом стекле приклеены её координаты. На всякий случай, чтобы не ошибиться… Им надо отвезти туда девчонок до десяти вечера, но при таких усилиях они и до зловещей полуночи будут ногами землю пахать. «По хвое и мху я к тебе прибегу, Лорена…» Брэндон не драматизировал, отнюдь; просто их водитель шатался, мутными злыми глазами окидывая дом, у которого он припарковал автомобиль. Ключи волшебным колокольчиком от сундуков Шахразады позвякивали в его руке.

– Проедемся за город!..


– Мы и так за городом, придурки. – пять одноэтажек и один пустырь для драк… Так что Тома нельзя было считать вселенским мудрецом. Был бы Брэндон улиткой, давно бы драпанул в свою раковину… Везло ему на счастливые автобусные билеты.


– У нас ещё немного времени есть? Съездим на заправку, купим поесть… нам целую ночь торчать… в смене. Джонни, пожалуйста! – Кейт изменила своим «строгим правилам», мольба в её голосе была выделена печатными буквами. Джон отмахнулся от неё, как от прыткого насекомого.


– Съездим, съездим. Приятель, ты совсем никакой, так что… – Кэндис прикусила губу, соображая. – Пусть Брэндон сядет за руль.