Ольга Соул - Персик в камуфляже

снова смотреть, как хорошо на нём сидит форма. Красная папка

выскользнула из рук, а её содержимое разлетелось в разные стороны. Это

не были анкеты или досье – это были мои рисунки, которые я рисовала, когда думала или раньше приходила с обеда.

– Море? – Дима поднял один из листов.

– Здесь почти всё море.

– Помню, как сильно ты впечатлилась им, когда выглядывала

из УАЗа по пути сюда.

– Я никогда до распределения не видела моря, – призналась, почувствовав неловкость, будто в этом есть что-то постыдное.

– А я вырос на море.

Дима собрал остальные рисунки, изучая их один за другим.

– И как оно?

Я присела рядом, понимая, что сейчас услышу нечто интересное.

– Весело, если честно. Я не помню во сколько лет плавать научился.

Всегда казалось, что эта способность врождённая.

– Повезло. Я в бассейне училась, но, видимо, не очень хорошо.

– Я помню, – намекнул на мой «эффектный заплыв», когда он

вытаскивал меня из воды.

– А что ещё интересного помнишь из детства?

– Например, как мы с друзьями креветок ловили. Ты знаешь, что для

этого нужна красная нитка?

– Нет, – удивлялась как ребёнок.

– А ещё мы собирали абрикосы у соседки, варили компот и продавали

на пляже за копейки, но на жвачки или мороженое хватало.

И сушенную тараньку на рынке продавали. Её мой дед ловил и сушил.

– Твой дедушка был моряком? – приставала с вопросами дальше.

– Нет. Он был врачом. У меня вся семья – медики. Но у деда был

небольшой катерок, на котором он любил выходить в море, чтобы

порыбачить. Меня тоже с собой брал.

– У тебя, похоже, полно воспоминаний.

– Так и есть.

То, что мы должны собирать вещи, забылось. В любой момент мог

нагрянуть Плоходько и раздать нам люлей, но разговор затягивал всё

сильнее.

– Зато я в столице только пару раз был, а ты там выросла.

– На самом деле, в этом есть и плюсы, и минусы. А какое впечатление

на тебя столица произвела?

– Хорошее. Много людей, много возможностей. Впервые я там

побывал, когда мама к подруге ездила в гости и взяла меня с собой, но я

мало что помню из той поездки. Я тогда ещё даже в школу не ходил.

Хотя… помню такую забавную ситуацию: на детской площадке я

подружился с одной девочкой, поэтому, когда мы уезжали, я закатил

истерику. Мол, только нашёл себе жену, а тут прощаться надо.

Я не могла поверить своим ушам.

– А ты помнишь, как выглядела та девочка?

– Платье в горошек, два розовых банта и куча веснушек. Я бы ни за

что не вспомнил, если бы муж маминой подруги не сделал фотографию.

Каждый раз, когда натыкаемся на неё в альбоме, мама вспоминает с

улыбкой эту ситуацию и говорит, что кроха с характером, схватила меня за

руку тогда и потащила на горке кататься. Интересно, какая она сейчас?

Жаль, что с подругой мама поссорилась вскоре, может, ещё бы в гости

съездили.

Я стала, как восковая фигура, посреди комнаты, еле сдерживая смех.

– Смотри. Без бантов, конечно, и вместо горошка – камуфляж.

– Стоп! Ты хочешь сказать…

Топалов обошёл меня по кругу, переваривая информацию.

– У меня тоже есть эта фотография. Мама у тёти Люды из первого

подъезда её взяла, как только дядя Игорь проявил плёнку. Мы там за руку

держимся на фоне ёлки.

– Не могу в это поверить! Персик!

– Я тоже! Как тесен мир.

Череда странных совпадений, связанных с этим парнем, достигла

своего апогея. Как такое возможно, что спустя столько лет мы встретились

в одной части?

– Когда буду звонить домой, обязательно расскажу об этом родным, – я

уже представила, как будут хохотать мои родители.

– Может, это судьба? – вдруг Дима переключился, и я не понимала, шутит он или нет. – Я же пообещал жениться, а я, знаешь ли, слово держу.

Хотелось тоже ответить какой-то шуткой, но рядом послышался

грохот. К нам вошел Плоходько, запутавшись в коробках, а потом чуть не

сбил мою герань со стола.

– Цемент мне в берцы! Вы тут чем вообще занимаетесь? Триста лет

тому назад можно было закончить эту работу и уже сидеть в новом

кабинете.

– Виноваты, товарищ майор! – ответила я.

– Сейчас я покажу, как дела делаются.

Он взял одну коробку, закинул на неё вторую, и пока наклонялся за

третьей, вторая чуть не упала. С десятой попытки взять три коробки

удалось, но руки были заняты, не было возможности открыть дверь.

