Я потянулась к ремню на брюках. Расстегнула.

В этот момент он должен был меня остановить. Но ждал.

Я тоже не сдамся. Расстегнув ширинку, приспустила брюки вместе с боксерами.

— Вряд ли ты думала об этом, правда? Строила из себя хрен пойти что, а на деле уже тушуешься, — интонации в его голосе были такими, что еще неделю назад я бы провалилась сквозь землю, но не сейчас.

Больше он не будет вести в этой игре.

Я обхватила одной рукой его затылок и притянула напряженное тело к себе.

— Поцелуй меня, — попросила, произнеся прямо в губы, которые уже были так рядом, но которых я не касалась.

— Я все равно тебе не верю, — прошептал он и тут же проник в мой рот языком.

Это было жадно, настойчиво, безумно. Его рука переместилась в мои волосы, оттягивая, накручивая их, а язык не давал мне ни шанса на ответное движение. Вот теперь я не угадала — он просто пробивался в меня, выделывал узоры по небу и деснам, то проникал глубоко, то слегка ласкал по каемке. Я даже забыла, с кем я целуюсь.

Наверное, эмоций мне и не хватало. Когда в последний раз было такое? Лет шесть назад — наше прощание с Калининым.

И сейчас я поняла, как хреново жить без эмоций. А вот такие мне и нужны. Они оживляют.

Я оттолкнула его. Первая. Мои руки лежали на голом торсе, его — на моем затылке и талии.

Ратомский дышал тяжело, а я перевела взгляд вниз.

— Ты хочешь меня…

Я не спросила, а констатировала факт.

— Какая наблюдательность, — он усмехнулся, даже не пытаясь подтянуть брюки.

Я все равно права. Откладывала этот момент, но ввиду сложившихся обстоятельств… Может, чем раньше, тем и лучше?

И он даже не успел понять, когда я потянулась к нему с поцелуем, да так жадно, как он, просто присосалась к его губам, языку.

Сдавайся же…

Я целовала его, обнимала, прижимала к себе, чувствуя чужие руки на теле, но я не могла поверить, что все это делаю я.

Но, как я и думала, все это будет только мне на руку. Главное — не переиграть. Он и так почувствовал подвох, но проигнорировал интуицию, когда дело дошло до физиологии. А я буду даже имитировать оргазм, только чтобы приручить его. А потом уничтожу с особым удовольствием.

Глава 4. Дина

Это грань. И я ее перехожу. Меня ничего не останавливает, только толкает вперед мысль, что я его обыграю.

А он и не сопротивлялся.

Сейчас, как я и думала, даже лучше. Я провела руками по его плечам, сбрасывая рубашку на пол.

— Дина… — снова шепнул он. — Обратно дороги уже не будет.

— А кто просит? — поцеловала я его в шею.

Он не верил, он так и подчинился физиологии. Покажем, убедим. Оттолкнув Ратомского, который выглядел вполне беззащитно со спущенными штанами, улыбнулась и стянула с себя футболку. Его взгляд остановился на моей груди. Я знала, что через тонкое прозрачное кружево проступает все. Лифчики с поролоном никогда не носила, чтобы не казаться непропорциональной.

— Продолжай, — скрестил он руки на груди, даже не удосужившись подтянуть штаны.

Ну, сволочь, наслаждайся.

Если он думал, что я не зайду дальше, то ошибся. Я подцепила резинку спортивных брюк и начала стягивать их, стараясь делать это медленно, очерчивая каждый изгиб. Я осталась перед ним только в лифчике и трусиках, а он — с голым торсом и все с теми же спущенными брюками.

— Долго смотреть будешь? — спросила я, переступив через одежду.

А он застыл. Он пожирал меня взглядом, но не знал, что делать. Хотел, но не действовал.

Между нами был пожар. И это был его проигрыш.

— Я тебя ненавижу, — сказал он, сжав мою ягодицу. — Ты двуличная тварь, которая будет пакостить любыми способами…

— Я о тебе того же мнения, — потянула еще ниже его брюки.

Я хотела сказать, что тоже его ненавижу, но после слов о влюбленности это было бы очень противоречиво. Он не идиот, я поняла это сразу. Но он не сможет противиться. Он уже мой.

Брюки упали на пол, а я снова потянулась к его лицу, очертив языком контур губ. Он держался, но то, что ниже пояса, говорило больше. Я ногтями проделала дорожку от ключицы до паха, видя, как его взгляд меняется от темно-болотного до почти изумрудного.

Так легко? С трудом верится.

Ратомский перехватил мою руку и сказал, тихо, но жестко:

— У тебя есть минута, чтобы одеться и скрыться за дверью. Иначе ты вылетишь отсюда голая.

Он отпустил мое запястье и сделал шаг назад. Подтянул брюки и уставился на меня, напомнив:

— Сорок пять секунд.

Врагу не сдается наш гордый варяг. Ничего, значит, будет еще интереснее. Оделась я с армейской скоростью — была готова к подобному повороту. Даже надеялась на него, правда, чуть раньше. А пришлось еще и раздеться. Я уж думала, что придется и трахаться с ним. Но нет.

