Выхватить пистолет из его кармана…

Вижу торчащую рукоятку и только об этом могу думать. Выстрелить монстру в сердце. Нельзя позволить его планам осуществиться. Я должна что-то сделать, попытаться спасти Макса…

Нет, это безумие, конечно же я не смогу убить человека, которого так долго считала отцом. Это противоестественно, и как бы ни был он мне сейчас противен… я не смогу.

Но я все же хватаю этот пистолет. Знаю, что не выстрелю, но держу отчима на мушке.

— Я сейчас снесу ему башку! — кричу, привлекая внимание наемников Давида. — Но вы можете спасти своего хозяина. Среди вас есть пилот?

— Хочешь полететь обратно? — ядовито усмехается отчим. — Неужели он так хорош, этот Патов? Я знаю, что вы трахались как кролики — цитата его старшего брата, Марса. Он приезжал на переговоры и с удовольствием просветил меня в этом вопросе. Серьезно, Анж, что ты нашла в этом уебке? Я правда лично не общался. Но судя по его старшему брату — обычное быдло. Но я понимаю. Тебе было одиноко… ты так давно никого к себе не подпускала. Теперь такого больше никогда не будет. Поверь, я тоже хорош в постели. Я буду исполнять каждое твое желание…

Выстрел оглушает меня. Сама не понимаю, как смогла нажать на спуск. Наверное, потеряла голову от отвращения. Давид говорил омерзительные вещи. Лучше умереть чем допустить такое.

Во время выстрела я машинально зажмурилась. Чувствую, как кто-то с силой вырывает у меня пистолет и не могу сопротивляться, все тело будто ватное, обмягшее. Ноги подкашиваются, и я падаю на землю. Последнее что вижу, прежде чем потерять сознание — отчим, тоже осевший на землю. Стоящий на коленях и прижимающий руку к окровавленному предплечью.

— Я заставлю тебя заплатить за этот шрам, хрипит он. — Придется и на тебе нарисовать что-то… люблю несовершенства. Ты оказала мне услугу.

Понимаю, что этот человек окончательно сошел с ума, это последняя мысль перед тем как проваливаюсь в темноту.

* * *

Сознание возвращается, первое что понимаю — я в машине, на заднем сидении, в неудобной позе, руки связаны за спиной. В салоне запах крови. Рядом — Штайн, она без сознания. Я совершенно забыла о ней, с того момента как в полете ей заклеили рот — слишком много болтала. Вроде крови на ней нет, не ранена… На мне — тоже. Так откуда этот металлический запах? Давид? Жив ли он… Пассажирская дверь не заперта, и я кое-как выбираюсь наружу. Особняк отчима и ни души вокруг. Спотыкаясь, бегу подальше от здания, к железным воротам. На улице ужасно холодно, воздух прямо морозный, изо рта вырывается облако пара, когда выдыхаю, устало привалившись к запертой калитке.

«Я должна спасти тебя» повторяю про себя мысленно, как заклинание,

«Нельзя допустить бойни. Пожалуйста, Господи, дай мне всего один шанс…»

И тут понимаю, что шанс не в моем побеге. Мне так никого не остановить. Я должна снова попробовать переговорить с отчимом. Дать ему что-то… Поставить на кон… себя. Единственный путь спасти пешку — пожертвовать королевой…

Поэтому бегу назад, запыхавшись, останавливаюсь возле порога. Стараюсь выровнять дыхание. Если продавать на переговорах королеву, нужно ею выглядеть. А не испуганной дрожащей девчонкой.

Вхожу в гостиную. Никого. Поднимаюсь наверх, в комнату Давида. Он полулежит на постели с бокалом виски. Его лицо непроницаемо.

— Мы можем поговорить? Пожалуйста.

Не говоря ни слова, отчим показывает рукой на кресло. Долго смотрит мне в лицо.

— Меня оставили в машине, связанную, — говорю капризно.

— Мои люди слишком заняты, — спокойно отвечает Давид. — Но я как раз собирался отдать распоряжение.

— Развяжешь меня?

— Мне нравится, как ты выглядишь, — усмехается. — Грудь вперед… Беспомощная. Что ты пришла мне предложить? Торговаться? Жизнь любовника выторговывать? Дурочка. Я все это предвидел. И не собираюсь играть с тобой в шахматы, как в детстве. Ты же должна была еще с детства усвоить — меня невозможно переиграть.

— Почему ты ждал столько времени, почему раньше не показывал мне свои настоящие чувства, — спрашиваю как можно спокойнее. Надо разговорить его, заставить расслабиться.

— Хотел, чтобы ты сама приползла. Чтобы поняла, где твоя судьба, в чем предназначение. К тому же в подобном терпении, Анжела, есть своя прелесть. Ожидание — почти как тантрический секс.

— Видимо мне не понять такое. Я слишком… примитивна.

— Я помогу тебе понять, детка. Мне нравится думать об этом… Предвкушать как займемся твоим образованием…

Меня накрывает очередная волна тошноты. Как я могу играть роль, если всю буквально корежит от ненависти. К себе в том числе. За то что промахнулась. Всего-то в плечо ранила. Для отчима это, по всей видимости, царапина.

— Там в машине Штайн, — начинаю с совершенно неважной для меня темы. — Что будет с ней?

