Натализа Кофф - Перевоспитать охламона

— Зачем оставил?! — прорычал отец, — Он! Мой! Сын!

— Вот и помни об этом! — взвизгнула мать, — Помни, что это я тебе его родила! Не она! Твоя любимая Анюта! А я! Помни, когда будешь с ней спать, что она уже не родит тебе! Возраст не тот, Пашенька!

— Какая же ты сука! — выплюнул батя, — Не смей трогать ни Иветту, ни Василия! Не смей тревожить ни Агриппину, ни Анну! Не смей посылать кого-то из своих шавок к моей семье. Эля, я тебя уверяю, если мои девчонки подвернут ногу на улице, споткнутся случайно, я приду и откручу твою дурную голову. Надеюсь, ты меня услышала!

Батя подошел к двери, распахнул ее настежь, а в спину донеслось истеричное:

— Пошел вон из моего дома!

— С удовольствием! — рявкнул в ответ отец и, коротко кивнув сыну, широким шагом вышел из дома.

Спустя пару минут, просторный холл особняка опустел.

Очнувшись от тягостных мыслей, Васька вздрогнул. Груня все так же лежала в его руках. А он понял, что теперь смог взглянуть на мать немного иначе. Нет, не простить, конечно. Просто забыть. Ведь у него есть любимая девчонка рядом, которая скоро станет женой и матерью его детям.

— Вась, ну ее к черту, — вдруг проговорила Груня, словно читая мысли Барина.

Он даже хмыкнул, понимая, что девочка, как никто настроен на него эмоционально и что-то скрывать от нее он уже не может.

— Ага, к черту, — согласился Барин, — У меня есть ты, мама Нюра, Ивка.

— И бабушка, — напомнила Груня.

— И бабушка, — согласился Василий, с улыбкой, — Давай спать, пока я не решил, что не очень то и устал за сегодня.

Грунька только захихикала и потерлась щекой о теплую грудь своего Васьки.

— А я ни капли не устала, — хитро шепнула мелкая соблазнительница Ваське на ухо.

Теперь Барычинский отлично понимал намеки. По крайней мере, этот намек он понял с первого слова.

Утро радовало мягким морозом и пушистым снегом. Девчонки решили сразу же после завтрака отправиться покорять бутики женской одежды, свадебной атрибутики, а заодно присмотреть и подарки своим мужчинам к Новому Году. Свадьбу, несмотря на стойкое желание перенести на грядущий год, назначили на тридцатое декабря. Груня для порядка поворчала, вроде бы, кому нужна эта свадьба, да в такой день. Но отступить от данного Барину слова ей никто не позволил. И вот, отправив своих мужчин по делам, девушки, мама Нюра и Груня, встретили Иветту в назначенном месте и с головой окунулись в шопинг. Правда данное весьма увлекательное занятие дамы прервали на час, быстро съездив в небольшую частную клинику, где работала давняя знакомая Анны Михайловны. В клинику и обратно в торговый центр девушек доставила Иветта на своем диком, юрком и не самом огромном автомобиле, ласково называемом хозяйкой «Матильда».

Вернувшись после посещения клиники, дамы вновь приступили к шопингу, и все шло гладко, со смехом и безбашенными выдумками Ивы. То она предлагала ярко-красное платье для невесты, то нежно-розовый костюм жениху. Ваську от розового смокинга с гламурными стразами спасли только заверения Груни в том, что наряд жениха уже висит в их шкафу, купленный и готовый к эксплуатации.

Иветта притворно обиделась, и предложила перевести дух в небольшом уютном кафе, расположенном на третьем этаже торгового центра. Столики располагались за стеклянной стеной, отлично просматривались со стороны торговой зоны, но не пропускали шума от суетливых покупателей.

Сделав заказ, вся троица веселилась и смеялась, перебрасываясь шутками и обмениваясь мыслями о неумолимо приближающихся праздниках.

Иветта смотрела на свою новую родню и радовалась, словно дите. Нет, она была очень счастлива, что жизнь свела ее брата и дядю Пашу с Груней и мамой Нюрой. К тому же, новости о скором пополнении численности семейства несказанно обрадовали Иву.

— Мам Нюр, — улыбалась девчонка, — Ты даже не представляешь, как я рада за тебя и дядю Пашу! Если честно, уму непостижимо! Думаю, он чокнется, когда узнает!

— Сама переживаю, — улыбалась Анна Михайловна.

Дамы выбрали столик с уютным угловым диванчиком около панорамного окна, из которого открывался замечательный вид на суетливый город. Принесли заказ, но даже еда не смогла отвлечь Иву и Груню от мамы Нюры. Девчонки сидели по обе стороны от женщины, Грунька довольно улыбалась, представляя крики раненого бизона в исполнении Барина, когда она скажет, что обследование УЗИ сделала без него. А Иветта тараторила о том, что Пал Палыч окончательно слетит с катушек, когда узнает о количестве детей, которых мама Нюра собиралась подарить ему.

— Нет, он точно офигеет! — говорила Ива.

— Да я сама, как ты говоришь, офигела, — мягко улыбалась Анна Михайловна.

— А можно потрогать? — тихо спросила Иветта, а Груня спрятала улыбку за стаканом сока.