Собрался, когда я почти разочаровалась.

— Время вышло, — сказал Ратомский, открыв дверь.

— Даже не поцелуешь на прощание? — округлила я глаза, подхватив сумку с пола.

— Слушай сюда, красотка, у тебя между ног то же самое, что и у всех баб. А я не прыщавый девственник, который будет пускать слюни, если ты раздвинешь ноги. Так что собачонку на привязи не получишь, даже если встанешь на колени и отсосешь с таким усердием, что у меня искры из глаз начнут вылетать. Даже если ты будешь стонать подо мной, течь как сука и влюблено заглядывать в глаза. Я не поверю тебе. Никогда. Усекла?

Я переступила порог и послала воздушный поцелуй, сказав:

— Холодный душ вам в помощь, Ярослав Владимирович. Могу прислать свое фото, чтобы дрочить было веселее.

Его щека дернулась, и мне показалось, что он сейчас в меня чем-нибудь запустит. Сдержался, только хлопнул дверью так, что, наверное, вся улица слышала.

Все равно я выиграла. Маленькая победа в копилку.

Адреналин пошел на спад, когда я села в машину. Начало потряхивать. А еще возникло желание напиться и поговорить с кем-нибудь. И я знала одного человека, который хранит секреты почище ФСБ.

Отъехав от дома Ратомского, я остановилась и набрала номер. Гудки тянулись, и я уже почти отчаялась услышать ответ, когда в трубке раздалось:

— Да?

— Андрей Григорьевич, помощь нужна.

— А ты без прелюдий, — усмехнулся Калинин. — Профессиональная или дружеская?

— Два в одном.

— Буду дома через полчаса.

Я заверила, что буду примерно одновременно с ним, и отключила телефон. Сегодня я больше никого не хочу слышать и видеть. Я устала. Эмоциональный всплеск сменился полной апатией. Перегрузка. Системная ошибка. Сегодня чистим жесткий диск, а завтра начинаем работать с новыми силами.

Недалеко от дома Калинина я зашла в магазин, раскошелилась на дорогущий коньяк, минуя другие отделы. Должно же быть у него что-то в холодильнике, хотя вряд ли мне кусок в горло полезет.

Свет в окнах не горел, да и машины не было видно. Я устроилась на скамейке возле подъезда и открыла бутылку. Крепкий алкоголь обжег горло, но я почти не поморщилась. Успела осушить где-то четверть, когда во дворе показалась машина Калинина. Он вышел на улицу и щелкнул брелоком сигнализации. Как всегда, с иголочки. Как будто только что из дома вышел, а не с работы вернулся. Я снова приложилась к бутылке, услышав:

— И по какому поводу праздник?

— Привет, — ответила я. — Как дела?

— Идем, горе мое, — вздохнул Андрей, достав ключи.

В лифте он забрал у меня бутылку и, вынув пробку, сделал два больших глотка. Образ таял на глазах, превращая Калинина в простого человека. А когда он повернулся ко мне и подмигнул, то я поняла — вечер будет интересным.

В квартире я сразу прошла на кухню, открыла холодильник и, пока Андрей переодевался, соорудила закуску из найденных продуктов. Калинин наблюдал за мной, привалившись к косяку, а потом выдал:

— Зря я тебя Вадиму отдал. Надо было самому жениться.

— Очень смешно. Бокалы доставай.

Мы оба понимали, что это было не всерьез. Какое-то подобие комплимента. Андрей достал бокалы, разлил коньяк и, с легким звоном соприкоснув хрусталь, сказал:

— За тебя, Дина.

Я отсалютовала и ответила:

— И за тебя.

Андрей почти залпом осушил бокал и, пока я еще пила, спросил:

— Давно ты трахаешься с Ратомским?

Я подавилась. Алкоголь чуть не полился через нос. Хотела возмутиться, но наткнулась на внимательный взгляд напротив. Слова вместе с коньяком застряли в горле. И откуда, спрашивается?..

Глава 5. Дина

— Андрей Григорьевич, ты сейчас шутишь? — выдавила я, отойдя от шока после его вопроса.

— Дина, Дина… Я же не идиот. Несколько часов назад мне звонил Ратомский с вопросом, спишь ли ты со мной. Причем у меня даже сложилось впечатление, что он ревнует, так что рассказывай.

Может, Калинин и не самый лучший психотерапевт в этой ситуации, ведь его личная жизнь тоже касается этой истории, но я не теряю надежды, что рассказать что-нибудь интересное он может.

Я подставила бокал, куда Андрей плеснул еще коньяка, и начала говорить. Те детали, что я не хотела доносить, старалась максимально опускать, чтобы рассказ выглядел гладким. А то с этого гения станется — легко раскусит.

Кольцо Алисы — без упоминания о гравировке. Отношение Ратомского — без упоминания о желаниях, в которых тот сам себе боится признаться. Сегодняшний белый флаг — без упоминания о том, что это лишь фикция.

Пока я говорила, брови Андрея ползли вверх. И он все чаще прикладывался к бокалу.

— Дина, ты играешь с огнем.