– Вы точно – сонные мухи сегодня. Открывайте скорее!

Дима пошёл помогать майору, иначе мои вещи были бы обречены на

полёты, а я томно вздохнула, пребывая под впечатлением от того, что

узнала. Раскладывали вещи в новом кабинете мы тоже вместе, без

участи Плоходько. Только вот совместный труд больше напоминал

свидание. Дима постоянно на меня смотрел, стараясь как бы случайным

образом прикоснуться к руке, улыбался и рассказывал новые истории. Я

поймала себя на мысли, что, несмотря на не самое хорошее начало, сейчас

он – один из самых близких мне людей в части и в военном городке.

Тяжело было осознавать, что совсем скоро его служба закончится, да и на

смену тем людям, к которым я уже привыкла, придут новые.

Погода резко начала портиться. Не удивительно, ведь начинается осень

– так я думала, пока не узнала о штормовом предупреждении. С северной

стороны надвигалось что-то неимоверно устрашающее. Небо стало

чёрным, как уголь, а ветер сделался настолько сильным и порывистым, что

пока я дошла утром к части, меня чуть не снесло как фантик. Собирание

вещей отвлекло от метеорологической ситуации и, когда я обратила

внимание, непогода добралась и до нас.

– Дим, смотри. Как-то не по себе…

– Говорят, на море огромные волны пошли. Не только купаться

запретили, но и вообще на пляж выходить, чтобы в воду не затянуло.

Я припала к стеклу, поняв, что на территории совсем пусто. Берёзы у

плаца гнутся до самой земли, а на кусте сирени поломались ветки.

– Где это все?

– Может, на обеде? – Дима повернулся к часам на стене, – да, обед

сейчас.

– Ой, заработались мы. Пойдём в столовую?

Топалов повернул ручку, думая, открыть передо мной дверь, но она

отказалась слушаться.

– Закрыто, – растерянно сообщил парень, хотя я и сама это увидела.

Он попробовал снова – дверь не поддавалась.

– Кажется, захлопнулась, – с этими словами Дима припал ухом к

двери. – Тишина.

Я решила, что в штабе кто-то наверняка есть, и стала колотить

преграду руками.

– Откройте! Мы застряли внутри!

– Персик, не напрягайся. В штабе обеденный перерыв. Здесь никого

нет.

– Значит, я Зое наберу.

Полезла в сумку за мобильником и обнаружила, что покрытия связи

полностью исчезло.

– Внутренний телефон, – вспомнила об ещё одном варианте, –

позову Плоходько, например.

Даже гудки в трубке не пошли.

– Блин блинский!

Топалов спокойно потянул за провод от стационарного аппарата,

демонстрируя, что он не подключён.

– Вокруг нет людей, позвонить не с чего и на окнах решётки. Супер!

Мы в заточении, – подытожила вздыхая.

В дополнение к таким обстоятельствам хлынул дождь. Он образовал

самую настоящую стену, через которую абсолютно не было ничего видно.

Я впервые видела, чтобы так сильно лило с неба, да ещё грохот стоял, будто

мы под танком лежим.

– Не переживай. Обед закончиться, дождь скоро ослабнет. Кстати, меня непременно будут искать – не досчитаются одного человека.

От окна теперь я старалась держаться на расстоянии. Внутри появился

детский страх, что дождь разобьёт его или по ту сторону случится что-

то страшное. В отличие от меня, Топалов оставался расслабленным. Он

снял китель, разложил его изнаночной стороной на пол и сел, прислонившись к шкафу.

Сначала я ютилась на стуле, потом решила постоять – везде было

некомфортно. В конце концов, я последовала примеру солдата, тоже

умостившись на свой китель рядом.

– Тебе не холодно от пола? – спросил.

– От пола нет, но мне холодно смотреть на то, что происходит

снаружи.

– Могу предложить свои услуги грелки.

Подсмотреть за нами никто тут не мог, поэтому я поддалась велению

своего девичьего сердца, и придвинулась ещё ближе. Дима не растерялся –

приобнял меня одной рукой, прижимая к своей груди. От него пахло

одеколоном, который смешался с запахом формы. Не знаю, как объяснить

это явление, но ткань, из которой её шили, словно имела свои

отличительные нотки, дополненные индивидуальным запахом владельца.

Молчать я не могла, а чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, решила уточнить следующее:

– Что ты будешь делать после ДМБ*?

– Если честно, не знаю. Сначала я думал, что пойду работать по

специальности. Между прочим, я – архитектор. Но с недавних пор

задумался о том, чтобы подписать контракт и продолжить службу.

– Что бы ты ни выбрал, думаю, это будет правильный выбор.

Архитекторы нужны, но и защищать Родину – тоже хорошо и престижно.