— Чудесно.

— Кэтрин Энн Бенсон, я читаю твои мысли как открытую книгу с большим отчетливым шрифтом. Сейчас ты думаешь о том, было ли послано такое же приглашение Трею Дону Холлу.

Робкая улыбка Кэти подтвердила догадки ее бабушки.

— И Берту Колдуэллу тоже, — добавила она.

— Я уверена, что у Джона нет координат Берта, но я знаю, что Джон спрашивал у Мейбл адрес Трея. Что будешь делать, если он там появится?

Кэти искоса взглянула на бабушку.

— У тебя есть какие-то конкретные предложения?

— О да, есть, конечно, только я не хочу, чтобы мать моего двенадцатилетнего внука арестовали за нападение на человека.

— Думаю, на этот счет можно не волноваться. Трей там не появится.

Кэти была убеждена в этом. Оставшись в кабинете одна, она по-прежнему стояла у окна и смотрела, как бабушка садится в машину на стоянке для персонала. Эмма, которой исполнилось уже восемьдесят два, была главной причиной, по которой Кэти навсегда оставила свою мечту стать врачом. Шесть лет назад у нее появилась такая возможность, когда Бенни, принимая свою послеобеденную дозу кофеина и болтая о кассовых чеках за сегодняшний день, внезапно уронил чашку с кофе на пол и схватился за грудь. Несмотря на все усилия, предпринятые ею, Оделлом и Бебе, чтобы привести его в себя, он умер от инфаркта в течение считаных минут. Кэти была шокирована, что в своем завещании все принадлежащее ему имущество, за исключением своего семейного дома, он завещал ей. Дом он отписал Оделлу.

К этому времени Эмма уже повесила свой фартук на крючок, а ее обязанности по кухне принял на себя местный выпускник кулинарной школы колледжа Каньон. Сыну Кэти было шесть лет — самое время поменять место жительства, прежде чем его школьные годы будут омрачены известностью его отца, которого хорошо помнили в этом городе. Она решила, что продаст «У Бенни» и переедет в Даллас, где поступит на подготовительные медицинские курсы при Южном методистском университете. Она могла рассматривать возможность получить диплом врача до своего сорокалетия.

Но через месяц после смерти Бенни у Эммы тоже обнаружилась болезнь сердца. Видя, что она теряет и этот шанс сделать карьеру врача, Кэти отчаялась. Она не могла уехать и оставить бабушку на попечение кого-нибудь из местных жителей, чья внимательность вызывала большие сомнения, а перевезти ее вместе с шестилетним сыном в маленькую квартирку в незнакомой обстановке и самой заняться учебой для получения медицинского диплома стало бы еще более губительным для слабого здоровья Эммы.

Как бы печально это ни было, но Кэти отозвала все объявления о продаже кафе из местных газет, испытывая странное чувство удовлетворения, оттого что заинтересованных покупателей на ее недвижимость все равно пока не появилось.

Эмма, зная привычку Кэти из окна следить за ее уходом, при выезде со стоянки помахала ей рукой. Сейчас Кэти не упускала ни одной возможности попрощаться при расставании. Молодая женщина вернулась за свой письменный стол, недовольная тем, что у нее, как и всегда, когда она определенным образом думала о Трее, участилось сердцебиение. В большинстве случаев он оставался в ее памяти пустой абстрактной фигурой. Она приучила себя лишать эту фигуру лица, голоса, тела, каких-то манер, даже когда смотрела на своего сына. С самого момента рождения Уилла она искала у него очевидное физическое сходство с мужчиной, с которым был зачат ее сын, с его характерными чертами и обнаружила множество таких соответствий. Но, к своему изумлению, она также выяснила, что во всех других отношениях Уилл был совершенно не похож на своего отца.

Однако порой, когда неожиданно всплывало имя Трея, когда ей на глаза попадалось его лицо на снимке в газете или на экране телевизора, когда она слышала какие-то сплетни о нем, у нее вдруг перехватывало дыхание, а все тело пронзало странное чувство. Он внезапно, словно из ниоткуда, возникал где-то у нее в голове и не уходил: «Потанцуй со мной, моя славная возлюбленная…»

Она еще раз перечитала приглашение. А действительно, что она будет делать, если Трей на самом деле появится на посвящении Джона? Они не виделись с Треем тринадцать лет. Он никогда не видел своего сына, даже на фотографии. «У меня разбивается сердце, что я не показываю ему фото моего внучатого племянника, но говорю тебе, Кэти, я боюсь, что, если я это сделаю, Трей больше никогда не будет со мной разговаривать — настолько он не приемлет этого ребенка».

Ничего удивительного, самовлюбленный придурок. Вопрос только в том, что его сын сделает или скажет — как он вообще прореагирует? — когда столкнется с Треем лицом к лицу. Уилл впервые узнал, кем был его знаменитый отец, в четыре года. Кэти всегда считала ужасно печальным, что Уилл почувствовал себя брошенным одним из родителей в том же возрасте, что и Трей, и находила в этом злую иронию судьбы. До этих пор роль мужчины в жизни Уилла при поддержке Оделла и Бенни выполнял Джон, хотя его кратковременных визитов было не так уж много.

