— Потрогай себя. Поиграй с клитором, пока я буду драть тебя в задницу.


Она принимается тереть свой нервный комок, дрожа и трясясь подо мной. Я продвигаюсь дальше и наклоняюсь над ней, удерживая свой вес на руках.


— Так хорошо?


— Черт, да. Это плохо, что ощущения такие ошеломительные?


— Нет, детка.


— Сильнее.


Ей не нужно повторять это дважды. Я скольжу внутрь и выхожу из нее немного быстрее и жестче, все еще соблюдая осторожность. Черт возьми, это так приятно, и я так чертовски рад, что ей, кажется, нравится это, потому что нам нужно повторять это снова и снова.


— О, черт. Данте. Я так близко.


— Отпускай это, — говорю я ей, но сам начинаю пульсировать внутри нее, пока она дрожит и кричит подо мной.


Я откидываю ее волосы назад, чтобы видеть ее лицо, и легкая улыбка, которую она мне дарит, посылает меня через край. Я выхожу из нее и кончаю ей на спину и задницу, пока она громко вздыхает в матрас. Повсюду сперма и смазка, но я даю ей минутку, чтобы прийти в себя, прежде чем тяну ее в душ.


— Надо будет попробовать это еще раз, — говорит она, пока я намыливаю ее тело.


— Понравилось, да?


— Это плохо?


— Не для меня.


— Мы можем делать это другим способом? Чтобы я могла тебя лучше видеть.


— Мы сможем это сделать так, как ты захочешь. Наклонись, — я осматриваю ее задницу, удостоверяясь, что ничего не повредил, и потому, что мне просто нравится смотреть на ее зад. — Ты хорошо себя чувствуешь?


— Немного жжет. Но это хорошее чувство жжения.

— Хорошо. Пока что оставлю твою задницу в покое. Скажешь, как будешь чувствовать себя утром. В конце концов, я довольно жестко на тебя набросился.


Она дрожит.


— Я знаю.

Глава 14

Данте

— Не могу поверить, что ты позволяешь ей идти с нами, — шепчет Карина, когда мы спускаемся вниз следующим вечером после того, как я изнасиловал ее задницу.


— Она приставала к тебе месяцами по этому поводу. Сегодня ее день рождения, она может прийти.


Между Афиной, ноющей на мою девочку, и Ромео, ворчащим на меня, я готов просто позволить им друг с другом столкнуться, и к черту последствия. Это не моя гребаная забота.


— Я больше злюсь из-за того, что мы не можем взять мой мотоцикл, — говорю я, поворачиваясь и прижимая ее к стене. Сегодня я собираюсь объяснить ей ритуал заявления прав на свою старуху в нашем клубе. Тяга, которую я чувствую к Карине, любовь, которую испытываю к ней — сильнее, чем когда-либо. Сделать ее своей навсегда — ощущается правильным. Может, не сегодня и не завтра, но я хочу, чтобы она сжилась с этой идеей.


Я вжимаюсь в нее своими бедрами, чтобы она точно почувствовала, как мне не хочется покидать нашу спальню и идти в клуб сегодня вечером. Мы провели день порознь. Я в клубе, принимая в члены команды Крикета и других проспектов. А Карина весь день праздновала день рождения Афины. Я думал, что мы проведем ночь наедине. Но Афина последовала за ней к нам и спросила о вечеринке, намечающейся в клубе.


— Я поеду на своей машине, — вызвалась Афина из гостиной.


— Она что, наполовину летучая мышь? — спрашиваю у Карины, которая хихикает и отстраняется от меня. Ее задница покачивается, когда она идет вниз по лестнице, напоминая мне о пробке, которую я только что вставил в нее. По ее просьбе. Я создал любящего анал маленького монстра.


Не могу дождаться, когда останусь с ней наедине в нашей комнате в клубе.

***

Ромео обращает на меня свое внимание, как только я вхожу в дверь клуба. Он переводит взгляд на Карину, и я клянусь, что вижу намек на разочарование. Затем, спотыкаясь, входит Афина, и останавливается у меня за спиной, и при виде ее выражение его лица становится хищным. Он смягчает свой нетерпеливый взгляд и неторопливо к нам подходит.


— Как дела, брат? — его тон почти небрежен.


Карина прижимается ко мне ближе. Ромео все еще пугает ее, что меня нисколько не беспокоит. После вчерашней катастрофы мне захотелось запереть ее у себя в спальне.


— Привет, Ромео, — робко говорит она. — Мы с Афиной провели день с ее семьей в честь ее дня рождения, и она спросила, можно ли ей прийти на вечеринку сегодня в клубе. Надеюсь, с этим все в порядке?


Я кашляю, чтобы скрыть смешок, вызванный тем, как Карина подчеркнула, что сегодня у ее подруги день рождения. На случай, если Ромео забыл, что Афина, наконец-то, достигла легального возраста, чтобы трахаться.


Ромео изгибает губы в злобной улыбке, выглядя как придурок, каким он и является.


— Вот как? — он задирает подбородок, глядя на Афину. — Сегодня твой день рождения, милая? — спрашивает он у нее.


