Ольга Соул - Персик в камуфляже

действую сердцем, а не головой.

– Вероятнее всего, вас понизят в звании.

Стоило комбригу договорить, за дверью послышался шум.

– Меня ещё кто-то подслушивать в собственном кабинете смеет!

К нам заглянул сержант второго взвода.

– Разрешите войти, товарищ генерал!

– Разрешаю.

– Ребята, заходим.

В помещение еле-еле поместилась вся рота.

– Что за акция протеста?

– Мы просим не понижать в звании Таисию Кирилловну. Хотим

разделить наказание на всю роту.

– Да что ж за день! У меня голова начинает болеть от вас. Взяли ноги в

руки и марш на плац! Скажите Арсентьеву, пускай гоняет хоть до потери

пульса.

– Это значит, что вы согласны? – донеслось из толпы.

– Это значит, что вы выходите так, как вошли. Быстро!

Повторять не нужно было, солдаты оперативно покинули кабинет в

надежде, что их отчаянная попытка сработала.

– Вы – молодец. Видно, что уважает вас личный состав, – генерал стал

чуть сдержаннее.

– Спасибо. А что же с Топаловым?

– Узнаем причину, выясним, где был и что натворил, а потом я уже

решу, кто именно понесёт наказание. Вы пока можете быть свободны.

На улице меня ждали Дима и Никита. Они ругались, размахивая

руками.

– Наконец-то ты пришла! Я уже больше не могу сдерживать этого

быка. Ещё чуть-чуть и он бы разгромил там всё у генерала.

Сравнение Калинин нашёл удачное: Дима стоял разъяренный, с

красными глазами.

– Глупая! Зачем ты это делаешь?

– Я пытаюсь помочь тебе.

– Я – мужик! Мне не нужна помощь. Я сам в состоянии нести

ответственность за свои поступки!

Снова появился ком в горле и слёзы запутались в ресницах. Дима, заметив моё состояние, решил просто обнять.

– Прости, пожалуйста. Я очень восхищен твоим поступком, только я

не могу допустить, чтобы ты пострадала из-за меня.

Уткнувшись носом ему в шею, вдохнула знакомый запах, и стало

легче. Вот бы сейчас закрыть глаза и открыть их, когда всё пройдёт и

забудется.

– Кхм. Прошу прощения, друзья, но сейчас не самое подходящее

время для обнимашек, – влез Никита. – Может, ты расскажешь, что на

самом деле произошло? Ради чего мы подставляемся?

Дима медленно отпустил меня, но я успела почувствовать, как он

напрягся.

– Ко мне должна была приехать тётя. Она набирала меня пару раз, чтобы уточнить дорогу. Я уже собирался договариваться, чтобы её

пропустили в комнату для свиданий, но потом позвонили из городской

больницы. По пути на автобусную остановку её сбила машина.

Земля ушла из-под ног. Мне стало так плохо, будто это с моей

родственницей случилось.

– Как она? – тем временем спросил Никита.

– Могло быть и хуже: ушиби, сломана рука и испуг. Хорошо, что

машина не на скорости ехала. Какой-то придурок парковался и, перепутав

педали, на пешеходную зону выскочил.

– Понятно, почему ты так поступил. Скорейшего выздоровления тёте.

– Да, Тая. Я так испугался, что ничего толком не успел сообразить.

Просто перескочил через забор и в больницу.

Теперь мы знали причину самоволки Топалова, но от последствий она

нас не избавит.

Диму таки закрыли до выяснения обстоятельств. Этот упрямец наотрез

отказался оправдываться, мол, что бы ни случилось, но самоволка есть

самоволка. А я не находила себе места, ведь для меня он был целиком и

полностью оправдан. Баранов, конечно же, понял, что я пытаюсь

выгораживать своего бойца, и уже пару раз порвал мой рапорт. Вот такие

вот дела, товарищи.

Пользуясь статусом дежурного, заглянула на секунду к залётчику.

– Дим, так нельзя.

Он лежал на металлической кровати, положив руки под голову.

– Ты меня игнорируешь?! – нервы и так были на пределе.

– Нет, персик. Я просто думаю.

– Надеюсь, о том, как оформить объяснительную.

– Почему ты такая упрямая?

– Это ты упрямый.

Я присела на край кровати и достала листок с ручкой из планшетки.

– Пиши!

– Тая!

– Ты же правду напишешь. Ради меня и ради тёти. Думаешь, ей легче

будет от того, что ты здесь?

Похоже, я нашла убедительный аргумент – Дима принялся писать на

колене, но от этого его почерк не стал менее красивым.

– Мне с тобой очень сильно повезло, – сказал, не отрывая глаз от

ручки.

Я ничего не ответила, просто взяла в руки объяснительную, поцеловала его легонько в губы и направилась прямиком к комбригу.

