Натализа Кофф - Перевоспитать охламона

Баська усмехнулся. И с каких пор он начал замечать, как светит солнце, и как падает снег? Нет, определенно, твориться что-то странное с ним.

Решив, что неплохо проветрить мозги, пока не натворил глупостей, Барычинский, не спеша, обошел здание и зашел с парадного входа. Медленно двигаясь по залу, Васька присел на свое обычное место, не за пятый столик в зону для курящих посетителей, а туда, откуда просматривался весь зал.

Рыжеволосая пигалица уже сновала по залу, вежливо общаясь с клиентами, улыбаясь им своими ямочками и, как казалось Ваське, игнорируя его самого. Но он старался не нервничать по этому поводу. Сильно старался. Только выходило плохо.

— Чего сударь желает? — подскочил к нему Вовчик, хитро щуря глазенки, — Аль кого?

— Смойся, — беззлобно проворчал Васька, — Кофе тащи, все равно не отвянешь.

Админ послушно испарился, а спустя минуту, к столу Барина подплыла Груня с чашкой кофе в руках. Улыбнулась, сверкая ямочками, поставила чашку перед ним.

— Приятного, — скромно пожелала девчонка и отошла от столика.

Васька, как ни пытался, скрыть улыбку не смог. Уж больно рад он был сегодня. И сам не понял толком, отчего. Но считал это неважным. Ему хорошо и спокойно на душе, а остальное — по боку.

Грунька отошла от его столика на пару шагов, и тут же была перехвачена клиентами. Тройка молодых парней обосновалась на уютных диванах, и ожидала заказанных ранее блюд.

— Слышь, малышка! — четко разобрал Бася и мотнул головой в сторону соседнего столика. Уж больно не понравился ему голос пацана, — Кальян неси!

— Прошу прощения, — вежливо произнесла Груня, — Но кальяны у нас не подают. К тому же, эта зона для некурящих посетителей. Для вашего удобства в нашем заведении оборудованы курилки.

— Я бы тебя простил разок-другой в той самой курилке, — пробормотал второй товарищ.

Парень говорил довольно тихо, но Груня расслышала его слова. Как и Васька, реакция которого не заставила себя долго ждать.

Стремительно дернувшись из-за стола, Барин приложил того самого любителя курилок головой о стол. Из его носа двумя струйками хлынула кровь, заставив хозяина носа истошно взвыть.

— Рот закрыл! — прошипел Василий, фиксируя пацана за шею и низко склонившись над распростертым на столе теле, — Собрал товарищей, и свалили! Живо!

Парни, как и было велено, торопливо свернули компанию и удалились, уводя друга, пострадавшего в неравном бою со столом. А Васька вернулся на свое место. Спокойно и невозмутимо отпил кофе из чашки. И встретил возмущенный взгляд зеленых глаз.

— Вот зачем вы так, Василий Павлович?! — громким шепотом отчитала парня Груня, — Они же дети еще. Безобидные.

— Эти дети — крокодилы, старше тебя, — фыркнул Бася.

— Но они наши клиенты, — возразила Груня, — а клиентов нельзя мордой о стол.

— Так, — Васька чуть склонился вперед, опираясь локтями о дубовую гладь стола, — Беги-ка ты лучше работай, пока я не вспомнил, что являюсь невоспитанным хамом и грубияном, не передумал и не выловил их у входа.

Груня вздохнула, но промолчала. Барычинский видел по ее глазам, что девчонка хочет много чего сказать в его адрес. Но сдержалась. Только недовольно зыркнула своими зелеными глазищами и, поджав губы, убежала к Михалычу за очередным заказом.

По графику у Груни был выходной, но в связи с тремя днями отсутствия на рабочем месте девчонка вышла в смену в воскресенье. Но не к пяти, как обычно, а с самого открытия.

Уже привычно влетев в здание ресторана, Грунька радостно помахала Владимиру. Парень стоял у стойки рецепшена, внося какие-то поправки в записи резерва столиков и кабинок. Увидев широко улыбающуюся красавицу-официантку, Владимир перехватил планшет и направился к ней.

— Переодевайся, и пойдем кое-чего покажу! — улыбался парень.

Грунька послушно скрылась в комнате для персонала, а спустя пару минут уже выскакивала в зал, на ходу повязывая фартук на талии.

— Глянь, что у меня есть! — в руках Владимира появилась небольшая книга в черно-белой обложке, и, увидев название и автора, Пепел буквально расцвела на глазах.

— Вова! — громким восторженным шепотом произнесла девушка, — Это же сам Марк Шахов!

— Дарю! — рассмеялся Вовчик, глядя, как трепетно девчонка перелистывает страницы книжки, попавшей в ее цепкие пальчики.

— Ты даже не представляешь, какой он талантливый фотограф! Маэстро! — восхищенно рассказывала Груня, любуясь фотографиями работ известного в города, да и во всей стране фотографа, — Как ты узнал? Вовка! Спасибо тебе огромное!

Девчонка не удержалась и от переизбытка чувств кинулась парню на шею. Тот только тихо посмеивался, придерживая веселый и радостный огонек с редким именем руками.

