Не знаю почему, но я истерически рассмеялась. Ну, конечно, разве могла надеяться на какой-то другой ответ?! Это же Ваня!

– Я и не спала… – выпалила и отстранилась от него.

Да, покидать теплый островок безопасности оказалось не просто, сразу навалилась тоска и одиночество, захотелось кричать в голос от несправедливости.

– Так и думал, – он усмехнулся. – Идем.

Выйдя из машины, мужчина галантно подал мне руку, убедился, что крепко стою на ногах и только после этого снял с лобового стекла видеорегистратор. Слава уже, наверное, поднялся к себе, не стал нас дожидаться.

Ваня чуть прихрамывал и морщился, хотя наверняка думал, что это незаметно. А уж когда мы поднимались по ступенькам и вовсе постанывал. Все же, он прекрасно шел и сам, о какой помощи тут может идти речь?

– Вань, – окликнула его. – Мне лучше вернуться домой.

– И бросить меня на произвол судьбы?

Он буквально силком запихнул меня в лифт и нажал на девятый этаж. Прежде, чем я успела что-то еще сказать, мужчина положил палец на кнопку «стоп» и выгнул бровь.

– Еще одно слово, и мы застрянем тут надолго. Без еды и воды.

– С едой… – зачем-то уточнила, показывая пакет в руках.

Лифт поднимался, а я не знала, что еще можно сказать. Можно ли «угрозу» расценить как добровольное приглашение в гости? Стоило заметить, что в этот раз напрашивалась уже не я, так что, один-один, Ванечка!

Мы приехали, он открывал дверь, а за ней уже отчетливо лаяла собака, я попятилась, опасаясь, чтобы все не повторилось опять. Мужчина поспешил успокоить:

– Не думаю, что Ёж набросится, ты главное не лезь вот так с порога к Ванильке, ладно?

Кивнула. Спасибо, уже усвоила тот урок, больше такого повторять не хочу.

Глава 11

Все прошло намного лучше, чем я успела нафантазировать. Ванильку старалась не трогать и не подзывать к себе, питбуль слишком бурно реагировал на любые поползновения в сторону раненной собачки. Возможно, он думал, словно я способна причинить ей вред? Кто знает. Но, несомненно, мне нравился его подход к делу, сразу виден настоящий защитник! Интересно, так ли поступает Ваня со своими родными, с девушкой? Есть ли она у него? Скорее всего, нет, иначе он бы не лез целоваться. Да и Слава косвенно подтвердил, что кроме собак о мужчине некому позаботиться.

Иван ушел переодеваться, мне же велел сидеть на кухне. Вспомнив про пакет с едой, достала из него два судочка и поставила на стол. Когда я выложила пирог на тарелку, ко мне в буквальном смысле «прилип» Ёжик. Он принюхивался и вилял хвостом, будто выпрашивал для себя кусочек. Ванилька оставалась безучастной, она бессовестно заняла место питбуля около холодильника и пыталась вылизывать забинтованную лапу.

Пёс, понимая, что я не ведусь на его «щенячьи глазки», гавкнул, попытался быть еще милее, уселся и стал тянуть ко мне лапку… Черт! Моя боязнь к милому засранцу стала потихоньку испаряться, но давать ему лакомство все равно не собиралась.

– У тебя полная миска еды, не надо на меня так смотреть! – строго произнесла, надеясь, что это поможет.

Да где там! Это животное, похоже, решило идти до победного, он застонал, да так отчаянно, что у меня защемило сердце. Глаза Ёжика оказались такими печальными и голодными, что я не выдержала и оторвала кусочек пирога. Клянусь, он уже почти ликовал победу, однако не все оказалось так просто.

– Ёж, я не понял! – Иван вовремя зашел на кухню, я уже тянула собаке лакомство. – Нельзя! Место!

Питбуль опустил виновато мордочку и, подойдя к подстилке, лег рядом, так как Ванилька практически полностью лежала на ней. А затем обвиняющие, темные омуты мужчины сосредоточились на мне. Вот честно, я так же хотела сейчас проползти на «место» и запрятаться там, лишь бы не чувствовать себя так, словно едва не накормила пса ядом!

– Ну, что? – не выдержала долгой паузы и взорвалась. – Мог бы и предупредить, что твой пес отличный манипулятор, вот.

Иван хмыкнул, все это время я старалась не смотреть на него, поэтому, когда осмелилась, внезапно осознала, что он стоит лишь в спортивных штанах. Шумно вдохнув, затаила дыхание и с любопытством принялась рассматривать татуировки. В глаза сразу бросилась та, что на левой руке. Фигура молящейся милой девушки в цветах пленила взор, за ее спиной вверх тянулись крылья, создавая красавице некий святой образ. Она была словно чистый, непорочный ангел, сошедший с небес.

