– Тимур-то? Тимур счастливо и беспросветно женат. Это мы с Саней, как неприкаянные, а ему быстро повезло.

Голос его прозвучал отстраненно, и Дарина не стала больше расспрашивать. А Марк, в силу своей немногословности, не стал объяснять.

Он стоял с отрешенным видом, отведя голову в сторону и глядя в пустоту. И выглядел при этом таким усталым, что Дарина в который раз за все время их знакомства задалась вопросом: когда последний раз он нормально спал? Он качнул головой, седина в волосах сверкнула на свету серебром. Как и уже почти исчезнувший шрамик над бровью, оставшийся после взрыва.

Страх, боль и неловкость исчезли в одно мгновение, словно их и не было никогда, а на их место пришло какое-то необыкновенное чувство, смесь благодарности и нежности, будто затопившие ее с головой.

Он столько для нее сделал, стольким рисковал ради нее, столько перенес, предотвратил. Он ее спас, вытащил из тех завалов, переживал, беспокоился…

Она сама не заметила, как снова подошла к нему, подалась вперед и коротко скользнула поцелуем по заросшей щетиной щеке, зацепив уголок губ. И отстранилась так же быстро, как приблизилась.

Пару долгих мгновений Марк просто смотрел на нее, а в следующий миг сдался и с силой притянул к себе. Тяжелая рука легла ей на затылок, пальцы запутались в темных прядях волос, а сухие, будто постоянно обветренные губы прижались к ее губам.

Он целовал ее так, словно боялся, что она вот-вот исчезнет, что пройдет секунда, и он снова останется один, как был все эти годы. Как будто это их последний, а вовсе не первый поцелуй, и что времени у них больше не осталось, и все кончится здесь и сейчас, стоит ему только оторваться от ее губ.

Он привлек ее к себе еще сильнее, ближе, прижав своей тяжестью к старым книжным полкам так, что хрустнули ребра, отчего она тихонько всхлипнула и застонала.

Только тогда он нехотя отпустил ее, все еще перебирая темные волосы в пальцах и тяжело дыша. Шагнул назад, качнул головой, приходя в себя.

– Извини.

Дарина смогла только кивнуть, но Марк этого даже не заметил.

Когда он впервые ее увидел на той парковке, ему показалось, что она ничем не отличается от миллиона других людей. Когда пытался привести ее в чувство и вытаскивал из-под завалов, думал только о том, что без ее помощи в этом деле теперь уже не справится. Когда бежал по коридорам больницы, прогоняя неудавшегося убийцу, злился на самого себя, что втянул ее в свое расследование и подверг опасности.

А сейчас его настигло новое озарение. И он был бы рад считать его ошибочным, списать все на усталость и беспокойство, но Марк понимал, что любые его оправдания будут далеки от истины.

Стоя у полок, Дарина уже понемногу пришла в себя. Ей было неудобно за ту несдержанность, которую она проявила, но реакция Марка удивила ее намного сильнее. Выходит, ей не показалось?..

Она рискнула бросить на него короткий взгляд и так же быстро отвела глаза. Непривычное для нее чувство смущения только усилилось.

– Я пойду спать.

Тихий звук ее голоса разрезал напряженную тишину, словно нож масло. Марк поднял голову, посмотрел, как она медленно идет к двери. И все же сказал – лишь бы сказать хоть что-то.

– Можно спросить?

Дарина остановилась, не дойдя до двери совсем чуть-чуть.

– Предложение о работе в Лондоне. Ты согласишься?

Темные волосы скользнули вниз, скрыв ее лицо в тени, и в полумраке комнаты он не увидел ее глаз. А Дарина молчала. Молчала, потому что знала, какой ответ он хочет услышать – и какой она не готова ему дать.

– Не знаю.

На секунду ее зеленые глаза снова столкнулись с его серо-голубыми, а потом она отвернулась и пошла в комнату, про себя считая каждый шаг, что отдалял ее от него. И в этом она точно ему никогда не признается.

Утром Дарина проснулась от шума двигаемой мебели где-то над ней. Она еще повалялась, прислушиваясь к грохоту на чердаке, попробовала уснуть снова, с головой накрывшись подушкой. Сон только насмешливо помахал ей ручкой и исчез в уходящей ночи.

Лежа под одеялом, Дарина не без дрожи вспоминала вчерашний вечер. Кожа до сих пор горела в тех местах, где ее касались теплые мужские руки. Она закусила губу, когда память подбросила ей воспоминания о коротком поцелуе.

Было понятно, что рассчитывать на какой-то мало-мальски серьезный разговор не приходится. Марк не из тех людей, которые будут объяснять свои поступки или настроение, он из тех, кто просто возьмет и сделает то, что хочет. В принципе, ее саму такой подход устраивал – нужных слов она бы все равно не нашла. И все же наивная романтичная дурочка где-то глубоко в душе желала услышать эти скупые мужские объяснения.

Дарина резко помотала головой, пресекла шепот этой внутренней дурынды и откинула одеяло.

На кухне ее поджидали заботливо подогретые сырники, купленные в супермаркете, и остатки пирога с чуть остывшим чаем. Марка нигде не было видно, шум на чердаке стал тише.

