Неосознанно я скользнула рукой по его груди и положила ладонь именно там, где был орел с вырванным сердцем. Ваня напрягся, а затем расслабился, выдохнул. Мне бы очень хотелось хоть как-то унять ту боль, которую он испытывал до сих пор из-за этих рисунков, ведь в них явно был вложен смысл, это не просто рандомные татуировки, а нечто большее. Память.

– Вань, – он взглянул мне в глаза и даже печально улыбнулся.

Я могла бы в ту минуту многое ему сказать, успокоить насчет Черепа, но злость на Островского и его поступок пока что перекрывала все остальное. Могла бы простить ему многое: обидные слова, откровенную, ложь, угрозы… но не попытку группового изнасилования! Этим он перешел черту моего терпения.

– Богдан поступил очень низко и гнусно, – Иван шумно вдохнул и кивнул, соглашаясь с моими словами. – Если это в твоих силах, не дай ему улететь из страны, я хочу написать на него заявление. Островский должен ответить за то, что натворил.

– Улететь? Куда это он намылился? – удивился Ваня. – Черт возьми, я уж подумал, ты захочешь выпросить для него пощаду, – выплюнул с отвращением.

– В Канаду. И мне кажется, что его рейс ночью или ранним утром. Уж слишком он был самоуверен, когда говорил мне, будто сумеет избежать наказания. Как я понимаю, в другой стране у него будет неприкосновенность, даже если и напишу на него заявление.

– Да не уйдет, гад, не успеет, – весело произнес Череп, потирая руки. – Пара звонков, и его тормознут прямо в аэропорту. Я об этом позабочусь.

– Нет, – Иван отпустил меня и повернулся к товарищу. – Я хочу лично посмотреть в его глаза, увидеть в них испуг и отчаяние. Никто не смеет безнаказанно угрожать мне или моей… любимой девушке.

Я снова едва не рухнула на землю после того, как услышала последнее предложение. Сердце забилось быстрее от признания мужчины, оно оказалось бальзамом на израненную душу. Чувствуя крылья за спиной, подошла к нему и, приподнявшись на носочках, поцеловала его. Ваня не ожидал от меня напора, напрягся, но уже через секунду перенял инициативу и целовал жадно, словно я была последним глотком воды в пустыне. Мы не могли насытиться друг другом, казалось, прошла целая вечность с тех пор, когда виделись в последний раз. Иван скользнул рукой по спине и прижал меня еще теснее, как если бы желал раствориться вместе со мной.

– А с этим-то что делать?

Нам пришлось прервать поцелуй под возмущенный вопрос Хмурого. Ваня оттеснил меня поближе к Черепу, а сам подошел к другому товарищу и со всей силы ударил моего несостоявшегося мучителя в живот. А затем еще пару раз. Я не могла наблюдать за этим, отвернулась и на ватных ногах пошагала к Степе. Чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу, быстро задышала, надеясь унять взбунтовавшийся желудок.

– А помнишь, как мы познакомились? – внезапно заговорил он.

Я отрицательно качнула головой и теперь полностью сосредоточилась на нем, тошнота практически сразу отошла на задний план.

– Смешно было… ну, по крайней мере, мне. Мы тогда с пацанами мучили кошку за гаражами, а ты увидела и стала рыдать, что расскажешь все папе, а он нам всем еще покажет!

Чувствуя, как начинают от стыда гореть щеки, приложила к ним ладони и тихонько рассмеялась. Удивительно, но только сейчас вспомнила того озорного мальчугана-хулигана, который рос фактически на улице, хотя у него были родители, если их можно таковыми считать. Мы всегда называли его растрепкой из-за внешнего вида, а имя давным-давно выветрилось из памяти.

– Я даже в какой-то степени испугался, пока пацаны не рассказали, что нет у тебя никакого папы, и тогда ты еще сильнее заплакала.

– Мне было жалко кошечку, – помолчала несколько секунд, а потом договорила: – Ты так сильно изменился… – еще раз внимательно оглядела его, остановила взгляд на бандане и вспомнила про ожог.

Мне неловко было спрашивать, вдруг это что-то личное или болезненное, как у Вани, например. Степа жил через два дома от моего и, как мне казалось, после того дня всегда защищал меня, хотя и пытался показать, что так же, как и другие мальчишки, задирает девочку с косичками. Так было до тринадцати лет, а потом он пропал и… я стала постепенно забывать растрепку. Неудивительно, что теперь совершенно не узнала его.