Никак не вязался брутальный Иван и настолько нежная и удивительная татуировка. На второй руке оказались набиты розы и черепа, витиеватые узоры, ничего особенного. Но кое-что еще привлекло внимание, я даже не заметила, как потянулась рукой и прикоснулась пальцами к нарисованному, кровоточащему сердцу на груди. Все бы ничего… однако над ним возвышался парящий орел, который острыми костями выдрал сердце из груди и крепко удерживал его. И все это именно там, где оно расположено анатомически. У меня похолодели руки, а волосы на затылке встали дыбом. До такой степени она была невероятной и реалистичной, вызывающей восторг, и настолько же оказалась жуткой. Ощущая, как тошнота подкатывает к горлу, глубоко вдохнула, но убрать руку у меня не хватило сил. Я аккуратно погладила нарисованное сердце, всхлипнула. В глубине души мне отчаянно хотелось забрать его из цепких когтей хищника и вернуть на место, но практически это сделать было невозможно. И дело не в рисунке, а в реальной жизни… Ваня, скорее всего, никогда не обнажит свою душу, так и будет держать всю боль глубоко внутри, его секрет уйдет вместе с ним в могилу. Неудивительно, что мужчина одинок и намеренно избегает всяческих отношений. Отшельник, идущий своей дорогой, никогда и ни при каких обстоятельствах не свернет в сторону.

Иван положил свою ладонь поверх моей и несильно сжал. Я думала, сейчас уберет ее, но он, наоборот, прижал плотнее к сердцу, позволяя ощутить, как оно быстро бьется…

Осмелев, вскинула голову и заглянула в глаза мужчины, желая понять его в данную минуту. В них стояли слезы, а в глубине отражалось слишком много боли и страдания, я могла буквально физически ощутить их на себе, дышать стало совершенно невозможно. Задыхаясь от накативших эмоций, что обернулись вокруг шеи прочной удавкой, отвела взгляд и тихонько всхлипнула. Не знаю, может я выдавала желаемое за действительное, но быстро бьющееся сердце не могло врать – Иван обнажил для меня кусочек своей души, пускай крохотный и незначительный, однако это оказалось очень важно для меня. Тогда я решилась на смелый шаг:

– Присядь, – попросила, указывая на соседний стул.

Ваня не колебался, мне пришлось убрать руку, когда он уселся. Нелегко, оказалось, вспоминать прошлое, а говорить о нем и подавно. Но я хотела, чувствовала, что должна рассказать.

– Знаешь, мне ведь тяжело было снова начать доверять мужчинам… – он кивнул, понял, что следует выслушать меня.

Слава… Символично оказалось, что в моей жизни снова появился мужчина с таким же именем! Тогда я не придала этому значения, да и не до того было, но сейчас ситуация показалась весьма комичной.

– Я сильно любила отца Жени, он был моей первой любовью, долго казалось после того, что и последней. Но, все течет, все меняется. Мы были детьми, я верила в сказку, носила розовые очки, которые вскоре разбились на мелкие осколки, а за ними оказался серый и унылый вид. Мне едва исполнилось восемнадцать, когда я забеременела. Естественно, первым об этом узнал он… ни мама, ни подруги. Мне было очень страшно, когда я шла к нему, но почему-то верила на сто процентов, что Слава, пусть и растеряется поначалу, но обрадуется, а вышло…

Ядовитый ком, вставший поперек горла, заставил замолчать на мгновение. Я смотрела куда угодно, только не на Ваню, боялась, наверное, увидеть в глазах упрек или отвращение к себе…

– Первым болезненным ударом под дых стала его измена, – сказала севшим голосом, ощущая, как на глаза наворачиваются слезы. – Ему было двадцать, он и еще двое парней снимали квартиру, дверь они не запирали, у них там были постоянные вечеринки, вот и в тот день я вошла без проблем. Но лучше бы так не делала! Знаешь, пока я шла к комнате, слыша недвусмысленные стоны, до последнего надеялась увидеть там кого угодно, только не Славу и… мою лучшую школьную подругу Веру.

Смех вышел сквозь слезы, очень больно снова вспоминать тот ужасный день, двойное предательство, лицемерие, ложь… море слез.

– Наверное, единственным бальзамом мне тогда на душу стала Люда. Честно говоря, от нее помощи ожидала в самую последнюю очередь, когда я перевелась с одной школы в другую, меня посадили с ней за парту и не сказать, чтобы мы сразу нашли общий язык, но кое-как общались, все же. На тот момент она встречалась с одним из парней, снимавшим там же комнату. Люда появилась внезапно, я как раз стояла в дверях комнаты и не могла произнести ни слова. Слава пытался как-то оправдаться, говорил, что это все не то, чем кажется, но Верка цинично смеялась мне в лицо и опровергала каждое его слово. А потом, не знаю, как так вышло, но я рассказала о том, что беременна… Вот тогда-то из моего некогда горячо любимого парня посыпалась куча «лестных» слов в мой адрес. Да еще и подкрепляя все тем, что я фактически переспала с каждым мальчиком из класса и двора, а пришла почему-то к нему, пытаясь навязать своего…

Сказать то плохое слово, которым он охарактеризовал нашего сына, у меня не повернулся язык! Я стерла слезы, мне уже порядком надоело плакать из-за того козла, испортившего мне большую часть жизни. Ведь именно из-за него я отвергала всех, кто пытался знакомиться со мной, постоянно думая, что все равно в итоге мне изменят и бросят на произвол судьбы!

– Как я и сказала, Люда стала бальзамом на душу. Она оскорбилась, как если бы все те слова звучали в ее адрес, залепила Славе звонкую пощечину, а ошарашенную Веру оттаскала за волосы.