За завтраком она попробовала отвлечься мыслями о предстоящей работе, когда ей на глаза попался оставленный Марком ноутбук. Голова тут же посветлела. Пододвинув к себе компьютер, Дарина сунула за щеку кусок сырника, щедро политый сметаной и вареньем, и открыла крышку.

В почте ее дожидались почти полтораста писем, половина из которых была от клиентов. Спонсоры, фотографы, коллеги-галеристы, реставраторы, несколько коллекционеров и пара сотрудников музея – все они поголовно выражали свое беспокойство, желали наискорейшего выздоровления и обещали оказать любую помощь, если таковая потребуется. Дарина задумчиво отхлебнула чаю. Если ее задумку получится реализовать, помощь ей не повредит.

Остальные письма были рекламного характера: приглашения на выставки и банкеты, парочка предложений о реставрации, напоминание из салона красоты о записи на укладку в конце месяца – подготовка к Гелиной свадьбе, оповещение о готовности сшитого на заказ платья… Среди всего этого бардака нашлось даже бойкое письмецо от одной назойливой журналистки, непонятно как сумевшей раздобыть адрес ее почты и просившей об эксклюзиве.

Дарина решительно закрыла это послание и открыла следующее, в котором отправителем значилась Ксюша. Должно быть, это те самые обещанные документы от Гриши Артемьева.

Из пары-тройки десятков страниц Ксюша умудрилась дополнительно составить краткое описание всего предложения, и его Дарина открыла в первую очередь. С первой же страницы на нее взглянуло стеклянными глазами большое здание выставочного центра недалеко от сердца Лондона. Далее следовало изложение всех обязанностей Дарины как приглашенного организатора выставки, посвященной современному искусству России. Помимо тех работ, которые она решит включить в состав выставки, будут представлены произведения иностранных художников, также посвященные просторам необъятной родины. В случае успеха выставки и хороших сборов на сопутствующем ей аукционе Дарина может рассчитывать на контракт с выставочным центром.

Вот тут Дарина серьезно задумалась. Согласиться, значит, отказаться от всей привычной жизни в Москве, оставить тут все и вся и уехать неподготовленной в другую страну. Примерно такая же ситуация была у Гели, когда ее Андрею предложили работу в Сиэтле, и он позвал ее уехать с ним. Вот только тогда все кончилось, мягко говоря, не очень хорошо и наладилось всего месяц назад – Андрей закончил свой строительный проект, и они оба остались в городе.

А если отказаться? Но ведь это огромный шанс для многих ее художников и для нее самой! Выставка за рубежом, иностранная пресса и покупатели, признание, в конце концов! Такая возможность дается только раз в жизни, а подвести людей она не может.

Почему тогда мысль о жизни и работе заграницей ее больше не прельщает?

Все еще взволнованно кусая губы, Дарина достала из кармана домашних спортивных штанов новый мобильник и набрала свою верную помощницу. На звонок с незнакомого номера Ксюша отвечать не торопилась, и ей пришлось набрать секретаря еще пару раз.

– Галерея Дарины Дубцовой, слушаю вас, – устало и как-то недоверчиво проговорила в телефон Ксения. Дарина весело фыркнула.

– Не всех клиентов-то мне еще распугали? Много полотен сожгли?

– Дарина Алексеевна!.. – заохала Ксюша. – Слава богу, вы в порядке! Как вы себя чувствуете? Ангелина Витальевна с Яной Васильевной заходили пару раз, сказали, вас взрывом на парковке задело, потом по телевизору подтвердили…

– Не верь всему, что говорят по этому ящику, – пожурила помощницу Дарина. – Задело меня несильно, отделалась ушибами и парой переломов. Но на работу пока не выйду…

– Да вы что! Отдыхайте и лечитесь, мы тут сами как-нибудь справимся!..

– Вот как раз поэтому и звоню. Ты мне все дела скидывай на почту, я из дома буду контролировать. Сейчас есть что-то, что мне надо знать?

Ксюша замялась.

– Есть, – призналась девушка. – У нас один менеджер уволился, отдел кадров дал объявление о найме. Еще Голицына задерживается с картиной для ближайшего аукциона, который в начале октября, обещала постараться, но вряд ли успеет.

– Только не говори, что у нее кризис, – застонала Дарина. Ксения мрачно угукнула. – У нее каждый месяц этот кризис вместе с депрессией! Мы ее ждать не обязаны, не успевает – не надо, будем проводить аукцион без нее. Так ей и передай. Гарантирую, принесет картину за пару недель до даты.

– Наверняка. Хорошо, с этим понятно. А с журналистами мне как быть? Меня уже замучили с их официальным заявлением…

Ее голос прозвучал так жалобно, что Дарина не сдержала улыбку.

– Нет, пока никаких заявлений. Все равно уже телевизионщики все сказали, добавить-то нечего. Но если будут спрашивать, я все еще в больнице. Посетителей не принимаю, интервью не даю. И даже когда поправлюсь, теракт комментировать не буду.

– Сделаю, – вздохнула Ксюша. – Дарина Алексеевна, вы только поправляйтесь поскорее, нам без вас так плохо… Вроде бы и работают все, но без вас это все не то, тихо, грустно…