Со стороны Иветта, несмотря на всю свою браваду и пофигизм, выглядела забавно. Пугливым таким диким зверьком, лишенным материнской ласки и заботы. Вот и тянулась девочка к маме Нюре.

— Можно, конечно, — кивнула Анна Михайловна, — но там пока ничего не выросло. Срок маленький.

— Нет, ну если их два, — резонно заметила Ива, — То и живот должен расти быстрее.

В ответ мама Нюра только рассмеялась и обняла девчонку за плечи. С другой стороны к ней прижалась Груня. Так они и сидели втроем, обнявшись, улыбаясь и прислушиваясь к хрупкому, едва осязаемому счастью, рассматривая снимки, распечатанные врачом. Девчонки, за исключением Анны Михайловны, толком ничего в них не понимали, наугад тыкая пальчиками и прогнозируя появление рук, ног и всех отличительных черт семейства Барычинских. Сами мужчины, позвонив несколько минут назад, велели никуда не двигаться, а сидеть на месте и ждать их. Потому, что вездесущая охрана сообщила, что дамы наведывались в частную клинику. А по телефону девчонки отказались выкладывать все новости, только заверили буйных отцов в том, что чувствуют они себя отлично.

Охранник, на всякий случай приставленный Барином к девчонкам, был конечно же, рассекречен и раскрыт наблюдательной Иветтой, а потом и наглым образом отправлен за шоколадным мороженным, поскольку в данном кафе оного в ассортименте не имелось.

Наобнимавшись, дамы все-таки приступили к трапезе, но отодвигаться от мамы Нюры не спешили.

— Мам Нюр, — говорила Иветта, — А ты как думаешь, там два мужика? А может быть, девчонки? Или разнополые?

— Не знаю я, — смеялась Анна Михайловна.

Не было в этот момент на планете женщины, счастливее Анютки. Кажется, все ее самые отчаянные и тайные мечты исполняются. Даже сверх нормы.

Но, как водится, не все события происходят именно так, как хочется. И что-нибудь непременно пойдет не так. Вот и сейчас, подняв голову, Анна Михайловна столкнулась с убийственным, диким взглядом человека, которого хотела видеть меньше всего на свете.

— Ну, ты и сука! — раздалось тихое, наполненное злобой и яростью шипение.

Груня бросила взгляд на пустующий столик, который занимал охранник. Иветта вздрогнула и интуитивно заслонила маму Нюру, прекрасно понимая и видя по взбешенному взгляду состояние матери, неожиданно оказавшейся именно в этом торговом центре, хотя должна была сидеть под замком в доме отца.

— Тебе Васьки мало, решила и Иветту отобрать! — шипела Элеонора Эдуардовна, ядовитой коброй глядя на ненавистную противницу.

— Мама, — спокойно предостерегла Ива, — Тебе нельзя здесь находиться. Васе не понравится.

— Задолбали вы меня со своим Васей! — уже громче прошипела Шуховская, и, шагнув ближе, дернула дочь за руку, вытягивая из-за столика, — Ты не будешь с ними общаться! Поняла!

Иветта попыталась выдернуть руку, но цепкие руки матери крепко держали ее.

— Отпусти девочку! — спокойно проговорила Анна, поднимаясь с дивана.

— Мам Нюр, отойди от нее! — прошептала Иветта, а Груня уже тоже подскочила на ноги.

— Ты сейчас же поедешь домой и носа не высунешь на улицу! — командовала Элеонора, тряся дочку за плечи.

Анна шагнула ближе, но здесь взгляд Шуховской — старшей задержался на разложенных на столе бумагах.

— Вот оно что! — скривилась Элеонора, бросив надменный взгляд на Груню, — А ты уверена, что отец-то Василий? Пусть сделает тест ДНК. Проверит отцовство. Что-тоя сомневаюсь, что такая шлюшка как ты залетела от моего сына!

— Рот закрой! — прищурилась Анна Михайловна, чувствуя, как ее накрывает ярость и гнев, понимая, что эту женщину ей хочется разорвать голыми руками на мелкие куски за то, что вытрепала все нервы ее мужу, а сейчас еще и оскорбляет ее девочку.

— Сама захлопнись! — парировала Элеонора, — Приживалка! Думаешь, она залетела, и вы все будете счастливы? Построите себе уютный маленький рай? Паша сам говорил, что благодарен мне за сына! Поняла?! Мне! А ты — ноль, Анюта!

Элеонора все сильнее сжимала руку дочки, словно и сама не замечала, что той уже больно.

— Отпусти, мам, — тихо попросила Ива, но та не обратила никакого внимания на девочку. Ее взгляд был устремлен только на Анну. Взгляд, в котором плескались гнев, ярость, презрение, но и чувство превосходства над соперницей.

— Отпусти девочку, — все также спокойно предупредила Анна Михайловна, — Ты ей руку сломаешь!

— Потерпит! — фыркнула Элеонора и сильнее дернула Иветту на себя, та всхлипнула, и Анна увидела, как из глаз девчонки покатились слезинки.

Больше терпеть она не смогла. Стремительно дернувшись, Анна оказалась за спиной у Шуховской-старшей и в следующее мгновение, схватив ту за свободную руку, ощутимо дернула ее за спину и основательно приложила женщину лицом к столику, фиксируя теперь уже обе руки за спиной. Тарелки шумно звякнули, подпрыгивая на месте.