— А где живет мой папа? — как-то спросил Уилл.

Кэти никогда не забудет тот воскресный день в ноябре, в самый разгар сезона, когда он задал этот свой вопрос. Он только что вернулся после того, как играл на пустыре со старшими мальчиками, и вопрос был явно связан с тем, о чем они там говорили. Наступил момент, который она предвидела и который пугал ее. Темные волосы сынишки были взъерошены, щеки раскраснелись от холода, и в своей ветровке, джинсах и кроссовках с болтающимися развязанными шнурками он очень походил на мальчишку с плаката, олицетворявшего идеального здорового ребенка — мечту любых родителей. Он был уже слишком большим, чтобы взять его на руки, поэтому Кэти похлопала по своим коленям, и Уилл тут же взобрался на них. От него божественно, с точки зрения матери, пахло напряжением игры, и она крепко обняла его, готовя к той боли, которую должна была причинить.

— Он живет в Калифорнии, — сказала Кэти. — Он играет в футбол за «Сан-Диего Чарджерс».

Уилл внимательно посмотрел на нее своими темными блестящими глазами, такими удивленно круглыми и невинными под густыми загибающимися ресницами, и спросил:

— А почему он не живет здесь?

— Потому что он решил жить там.

— Разве он не любит нас?

— Думаю, что любил бы, если бы мог, но ему не хватает чего-то внутри, и это мешает ему. — Она шутя щелкнула сына пальцем по носу, стараясь проглотить подступивший к горлу комок. — Помнишь тот игрушечный грузовик, к которому нам пришлось специально покупать батарейки, чтобы он поехал? Ну, вот именно этого и не хватает твоему папе — специальных батареек.

— А мы можем их ему купить?

— Нет, дорогой, не можем. Такие батарейки не продаются.

Лицо маленького мальчика стало задумчивым. Он закусил губу.

— Значит, он никогда не приедет, чтобы повидать меня?

Кэти закашлялась, чтобы не задохнуться от подступивших к горлу слез.

— Может быть, когда-нибудь… когда он повзрослеет.

Но этого не произошло. Звезда Трея, знаменитого квотербека НФЛ, взошла, а Уилл, прирожденный атлет, рос в тени своего знаменитого отца под внимательными взглядами тех горожан, которые надеялись, что он, вылитый Трей Дон Холл, со временем займет его место на футбольном поле. Кэти всегда будет благодарна Рону Тернеру, который оказал влияние на Уилла, сделав так, что тот сконцентрировался на своем настоящем призвании — бейсболе. Время от времени Уилл брал биту и отправлялся на площадку для игры в бейсбол, оставляя своих приятелей натягивать на себя защитную экипировку и шлемы для игр в футбольной лиге. В двенадцать лет он уже пользовался у местных жителей репутацией хорошего «бьющего», хиттера, и правого полевого игрока.

— Почему ты не проведешь тест на отцовство и не подашь на этого сукиного сына в суд по поводу пособия на ребенка? — спрашивала ее Бебе, хотя это горячее предложение высказывал также Бенни и даже ее бабушка.

Но Кэти отказалась. Она ничего не хотела от Трея по принуждению и начала замечать в сыне признаки той же гордости, которая была свойственна его матери. Лучше всех это обобщил одной фразой Оделл: «Пусть лучше он обойдется без своего отца сейчас, чем будет вечно ему должен потом».

Время от времени появлялись репортеры, и как-то один из них пристал к Уиллу на спортивной площадке с расспросами, что он чувствует в связи с тем, что его не признает знаменитый отец. Сообразительный преподаватель быстро позвонил шерифу Тайсону, который появился на месте, прежде чем репортер успел скрыться, и привлек того к суду за нарушение общественного порядка.

В те времена Кэти ненавидела Трея Холла и думала о том, что никогда бы не захотела увидеть его, если бы те, кого она любит, не были бы с ним каким-то образом связаны.

Глава 37




Почувствовав резь в глазах, Трей отодвинул приглашение на своем столе в сторону. Черт побери, Тигр, ты все-таки сделал это! У Джона ушло — сколько же? — двенадцать лет на то, чтобы вписать в это приглашение свое имя. После того как от Джона перестали приходить письма, о его делах и местопребывании Трея информировала тетя Мейбл. В последнем из писем Джона, которое было отправлено из Гватемалы в 1999 году, описывались грязь и нищета громадной свалки на окраинах столицы страны, где жили многие тысячи семей со своими детьми. «Ты не поверишь, какая здесь царит бедность, — писал он. — Моя миссия тут заключается в том, чтобы оценить, как Церковь может помочь этим людям, дать им еду, медикаменты, свежую воду, одновременно помогая удовлетворять их духовные нужды». Это было время, когда в разделе новостей газеты «Сан-Диего Юнион Трибьюн» сообщалось о беспрецедентных акциях террора, проводимых действующим режимом против граждан Гватемалы, в особенности против священников и монахинь. Только в том году погибло более двухсот тысяч гватемальцев, и Джон как раз находился там, когда несколько местных жителей были жестоко убиты прямо на площади городка Сантьяго Атитлан, где он временно остановился в доме приходского священника, который выступал против бесчинств «эскадронов смерти» и который за это поплатился своей жизнью.