— А ты не говори, — предложила Иветта, — И я промолчу. Свидетелей вроде не было. А Надежду Вадимовну тоже попросим партизанить. Да, баб Надь?

— А то! — донеслось из комнаты, — Я вон и носки Васеньке почти связала. Хороший мальчик. Творческий.

Груня хмыкнула, но спорить не стала. Творческих наклонностей за Барином она не заметила. Кроме одной.

— Он все равно догадается, портрет ведь исчез, — вздохнула Груня, — От Шахова. Тарас его порвал.

— От Ваньки что ли? — переспросила Иветта, — Да ты не переживай, подруга. Поправим. Пупкина к ногтю прижмем!

И в подтверждение своих слов девушка вынула телефон и быстро набрала нужный ей номер. Спустя пару мгновений, абонент уже отвечал весело и задорно.

— Ушам своим не верю! Сама мадмуазель Иветта! Да ко мне, простому смертному! Так, стой, дай-ка угадаю! — тараторил маэстро, — Ты решила идти по стопам брата и позировать голенькой?

— Тебя, Пиписькин, там реагентами накрыло в твоей раболатории? Или рабы взбунтовались и огрели тяжелым предметом по темечку? — смеялась Ива, — Мое голое тело ты увидишь только в своих маньяцких снах, товарищ маэстро! Я к тебе по делу.

— Не сваришь с тобой каши, — огорчился Марк-Ваня, — Чем могу, помогу.

— Да уж будь любезен, — хмыкнула Иветта, — Мне бы портрет брата, точно такой же, что ты Груне подогнал. И чтобы даже автограф в том же месте.

— О как! А первый куда делся? — недоумевал фотограф.

— Волки съели, — хмыкнула Ива и уже серьезнее, — Вань, поможешь? Очень нужно.

— Сделаем, — уже серьезно ответил маэстро, — Куда везти?

— Шли курьером, адрес скину сообщением, — потребовала Иветта, — А сам не вздумай явиться. Не хочу видеть твою противную гламуристую рожу.

— Я тоже тебя обожаю! — рассмеялся Шахов и отключился.

— Ну, вот и все, к вечеру портрет привезут, — отчиталась Иветта, а Груня готова была девушку расцеловать за помощь, но одна мысль никак не укладывалась в голове.

— Ива! Он же маэстро! Очень уважаемый и признанный всеми! А ты с ним так….

— Ох, Груня, а мне фиолетово, — махнула рукой Ива, — Да ты сама, как пообщаешься с ним подольше, также будешь разговаривать.

Грунька скептично посмотрела на подругу.

— Уговорила, не будешь, — рассмеялась Иветта, — Так что там с фотками? Мне утром нужно художнику отдать, чтобы начал рисовать. Я у дядь Паши в гостиной и место уже выбрала под их с мамой Нюрой портрет.

Груня, воодушевленная настроением и девчонки продолжила поиски фотографии, а Иветта продолжила пить чай. Выбрав нужные кадры, Груня скопировала их на приготовленный флешку.

— Знаешь, — вдруг произнесла Иветта, спустя несколько минут, задумчиво глядя в свою чашку, — Все, что эта блондинка там кричала, это все не правда. Про Ваську. У вас все совсем не так.

— Даже если Тарас окажется прав, — как-то грустно произнесла Груня, стараясь не смотреть на девушку, сидящую напротив, — Плевать.

— Ты в своем уме?! — возмутилась Иветта, — Я брата отлично знаю! Не было еще, чтобы он в дом кого-то привел, подарки дарил, цветы. Он по природе — сухарь. А здесь вон как увивается. Пылинки сдувает. Бесится от ревности. Вовчик мне уже доложил, как наш Барин клиентуру об стол успокаивает и орет на весь ресторан. Нет, Грунька, ты зря так. У Васьки это серьезно. Он к тебе прилип намертво.

— Думаешь? — с надеждой во взгляде несмело спросила Груня, отрываясь от монитора.

— Уверена, — кивнула Иветта, — А ты чего себе надумала?

— Да так, разное, — Груня почесала нос, заправила волосы за ухо, — Просто, понимаешь, он успешный, старше гораздо, уверен в себе, у него таких, как я, сотня, наверное. И красивый он. А я…

— А ты дурочка, — услужливо подсказала Иветта.

— Дурочка, — тихо повторила Груня.

— Даа, клиника, — вздохнула Ива, — Давай прекращай думать глупости. Ты красивая, веселая, добрая. А самое главное — Васька тебя любит. Не говорил разве?

— Нет, — качнула головой Груня.

— И ты не говорила? — догадалась Ива.

— Нет, — вздохнула Груня, — Еле сдержалась. Особенно, когда…

Груня замолчала и спрятала ладошки в карманы мастерки.

— Дурные вы оба, — сообщила Иветта и твердо добавила, — Груня, ты не сомневайся, Вася тебя любит. Просто он не умеет говорить о своих чувствах. Он любит, как умеет, вот так, нахрапом, наездом. Но я вижу, насколько сильно ты ему нужна. Может быть, он и сам пока этого не понял до конца. Но поймет. И точно знаю, не отпустит уже.

Пламенную речь девушки прервал телефонный звонок. Вздохнув, Иветта пару секунд смотрела на экран телефона, хмурясь и о чем-то сосредоточенно думая. А Груня размышляла о своем, о чувствах к Барину, о словах его сестры. Думала и боялась поверить.

