— Сделайте и себе что-нибудь. Надо поговорить.

Ирина растерялась. Обычно такие заявления от руководства ни к чему хорошему не ведут, и я попыталась сгладить ситуацию, пока секретарша не начала заикаться:

— Это касается Алисы, — пояснила.

Ярослав поджал губы, а Ирина кивнула. И что ему не нравится? Что я понимаю, о чем он хочет поговорить со своей секретаршей? Так это логично, учитывая, что они были подругами.

В кабинете я устроилась на подоконнике, Ярослав — в своем кресле. Не дожидаясь его вопроса, я сказала:

— Ничего странного. Но вряд ли на совещании были все твои сотрудники.

— Те, кто мог провернуть такое, все. У других бы просто навыков и доступа не хватило, чтобы проворачивать такую сложную схему под носом у руководителей отделов.

Раздался стук в дверь, вошла Ирина и замерла.

— Проходите, — указал рукой Ярослав на кресло напротив себя.

Она не спеша подошла к столу и поставила поднос, потом присела на самый край кресла и спросила:

— Вас можно поздравить? Слухи по офисным коридорам быстро расходятся.

Вот надо было ему ляпнуть про то, что он собрался на мне жениться! Хотя, во-первых, я все еще замужем, а во-вторых, меня пока еще никто не спросил, собираюсь ли я туда снова.

— Ирина, скажите, — начала я, — а Алиса не интересовалась через вас делами фирмы?

Отрицательное покачивание головой, но какое-то неуверенное. И Ярослав это заметил, поэтому опередил меня с вопросом:

— Что такое?

— Она часто здесь бывала, часто сидела и за моим компьютером, и за вашим. Но не думаю, что дела ее так интересовали. Хотя с цифрами у нее была взаимная любовь, так что рассмотреть что-то мимолетом она могла, но, поверьте, Ярослав Владимирович, она бы сразу сказала вам.

Я слушала их разговор, но так и не понимала, что меня во всем этом смущает. Как я и говорила Ярославу раньше, это просто какие-то несвязанные между собой истории на первый взгляд. Или мы не можем нащупать эту связь.

Ирина ушла, забрав поднос с пустыми чашками, так ничего по существу и не сказав. Никто ничего не знает, никто ничего не понимает. Но иногда то, что быстро забывается, что кажется незначительным, и есть ключ ко всему.

— Я поеду, — сказала через минуту после ухода секретаря.

— Куда?

— Говорила же, что у меня встреча с Калининым. Еще и машину надо забрать. Ну, и другие дела…

— Какие дела? — недовольно спросил Ярослав.

— Послушай, я не собираюсь отчитываться за каждый свой шаг, — возмутилась я в ответ.

— Дина, — поднялся он, — не выводи меня. Дело не в контроле. Здесь тебя сегодня видели все, и я не знаю, кто и на что может пойти.

— Тогда надо было открыто не заявлять, что ты со мной трахаешься.

Ярослав устало опустился обратно в кресло и замолчал. Через минуту достал из ящика связку ключей и бросил их на стол.

— Как разберешься со своими делами, езжай домой.

Тон был недовольный. Я взяла связку, подойдя ближе, и поцеловала Ярослава в щеку. Я могла остаться и проторчать весь день в офисе, как он того и хотел наверняка, да только это полная дикость. Не было привычки у меня потакать мужскому «хочу». Тем более необоснованному. Понятно, что Ярослав сейчас на нервах, но это не повод для паранойи.

Я вызвала такси и поехала к своему дому за машиной. В квартиру даже не зашла. Стоя во дворе, позвонила Вадиму. Видимо, ему очень не терпелось получить развод. Позавчера разбежались, а у него уже все бумаги были готовы. Ну, за деньги и за пару часов можно решить эту проблему. Мне осталось только приехать и подписать, поэтому от дома я сразу поехала к нему на работу.

За этот час, как я покинула один офис и доехала до другого, Ярослав позвонил три раза. Каждый разговор начинался с вопроса: «Все нормально?»

Если он позвонит еще раз, я начну биться головой о капот. Что средь бела дня в многолюдном месте может случиться?

Вадим выглядел счастливым. По-настоящему счастливым. Может, и во мне что-то изменилось? Тоже глаза стали гореть, тоже дурацкая улыбка не сходит с лица?

— Как дела, Дина? — спросил он, когда я закончила изучение бумаг и поставила подписи во всех нужных местах.

— Нормально, — пожала я плечами. — А у тебя?

Обычный разговор. И с такими разговорами, можно сказать, за которыми не было души, я прожила пять лет. Причем это казалось мне абсолютно нормальным и правильным.

— Ты изменилась.

— Ты тоже.

— Какие планы на жизнь? — вдруг спросил Вадим.

Интересный вопрос. Хочу родить ребенка, попытаться разобраться в наших еще не понятных отношениях с Ярославом и все-таки понять, что случилось с Алисой. Только вряд ли я вот так и отвечу. Поэтому я улыбнулась и ответила:

— Быть счастливой.

— Жаль, что я не смог сделать тебя таковой.