— Неужели тебя это волнует?

— Мне не нравятся убийства.

— Я не убью ее, не переживай. Она сука, конечно, но еще пригодится.

— Ты поверишь ей после всего?

— Не поверю. Она заплатит за свои ошибки, но не смертью. Позже, в нужный момент, поработает расходным материалом.

— Я хочу выторговать жизнь Патова. Хочу его оставить себе, как ты — Штайн, — произношу как можно спокойнее. — Если ты имеешь право на игрушки, то и я тоже.

Давид мрачнеет.

— Тебе не удастся это, девочка. Не старайся зря, только разозлишь меня. Забудь про него. Он, скорее всего, уже труп. Мои люди уже должны добраться до их логова. Я бы и без договора с Марсом вычислил это место… Я его почти вычислил… но не мог рисковать тобой.

— Значит ты заключил договор с Марсом и нарушил его?

— Тебя это удивляет? Для меня главным было спасти тебя, вернуть живой. Ради этой цели — все средства хороши. Я готов был на все ради тебя. Да, я отвалил Марсу кучу бабла, и не факт, что верну эти деньги. Но мне плевать. Да, договор был что люди Марса привезут тебя… послезавтра. Этот урод думал, что все просчитал. Но недооценил меня. Я вычислил и вертолет, и время прилета, и место. И к этому времени уже знал где находится логово этих подонков. Послал туда целую армию. Они сотрут с лица земли все, что относится к этим тварям. О них даже праха не останется, чтоб другим не повадно было разевать свои рыла на Корпорацию.

— Но там есть невинные! Женщины! Там девушка с моей работы! — меня начинает трясти. Неужели Настя поплатится жизнью, совершенно невинный человечек, попавший случайно в эти жернова?

— Тебя правда волнует какая-то девчонка? Разве я тебя воспитывал такой мягкотелой?

— Ты понимаешь, что это смертный грех? — слезы текут по моим щекам.

— Я не верю в Бога, а значит и в грехи не верю. Я ведь даже не был в курсе про женщин. И почему множественное число?

— Там были… проститутки… и женщина которая смотрела за нами.

— И за них ты переживаешь? Девочка моя, с тобой явно что-то не так… Это безумие. Все кто там находится… того не стоят. Впрочем, для меня никто не важен… только ты.

— Я никогда не подпущу тебя к себе, если ты убьешь их! Слышишь?

— У тебя нет выбора. Теперь, когда я открыл свои чувства, я не смогу быть таким терпеливым, как прежде. У тебя есть неделя, пока заживает мое плечо. Потом возьму тебя… даже силой.

— Я скорее убью себя! — вскакиваю и бегу к двери. Наверное, так будет лучше всего. Но впечатываюсь в спину огромного детины. Никогда прежде его не видела. Настоящая скала… Которая оборачивается, и я понимаю, что это женщина. Огромная, высокая. У нее короткая стрижка, но длинные ресницы, густо накрашенные тушью, и красная помада на губах.

— Теперь это твоя нянька, — смеется Давид. — Я слишком ревнив, не могу доверить тебя мужчине. Поэтому познакомься — это Тень. Очень говорящее имя, ведь вы теперь станете неразлучны. Избавиться от нее ты сможешь, только если отдашься мне сама и убедишь… в ответной страсти. До той поры выполняй все что Тень скажет. Иначе у нее есть разрешение делать тебе больно.

Глава 19

Нет больше сил спорить, нужно хорошо все обдумать. Вот только времени катастрофически мало и меня постепенно накрывает отчаяние. Неужели именно в эту минуту люди отчима убивают Макса?

Ты знала, что так будет. С самого начала, с первого ощущения тяги к этому мужчине. Подспудное ощущение надвигающейся беды, которому не придавала значение.

Мне становится вдруг ужасно плохо, сильнейший озноб, тошнота, меня выворачивает наизнанку прямо в коридоре. Тень нависает надо мной, что-то спрашивает, а потом берет на руки, как куклу, и тащит куда-то. Узнаю свою комнату. Так давно не останавливалась здесь. Раньше это место вызывало ностальгию, а сейчас — отвращение. Снова проваливаюсь в пустоту.

Когда прихожу в сознание — за окном светит солнце. Значит ночь прошла в беспамятстве… Меня все еще тошнит, Тень приносит завтрак, но отказываюсь. Меня вдруг охватывает страшное подозрение. Потому что никогда со мной ничего подобного не было. Всегда крепкой была, не склонной к обморокам. Даже после похищения ничего подобного не ощущала… Что если я беременна? Мы с Патовым не предохранялись, вели себя в этом вопросе совершенно непродуманно, безумно. Подспудно я всегда знала почему. Я хотела ребенка от него. Я, которая никогда прежде не задумывалась о детях… Занимаясь любовью с Патовым, ощущала желание получить частичку его…

Это настоящее безумие. Но если Макса не в живых, это единственная отрада. Вдруг понимаю, что нет ничего важнее. Я уже люблю нашего малыша совершенно отчаянно, сильнее и быть не может. Но что сделает Давид если узнает о моем положении? У этого психа свои планы на меня. Я пленница. У меня и надзиратель есть.

Поэтому, притворяюсь голодной и набрасываюсь на еду, от которой только что отказалась, вызвав недовольство надсмотрщицы.