Колин Гувер - Первая смерть Лайлы

Она не возвращается. Лежит такая же безжизненная, какой я вытащил ее из бассейна.

Я плачу. Аспен тоже.

Однако она не оставляет попыток спасти Лайлу. Делает все, что может. А вот я бесполезен.

Кажется, прошло уже больше пяти минут. Черт возьми, кажется, прошла вечность!

Однажды мне пришла в голову мысль, что цена каждой минуты многократно возрастает, если эту минуту я провожу рядом с Лайлой. Однако никогда еще минуты не стоили так дорого, как сейчас, когда мы пытаемся спасти ее жизнь.

Аспен уже заходится в истерике, и я начинаю думать, что мы опоздали. Неужели я удерживал ее под водой слишком долго?

Я убил ее?

Мое тело плавится и погружается в асфальт. Я стою на локтях и коленях, обхватив руками голову. Никогда еще не испытывал такой сильной физической муки. Как я мог поддаться на уговоры Лайлы? Ведь можно было как-нибудь привыкнуть к такой жизни. Лучше влачить жалкое существование, но с Лайлой, чем существовать совсем без нее.

– Лайла, – шепотом произношу я ее имя. Слышит ли она меня? Видит ли она все это?

Доносятся булькающие звуки.

Аспен тут же поворачивает голову Лайлы в сторону. Из ее рта фонтаном выплескивается вода.

– Лайла! – кричу я. – Лайла!

Однако ее глаза закрыты, она ни на что не реагирует.

– «Скорая» в восьми минутах езды от нас, – сообщает Чед, опуская телефон.

– Слишком долго. – Аспен продолжает массаж сердца. Лайла снова начинает хрипеть.

– Лайла, вернись, вернись, – умоляю я.

Аспен хватает запястье сестры и ищет пульс. Я жду ответа. Все звуки в мире мгновенно отключаются.

– Пульс есть. Нитевидный.

У тебя всего пять минут для спасения моей жизни.

Я беру Лайлу под мышки и начинаю приподнимать.

– Что ты делаешь? – в панике кричит Аспен.

– Нужно ехать навстречу «скорой»! – выкрикиваю я. – Давайте!

Чед помогает мне перенести Лайлу в машину. Мы устраиваем ее на заднее сиденье, Аспен и Чед садятся рядом. Аспен не выпускает руку сестры, контролируя пульс. Я трогаюсь с места и выруливаю с подъездной дорожки.

– Быстрее! – просит Аспен.

Быстрее не получится. Педаль газа и так утоплена в пол.

Через две мили мы встречаемся со «скорой». Увидев дальний свет, когда впереди на холме появляется машина, я начинаю мигать фарами и останавливаюсь посреди шоссе, чтобы не дать медикам проехать мимо.

Вместе с Аспен и Чедом мы вытаскиваем Лайлу с заднего сиденья. Она по-прежнему не подает признаков жизни.

Медики кладут Лайлу на каталку и погружают в «скорую». Однако когда я пытаюсь забраться туда следом за ней, Аспен отталкивает меня. Затем протискивается мимо и сама садится в машину. Наши глаза встречаются. Она смотрит на меня как на монстра.

– Прочь от моей сестры!

Двери закрываются.

«Скорая» уносится прочь.

Я опускаюсь на колени.

Прошло тридцать восемь минут с тех пор, как я вытащил Лайлу из воды.

Я меряю шагами приемный покой.

Чед рядом со мной, висит на телефоне. Наверное, пытается дозвониться до Аспен. С момента приезда в больницу мы ее еще не видели. Чеду пришлось сесть за руль – я был в невменяемом состоянии.

Никто ничего нам не сообщает.

Прошло тридцать девять минут.

Сорок.

Чед опускает телефон. Я бросаюсь к нему, надеясь услышать вести от Аспен. Но он лишь качает головой.

– Не отвечает. Наверное, телефон дома оставила.

Я киваю и вновь принимаюсь ходить. Смотрю себе под ноги – вроде бы ступаю по полу, однако ощущения такие, будто на самом деле я не двигаюсь, а плыву. Словно во сне.

В кошмарном сне.

– Как она оказалась в бассейне?

Я оборачиваюсь на голос. Аспен смотрит на меня с прищуром. Лицо в красных пятнах, на щеках слезы.

– Лайла жива?

Аспен качает головой. Мое сердце плавится и сквозь ребра вытекает в грудную клетку.

– Ничего не знаю. Меня не пустили в палату. Как она оказалась в воде, Лидс?

Чед обнимает жену за плечи и пытается усадить на стул, однако она вырывает руку и вновь набрасывается на меня.

– Как, черт возьми, она оказалась в воде?

Ее выкрики привлекают всеобщее внимание. Она разгневана. Считает меня виновным в случившемся.

– Понятия не имею, – лгу я.

Аспен опускает глаза и вдруг застывает с изменившимся лицом: рассматривает мои руки. Теперь и я вижу, что они расцарапаны ногтями до крови. И это свежая кровь.

Аспен заходится в истерике. Чед удерживает жену и заставляет ее сесть, однако, пока он оттаскивает Аспен от меня, она продолжает вопить мне в лицо:

– За что? За что ты хотел утопить мою сестру?

Я ничего не могу сказать и ничего не могу сделать, чтобы разубедить Аспен. Слишком много всего случилось сегодня; она ни за что не поверит в мою невиновность. И если Лайла не вернется, мне конец. Потому что никто не сможет принять такую правду. Месяц назад я и сам ни за что не поверил бы.