Несмотря на то, что весь вечер она трещала, Афина розовеет и уклоняется, как только Ромео сосредотачивает на ней все свое внимание.


— Да.


Боже, помоги мне.


Я делаю глубокий вдох и оттягиваю Ромео в сторону. Карина ведет Афину к бару, оставляя нас наедине.


— Слушай, брат, я не имею права решать, что ты будешь делать со своим членом. Но я чувствую ответственность за нее, потому что она подруга Карины и все такое. Поосторожнее с ней, пожалуйста.


Хоть раз, он перестает ухмыляться и принимает мое предупреждение всерьез.


— Да. Она будет в порядке со мной. Я не выпущу ее из виду.


Он кажется искренним, поэтому я иду к бару, чтобы забрать свою девушку.


— Афина.


Она вскидывает голову на звук моего голоса, и ее глаза расширяются, когда она замечает Ромео позади меня.


— Мы будем наверху. Если тебе что-нибудь понадобится, позвони моей девочке, — говорю я, кивая на Карину.


— Окей.

Я ждал достаточно долго. Хватаю Карину за руку и практически тащу ее наверх. Она спотыкается и бежит, чтобы догнать меня.


— Данте, мы, действительно, должны оставить ее там одну?


— С ней все будет в порядке, — я открываю замок на нашей двери и запихиваю ее внутрь. — Ромео придурок, но он не позволит, чтобы с ней случилось что-нибудь плохое.


Она морщит нос, что говорит о ее неуверенности, но она не хочет спорить со мной.


— Ладно.


— Теперь, хватит разговоров о них. Я хочу сосредоточиться на нас.


Она слегка улыбается мне.


— Мне нравится, как это звучит, — она извивается напротив двери, явно чувствуя себя неловко.


— Как твоя задница?


— Наполнена, — отвечает она, надувшись, что выглядит чертовски мило. Нет. Нельзя отвлекаться. Я беру ее за руки и веду к кровати.


— Мне нужно с тобой поговорить.

Карина

Наш веселый разговор, внезапно сменившийся на серьезный, нервирует меня. Я не забыла, как мы вчера ушли от Удачи. Данте сказал, что он не зол, но я все еще не до конца в этом уверена.


Взрывной, разжигающий огонь секс, безусловно, помог.


Я ерзаю, немного неуютно, но мне нравится маленькое напоминание о событиях прошлой ночи.


Данте, трет мои руки своими. Кажется, он нервничает. Я никогда не видела его никаким другим, кроме как уверенным или смертельно опасным.


— Помнишь, как люди говорили, что ты будешь моей старухой?


— Да. Сэйди сказала, что для вас, ребята, это, действительно, особенная вещь, и не каждая женщина может быть такой.


— Так и есть. Это значит, что мои братья доверяют тебя и будут защищать тебя до последнего вздоха.


— Это делает меня твоей женой?


— В некотором роде. В глазах клуба, да, но дело не только в этом.


— О.


Зачем он говорит мне это?


— В нашем клубе все немного по-другому. Не совсем неслыханно, но немного экстремально.


— Боже. Ты же не собираешься выжечь на мне клеймо раскаленной кочергой или чем-то в этом роде?


Он смеется так сильно, что кровать трясется, и я шлепаю его по руке.


— Перестань надо мной смеяться.


Руками Данте обхватывает мое лицо и тянет вперед, для грубого поцелуя.


— Мне чертовски нравится то безумное дерьмо, которое иногда вылетает из твоего рта.


— Ну, ты сказал экстремально.


— Тогда то, что у нас в правилах покажется тебе банальным.


— Не могу я просто вытатуировать на себе твое имя или что-нибудь в этом роде?


Он так медленно осматривает меня, что моя кожа горит.


— Да. Я хочу, чтобы ты набила «Малышка Данте» прямо здесь, — говорит он, проводя пальцем по моему бедру. — Но это может подождать, пока ты не станешь чуть старше.


Я не жалуюсь. Иглы пугают меня. Хотя, мне уже не терпится сделать это.


— Так что же это?


— Ты знаешь, что тебе не позволено заходить в часовню?


— Да, — стону я.


— Ну, для этого тебе можно будет туда зайти. Чтобы заявить на тебя права перед глазами своих братьев, мне нужно трахнуть тебя на нашем столе в часовне перед всем клубом.


У меня отвисает челюсть, и я просто смотрю на него в течение минуты, переваривая этот сценарий.


— Они присоединятся?


— Нет. Блядь, нет. В этом все и дело. Они смотрят, как я заявляю на тебя права — ты моя и больше ничья.


— Проспекты тоже там будут?


— Нет, черт побери.


Хорошо, теперь, когда я обдумываю это, все звучит довольно горячо. Мне нравится мысль о парнях, которые стоят там и смотрят, как Данте берет то, чего у них никогда не будет.


— Мне обязательно быть голой?


— Черт, нет.


— Хорошо.


Он поднимает бровь.


— Хорошо?


— Я доверяю тебе.


Довольная улыбка расползается по его лицу.


— Спасибо, малышка.


— Подожди секунду. Есть ли еще какие-нибудь сюрпризы, которые «Железные Быки» приготовили для будущей старухи, о которых я должна знать?