— Я тоже не смогла. Но мы вовремя это поняли, так что еще не поздно что-то изменить, — поднялась я. — Дальше и сам все сделаешь?

— Конечно, — ответил Вадим. — Документы отправлю тебе в офис.

Я кивнула и вышла за дверь. Думаю, он уже в курсе, что дома я не живу. Скорее всего, заезжал за остатками вещей.

Из машины я позвонила Калинину. Разговаривать со мной Андрей Григорьевич не пожелал. Кажется, у него это входит в привычку. Но через две минуты пришло сообщение:

«В восемь у меня».

Ну и ладно.

Я поехала в сторону дома Ярослава. Своим я его, конечно, не считала, хоть уже почти и жила здесь. Возле гаража достала связку ключей, выданную мне. В кабинете я не присматривалась к ним, только сейчас поняла, что это не те ключи, которые Ярослав вчера оставлял мне. Маленький, когда-то золотистого цвета брелок в виде буквы «А» давал понять, кому они принадлежали. Пульт от гаража, два ключа от входной двери, один, похожий на домофонный, вероятно, от двери во двор. И еще один. Может, любопытство и порок, но я обошла весь дом, присматривая, куда он мог бы подойти. На межкомнатных дверях замков не было, к замку от какого-то шкафчика или полки комода он не подошел бы, слишком большой. Я достала свои ключи от квартиры и сравнила. Похожи. Значит, от какой-то двери. Только от какой?

Зазвонил телефон. Даже не стоило угадывать, кто это. Я и так знала. Даже удивительно, что его хватило на почти полтора часа.

— Да? — ответила я и сразу же добавила: — Если ты сейчас спросишь, все ли у меня нормально, то я завою.

Смешок в трубку, а потом вопрос:

— Ты где?

— У тебя дома. Но в восемь мне надо быть у Калинина.

— У него в квартире?

— Расслабься. И, кстати, у Алисы не было квартиры или какой-нибудь недвижимости?

— Без понятия. Но если бы она что-то и купила, то это можно проверить по выписке из банка. Я заказал после ее смерти только выписку по операциям за последние полгода, но сейчас же позвоню в банк.

Мне нравилось, что он не задавал лишних вопросов. Знал, что я все равно ему все расскажу? Я бы так и сделала, но не по телефону. Кажется, мы пытаемся вылепить доверие. Ему еще долго приобретать форму и сохнуть, но глина уже на станке.

Я фыркнула, подумав, что более дурацкого сравнения не придумать. Ни капельки не романтично и не поэтично.

До вечера я просто сидела на диване в гостиной перед телевизором. Правда, еще и обед успела приготовить. Как в той песне: «Слепила из того, что было…»

Ярослав больше не звонил. Время близилось к семи часам, а, помня про пробки в это время, я решила выехать раньше. Закрыв гараж, остановилась и потянулась за телефоном. Может, я просто хотела предупредить, что уезжаю, а может, в тот момент сработало предчувствие.

Один гудок, второй… Гудки закончились, но ответа не последовало. Сквозь бесчисленные звуковые сигналы машин я расслышала звон разбитого стекла и скрежет металла…

Глава 19. Ярослав

Она влетела в приемный покой подобно фурии. Я вышел из рентген-кабинета и сразу увидел ее. Немного потерянная, но готовая к подвигам. Я знал, что она все слышала до того, как мой телефон упал на пол и отключился.

Увидев меня на ногах, Дина выдохнула и опустилась на стул в коридоре. Волосы растрепаны, под глазами плохо вытертые темные пятна. Я подошел к ней и спросил:

— У тебя тушь не водостойкая?

— Издеваешься?!

Я присел рядом с ней и приобнял за плечи. Не хотел, чтобы она переживала, чтобы волновалась.

— Дина, все хорошо?

— Хорошо?! Да я пережила эмоциональную катастрофу за то время, пока добиралась сюда!

Про то, что плакала, не сказала ни слова. Но это было видно. Не знаю почему, но меня это обрадовало. Конечно, не ее слезы или переживания, а то, как она отреагировала. В ту минуту, когда моя машина балансировала на краю эстакады, снеся ограждение, я только и думал, что будет с ней, если я сейчас упаду с высоты в несколько десятков метров. В Боливии не было страшно, сейчас — да.

А она переживала, переживал и я. Поцеловал ее в шею и приложил руку к животу, еще такому плоскому. Но мне нравилось думать, что там есть мы. Именно мы. Оба.

— Я почти сошла с ума… — шепнула она мне в ухо. — От тех звуков, которые услышала в трубке, от тех чувств, от которых просто мутилось сознание, пока я сюда ехала, от новостей, что транслировали почти везде. Что случилось?

— Успокойся. Это главное, — усмехнулся я, хотя было совсем не до смеха.

Я многое понял, осознал. И это было… Больно, что ли?

Она молчала, ничего не спрашивала. Удобно устроила голову на моем плече, и я даже захотел свалить без выписки отсюда, но знал, что это будет чревато. Менты такое не пропустят, им просто не позволят. Они уже стояли в начале коридора, опрашивали пока других участников ДТП, которые пострадали меньше. Хотя пострадавших и не было, по сути. Просто жертвы обстоятельств.