— Ведьма на проводе, — вместо приветствия проговорила Иветта, поморщилась и чуть отстранила телефон от уха, — А кто сказал, что я про себя? Чего желает мадам будущий мэр? Уже бежать? Или можно явиться в более подходящий момент? Скажи, пусть не брызжет ядом. Приеду через час.

Иветта сбросила вызов, нехотя встала со стула.

— Ладно, Грунечка, меня родительница требует, — сообщила Ива, — Мой тебе совет: спроси в лоб. Вот сегодня и спроси. Вася у нас не понимает намеков. И сам не мастак юлить.

Груня встала следом за подругой и пошла ее проводить до двери. И уже в коридоре порывисто обняла девушку.

— Спасибо тебе, Ива! — поблагодарила Груня.

— Было бы за что! — рассмеялась девушка, — Я, знаешь ли, в своих интересах стараюсь. Подруг у меня немного. А ты очень даже подходишь на эту должность. Все, не скучай. Шахову скажу, чтобы пошевеливался.

— Спасибо огромное! — улыбалась Груня.

Иветта умчалась так же неожиданно и быстро, как и появилась в доме Груни. Вернувшись на кухню, девчонка погрузилась в размышления. Стрелки часов медленно ползли, приближая вечер. За окно уже совсем стемнело. Курьер приезжал, доставив презент от маэстро Шахова. Но мысли все еще не отпускали Груню. И хотелось ей поверить в слова Иветты, да только сомнения все равно были. В воспоминаниях девчонка постоянно возвращалась к событиям минувшей ночи и дня. Нет, она была уверена, что любит Ваську, любит отчаянно, всей душой и, что немаловажно, телом. Каждой клеточкой. Но страх в мыслях присутствовал.

Повесив портрет, Груня, уже привычно, легла на кровать и принялась рассматривать плечи и спину Барина. Теперь она знала, какова на ощупь его кожа. Даже на вкус знала. Пока он спал, украдкой целовала его в плечо, вдыхая родной и ни с чем несравнимый запах, все больше привязываясь к нему.

Лежа в кровати, глядя в свете настольной лампы на стену, Груня поняла, что жутко скучает. За последние дни она успела привыкнуть к горячему телу под пальцами, к глубокому и размеренному дыханию и сильным и успокаивающим ударам сердца.

Время перевалило за полночь, а от Василия не было вестей. Сотни раз Груня порывалась позвонить или просто написать короткое сообщение. Но каждый раз заставляла себя отложить телефон обратно на стол. Пока в половине второго ночи аппарат сам не пиликнул входящим звонком.

— Да! — торопливо ответила Груня.

— Зайчонок, спускайся, — тихо проговорил Василий.

По голосу парня Груня поняла, что он устал. Представила, что еще нужно ехать по трассе, пусть и недолго, но все-таки.

— Нет, Василий, — твердо произнесла Груня.

— Агриппина! — устало произнес Васька, выдыхая.

Груня выглянула в окно. Стоит и курит около машины. Плечи опущены, спина напряжена. Заметно устал. Ну, вот куда ему за руль?

— Василий Павлович! — строго произнесла девчонка, — Паркуй машину и поднимайся. Я диван разложу и ужин согрею.

Груня видела, как Барин поднял голову, словно знал, что она наблюдает за ним из окна. Сбросил вызов, пряча мобильник в карман. В темноте улицы и в неярком свете фонаря Груня была уверена, что рассмотрела, как Барин ей улыбается, той самой улыбкой — ее любимой, открытой и мальчишеской.

* * *

Время летело стремительно. Вертелось, и не удержать, не остановить. Учебный семестр приближался к концу. Новый год маячил на горизонте. В ресторане наступало время корпоративов. К тому же и Василий выматывался каждый день на своей стройке, появляясь только поздними вечером или чаще ночью. В ресторане он стал редким гостем, возложив все дела на Пал Палыча. Они с мамой Нюрой решили зимовать в городе, а уже весной перебраться в деревню. Несколько раз они ездили в деревенский дом, проверить, все ли там в порядке. Но Груня не захотела ехать вместе с ними. Не хотела рисковать и встречаться с соседом.

Вообще, в последнее время Груня много чего не хотела. Особенно, если речь шла о еде. Не было аппетита. Она заметила, что весь ее режим изменился. Питалась она исключительно ночами, когда Васька приезжал домой. Иногда Груня везла домой контейнеры с едой от Михалыча. Но чаще готовила мама Нюра. Или, если они с Василием ночевали у бабушки, то готовила Надежда Вадимовна обещанные Ваське пироги с мясом.

Груня видела, как устает Василий, буквально падая в кровать. И часто она просто засыпала рядом, убаюканная его размеренным дыханием. Почти каждую ночь, поспав пару часов, Васька нежно, но настойчиво будил девчонку, а потом, сонную и удовлетворенную, прижимал к горячему боку. Они мало говорили, словно и без слов им было уютно. И Груня чувствовала, что-то изменилось в их отношениях.

Не сказать, что Груня скучала по истошному воплю раненого бизона, но с какой-то тоской вспоминала те дни, когда Васька буйствовал в ресторане.

Вот и сегодня, клиентов в зале на удивление оказалось мало. За окном царила вьюга, занося суетящихся прохожих и припаркованные машины. А Груня смотрела с тоской на обычный столик, за которым сидел Барин в первый день их знакомства.

— Что-то ты грустная, пигалица, — раздался голос Вовы за спиной, — Домой езжай. Все равно народу мало.