– Роман Ильич, у Топалова была уважительная причина для

самовольной отлучки из территории.

Генерал усмехнулся.

– Впервые слышу, чтобы для самоволки была уважительная причина.

– Его тётю машина сбила, и он спешил к ней в больницу. Сами

понимаете, что на эмоциях человек склонен к необдуманным поступкам.

– Допустим.

Он поднял трубку внутреннего телефона и, судя по всему, набрал

Арсентьева:

– Капитан, съездите в первую городскую и проверьте информацию,

касаемо тёти Топалова, – а потом обратился ко мне. – Продолжайте

дежурить, Таисия Кирилловна.

Очень хотелось узнать, что же станет, когда информация

подтвердиться, но я решила не торопить события. Пока правильным будет

сосредоточиться на службе.

Постоянно хотелось проведать Диму, а нельзя. Я общалась с

помощником дежурного, беседовала с нарядами – всё лишь бы скоротать

время, чтобы Арсентьев скорее вернулся. Когда его машина въехала через

КПП, бросила дела и понеслась вслед за ним к генералу.

– Роман Ильич, докладываю: Воронцова Надежда Павловна

действительно сейчас находится в больнице, Топалов приходил к ней почти

сразу после того, как её госпитализировали.

– Воронцова? Надежда? – комбриг зачем-то уточнил ещё раз.

– Павловна.

Я молча стояла под стеночкой, дожидаясь дальнейших действий

командующего.

– Володя, подготовь машину.

Он быстро набросил на себя китель и вышел, не дождавшись, когда мы

последуем за ним.

– Чего он так?

Мой вопрос был скорее риторическим, но Арсентьев ответил:

– Сам ничего не понимаю.

Вскоре Диму освободили (наверное, комбриг раздал указания по

телефону). Вместе мы пошли в столовую, где нас уже ждали Никита с Зоей.

– Ну у вас и страсти: самоволка, возвращение, разборки, героический

поступок Таи… А я только котлеты успела пожарить.

– Кто на что учился, – ответила шуткой.

Наша четвёрка облюбовала дальний столик у окна с чашками чая.

– Я так и не поняла, что заставило Баранова так рвануть с места. Дима, а он может быть знаком с твоей тётей?

– Хороший вопрос, – парень сдвинул плечами, наслаждаясь горячим

напитком.

–

Ребята, давайте не будем пока обсуждать эту тему.

Если Димона выпустили, значит, всё не так плохо.

– Ты прав, Никита. Я так вымоталась за сегодня.

– Это я виноват, – Дима нежно меня приобнял.

Неожиданно Зоя встала из-за стола и удалилась на кухню, чтобы

принести нам белый конверт.

– Не знаю, подходящее ли время, но я решила поделиться своей

новостью.

В конверте оказалось подписанное заявление на отпуск и билет в

столицу.

– Я решилась сходить на прослушивание, – Зоя вся светилась от

счастья. – Утром Лида позвонила вашему знакомому и он согласился меня

принять, поэтому я сразу же написала заявление и купила билет в

интернете.

– Поздравляю! Уверена, что всё получится.

Я была неимоверно рада за подругу. Никита, похоже, знал об этой

новости, а Топалов – вообще не в теме.

– Зоя у нас – будущая оперная певица, – объяснила специально для

него.

– Ааа, ну, здорово. Удачи!

Из окна было видно, как приехала машина комбрига. Мы с Димой

решили не дожидаться, когда он вызовет на ковёр, а окончательно

разобраться в этом деле.

– Присаживайтесь, – скомандовал Роман Ильич в своём кабинете.

Мы сели, держась за руки под столом. От этого разговора я ожидала

чего угодно, но только не откровения:

– Земля круглая, молодёжь. Надежда Павловна – моя первая любовь.

Надо же, племянник в моей части служил, а только беда раскрыла правду.

Не знаю даже, кто был более шокированным я или Дима.

– Вы ездили к тёте? Ей лучше? Я буквально пару минут с ней

повидался.

– Да. Кажется, отошла немного. Просила, чтобы я отпустил тебя в

увольнение. Я не стал говорить, что ты проштрафился.

– Спасибо.

После краткого молчания комбриг продолжил:

– Я не могу отказать Наде, поэтому увольнительное на завтра дам. Но

и безнаказанным тебя оставлять тоже неправильно. Что прикажешь с тобой

делать?

– А давайте ему выговор объявим после увольнения, – предложила я, –

и на занятии пристыдим перед всей ротой.

– Как вариант. Только вы там строго, Таисия Кирилловна, стыдите, чтобы другим не повадно было.

– Слушаюсь!

– Я завтра снова в больницу поеду. Если хочешь, Топалов, подброшу.

– Я тоже с вами поеду.

Где-то глубоко внутри появилось любопытство, кем же представит