Молодые люди настолько увлеклись подарком, беседой и словами благодарности, что абсолютно не заметили нечаянного зрителя, застывшего каменной глыбой в просторном зале. Каменная глыба, буквально скрежеща зубами, убийственным взглядом сверлила веселую парочку. И если бы взгляд мог бы убить, то у Вовчика не было бы шансов на выживание. Карие глаза прикипели к мужской ладони на узкой осиной талии, а руки с хрустом сжались в кулак. Внутри каменного изваяния с горящими глазами бушевал ураган, грозящий снести все на своем пути, в частности отдельно взятого администратора престижного ресторана города.

Барин постарался выдохнуть, предпочитая не думать о том, насколько счастливой сейчас выглядела пигалица.

— Василий Павлович! — словно из тумана выволок его голос пигалицы, радостный, счастливый, задорный, — А у нас тут вот…

Васька предпочел не слушать что у них там «вот», а только рявкнул во всю глотку так, что затряслась посуда за баром у Сашки.

— Генеральная уборка! Чтобы через час весь зал блестел, как у кота яйца! И посуду посчитайте!

Дверь директорского кабинета громыхнула так, что едва не слетела с петель. Девчонка в недоумении посмотрела вслед стремительно исчезнувшему парню, перевела взгляд на Владимира.

— Не обращай внимания, Грунька, — хитро прищурился Вовчик, — Генеральная уборка — не страшно. Парни за полчаса все сделают. А посуду вчера считали.

— Да я и не боюсь, — пожала плечом Груня, все еще прижимая к груди подаренную книжку, — Просто нельзя вот так без причины кричать на людей. В конце концов, мы не рабы и не крепостные!

Владимир, зная Барина не первый год, сложил два и два: появление Груни, необъяснимые вспышки гнева и попытки урезать суточное потребление никотина, мордобой клиентских рож, рискнувших бросить пошлые намеки в адрес пигалицы, и получил вполне очевидную картинку.

— Ты, Грунька, беги, парням помоги, — решил Владимир, — А я пока утрясу кое-чего.

— Знаешь, Владимир, — решительно заявила Груня, обходя администратора, — Так дело не пойдет.

И прежде, чем Вовчик успел перехватить девчонку, она уже едва ли не бегом скрылась за многострадальной дверью директорского кабинета.

Откровенно говоря, Владимир мог легко ее догнать, крикнуть, велеть не вмешиваться. Но что-то подсказывало ему, что влезать в отношения начальства и девчонки не стоит.

* * *

Барычинский стоял у окна и курил, вернее, пытался прикурить, нервно клацая зажигалкой.

— Вы несправедливы к своим подчиненным! — строго произнесла Груня, входя в кабинет, — Посуду вчера пересчитали. А в зале Катенька порядок навела еще рано утром. Мальчишкам нужно зал открывать, а не с тряпками бегать!

Васька медленно обернулся, посмотрел на девчонку сверху вниз, сжав губами фильтр.

— Какого … хутора ты приперлась?! — рявкнул Васька.

От мужского крика, прокатившегося по служебному коридору, кажется, сотряслись стены. Но Груня и бровью не повела, только крепче стиснула книгу в своих руках, непроизвольно привлекая к ней внимание Василия.

— Вы бы подбирали выражения! — прищурилась Груня.

— Тебе мои выражения не нравятся?! — прищурился Василий, шагнув ближе, — А я, знаешь ли, не вшивая интеллигенция! Школ благородных девиц не кончал!

— И что? — возмутилась Груня бесстрашно, — Все равно, нельзя так с парнями!

— За парней печешься? — прищурился Васька, — За кого конкретно? За Вовчика?

Взгляд Барина задержался на книге в руках пигалицы. И настолько сильно взбесила его эта штуковина, словно красная тряпка быка, что Васька не смог сдержатся. Подойдя ближе, дернул подарок Вовчика из рук пигалицы и, что есть силы, зашвырнул ею в стену, совершено не глядя, куда она летит. Раздался звон бьющегося стекла. Коллекционные бутылки бати посыпались на пол с полки.

— Ну, вы…! — возмутилась Груня, и, резко выбросив руку вперед, выдернула не прикуренную сигарету изо рта Васи, — Невоспитанный хам и засранец!

Демонстративно раскрошив сигарету на пол, Груня уперла руки в бедра.

— Вот теперь берите и генеральте здесь! Сами! А Катенька имеет право на законный перерыв!

Выходя, Груня хлопнула дверью, едва ли не так же сильно, как и Васька за пару минут до нее. Оставшись в кабинете, Барычинский привалился бедром к столу.

Это что, мать твою, только что случилось?

Взгляд задержался на кучке стекла и этикеток, на луже растекающегося элитного алкоголя отца. На книге, промокшей и безвозвратно испорченной.

Нет, и все-таки он, Васька, тот еще осел. Так думал Василий Павлович, собирая осколки с пола, и вспоминая счастливое лицо пигалицы, когда она держала книгу Шахова в руках.

* * *

Смена выдалась тяжелой. И дело даже не в потоке клиентов, заполонивших, казалось бы, весь зал и второй этаж. Груня не находила места от того, что за обычным столиком всю смену ни разу не появился хмурый и хамоватый младший хозяин «Барина». Даже на обед не пришел. Вообще, как уехал после утренних криков и разборок, так и не возвращался еще. Грунька порывалась несколько раз взять у Вовчика номер телефона, позвонить и извиниться. Но не решилась. И к закрытию Грунька поняла, что с момента ее работы в «Барине», ее жизнь окончательно и бесповоротно изменилась. И доказательством тому явились фотографии, сохраненные в памяти телефона.