Чед изо всех сил старается успокоить Аспен, однако истерика не прекращается. Я подхожу к ним, становлюсь на колени и говорю – хриплым, но твердым голосом:

– У Лайлы случился приступ. Прямо в бассейне. Я пытался помочь ей, но не справился. Не смог удержать ее на поверхности. И тогда позвал тебя. Я не топил ее.

Аспен не верит. По глазам вижу.

– А почему Лайла днем заявляла, что ты привязываешь ее к кровати? Почему?

Я открываю рот, однако объяснения придумать не могу и вновь стискиваю зубы.

– Лидс? – окликает меня чей-то голос.

Я поднимаюсь с пола и оборачиваюсь. Аспен вскакивает со стула. В дверях стоит врач.

– Лидс Гэбриел? – повторяет он.

Я не могу сдержать вздох облегчения – этот человек избавил меня от необходимости объясняться перед Аспен. Однако тут же прихожу в ужас – вдруг он пришел сообщить нам плохие новости? Я делаю шаг вперед.

– Она жива?

Врач раскрывает дверь пошире.

– Она вас зовет.

Не знаю, откуда у меня взялись силы. От его слов у меня будто выпустили воздух из легких. Лишь каким-то чудом мне удается преодолеть расстояние до двери, а затем и коридор. Я замираю на входе в палату, потому что не знаю, кто меня ожидает. Одного взгляда на девушку недостаточно.

Лайла?..

Аспен отталкивает меня, бросается к кровати и со слезами обнимает сестру.

Однако Лайла не смотрит на Аспен. Она смотрит только на меня.

Ее лицо безучастно. Я не в состоянии определить, кто передо мной – Лайла или Сэйбл. Хочется верить, что Лайла, потому что… интуиция подсказывает. Но сейчас я слишком напуган, чтобы доверять интуиции.

Скажи мне хоть что-нибудь!

– Лайла? – шепотом спрашиваю я.

Одинокая слезинка выкатывается из ее глаза и сползает по щеке. Она кивает. Едва заметно.

– Лидс… Знаешь, как ты сейчас выглядишь?

Я мотаю головой.

Ее губы чуть растягиваются в улыбке.

– Как будто умираешь изнутри.

Других доказательств мне не нужно. Я проталкиваюсь между Аспен и кроватью и бросаюсь к Лайле. Опускаю поручень, забираюсь к ней в постель и стискиваю в объятиях. Лайла припадает ко мне всем телом. Я осыпаю поцелуями ее лицо, руки, волосы… Она плачет и одновременно смеется.

– Мы сделали это, Лидс!

Я облегченно вздыхаю и прижимаюсь своей щекой к ее щеке.

– Мы сделали это, Лайла!

Вытираю ей слезы.

– Еще раз! Назови меня по имени еще раз.

– Лайла, – шепчу я. – Лайла, Лайла, Лайла.

Она целует меня.

Меня целует моя Лайла.

Лайла.

Из всего произошедшего мы с Лайлой усвоили лишь одно: мы ничего не знаем об этом мире.

Человеческая жизнь и все, что за ней следует, – выше нашего понимания. Остается лишь благодарить судьбу за то, что мы не упустили второй шанс быть вместе. И получив этот шанс, мы воспользуемся им так, чтобы не понадобился третий.

Мы больше не вернулись в гостиницу недалеко от городка Ливан, штат Канзас. Во временное жилье в Теннесси тоже не вернулись. Из больницы мы отправились прямо в аэропорт и взяли билеты на ближайший рейс.

Так мы и очутились в Монтане.

Никто из нас не бывал там раньше, и это дает нам ощущение безопасности. Мы остановились в отеле и стали подыскивать себе собственный дом. Причем – непременно новый и пока еще не имеющий своей истории. В таком доме меньше шансов наткнуться на какую-нибудь сущность из иной реальности.

Дом несколько великоват для нас двоих, однако Лайла, увидев его впервые, ахнула от восхищения, и я сразу решил – берем. Владение расположено на холмистом участке в десять акров земли, а с заднего двора открывается вид на хребет Биртут.

Дом современный и оригинальный, не похожий ни на один из соседних. Настолько не похожий, что кажется, будто он не вписывается в окружающий ландшафт. Наверное, дом привлек нас с Лайлой именно потому, что мы тоже не вполне вписываемся в этот мир, ибо храним огромную тайну, которую не можем ни с кем разделить.

Как поведать людям о случившемся с нами? Нас примут за сумасшедших. Лайла не готова рассказать о пережитом даже Аспен. Она опасается, что сестра сочтет травму головы более серьезной, чем мы предполагали первоначально.

После всего произошедшего Аспен мне не доверяет. А теперь, когда я увез Лайлу в медвежий угол в штате Монтана, ее опасения за сестру лишь усилились. Однако я уверен, что постепенно снова завоюю симпатии Аспен. Лайла – моя родная душа. В любой реальности.

Последние несколько дней мы с Лайлой занимались переездом в новый дом. Поскольку мы ничего с собой не привезли, переезд в основном заключался в покупке мебели и других необходимых вещей.

Мы оба вымотались и, когда солнце начало клониться к закату, без сил упали на новые садовые стулья, где и просидели полчаса без движения, слушая музыку через колонку с Алексой.

Лайла прижимается ко мне, обняв за талию и положив голову на плечо. Я зарылся ей в волосы и перебираю пряди. Начинает играть одна из моих песен.