– Если тебе станет легче, то я тоже не сразу сообразил, кто ты. Знаешь, тяжело даже через время забыть хорошее к себе отношение, хоть мне было… противно и обидно до слез принимать еду или одежду от тебя и твоей мамы, но не голодать же, в конце концов. У меня в этих дворах, районе, было много друзей, они все знали о плачевном положении, что порой приходилось спать во дворе на лавочке, только всем оказалось на нас… плевать. Кроме одной причудливой девчушки, любительницы бездомных кошек, блин.

У меня сердце кровью обливалось, когда он вспоминал детство. Конечно, я рассказывала маме тогда абсолютно все, и про Степу так же. Она ведь видела, что я постоянно таскала на улицу пирожки и печенье с конфетами. Маме стало жалко мальчика, даже пару раз позволяла ночевать у нас в коридоре. Это я сейчас понимаю, насколько ее поступок был рискованным и страшным, а тогда просто была рада, что мальчуган не замерзнет. Мало ли, что у того могло быть на уме!

Почему у меня сейчас закралось нехорошее подозрение по поводу девства Вани? Они же так похожи и явно знакомы уже очень давно, ох!

– А потом… куда ты пропал, вы переехали?

Череп рассмеялся, но смех, как мне показалось, выдался весьма печальным.

– Ага, переехал я, в детдом. У моих алкашей-родителей в конечном итоге забрали родительские права.

– Воркуете? – в наш разговор внезапно вмешался Ваня.

Он обнял меня со спины и поцеловал в макушку. Опираясь на него, расслабилась в теплых объятиях и на секундочку прикрыла глаза. Все же, именно с ним я чувствовала себя свободной и… желанной! Да, со Степкой у нас была когда-то давно дружба, но… я не чувствовала к нему абсолютно ничего, кроме доверия. Мы повзрослели, каждый пошел своей дорогой, все.

– Вань… а ты… тоже вырос в детдоме? – мне было сложно спрашивать, даже немного страшно, ведь мужчина держал прошлое за семью замками.

– Я не говорил, она сама догадалась, – Череп мгновенно поднял вверх ладони, так подозреваю, Иван одарил его убийственным взглядом.

– Это долгая история… мне сейчас некогда, поеду в аэропорт за Островским.

Ладно, он прав, на данный момент для меня было важно, чтобы Богдан не покинул страну. Я обернулась, быстро поцеловала его, давая понять, что мне не важно, где он рос, так как важнее всего его отношение ко мне и сыну.

– Тогда я пойду в полицию, напишу заявление. Если примут, конечно…

– Будь… рядом, не хочу, чтобы ситуация повторилась… – попросил он Черепа, тот кивнул.

Неужели они думают, что у тех отморозков хватит ума снова прийти за мной, абсурд! Или дело было в чем-то другом?.. Я не стала возражать, на улице стемнело, и компания мне сейчас не помешает.

Глава 18

Заявление на Богдана я смогла написать утром следующего дня. Череп лично проконтролировал, чтобы у меня его приняли и даже готов был стать свидетелем. Ваня звонил несколько раз, уверял, что пока Островский из страны не улетел, а уж теперь и подавно не сможет.

Единственное, что не давало покоя – ситуация со звонком Люды. Ведь я до сих пор не могла до нее дозвониться, а когда просила у босса отгул, ненароком уточнила о подруге, он разозлился и повесил трубку. Звонила даже ее родителям, пыталась аккуратно выяснить, чтобы не беспокоить напрасно раньше времени, однако к ним она навещалась на той неделе.

– Чего как в воду опущена? Пара дней и поймают гада, однозначно.

Череп долго молчал и уже практически около подъезда не выдержал.

– Дело не в нем… – устало выпалила. – Пытаюсь понять, куда могла запропаститься моя подруга и, ну…

Мне неловко было говорить о том, будто подозреваю ее. Да и не верила я, но только где же она теперь? Почему до сих пор не отвечает на звонки? Вдруг Богдан и с ней что-то сделал… От последней мысли у меня волосы на затылке встали дыбом. Нет, ну… он же не настолько поехавший головой, так ведь?

– С твоего не отвечает? – уточнил Степа, а я кивнула. – Попробуй с моего.

Я с благодарностью взяла его смартфон и мгновенно набрала выученные наизусть цифры.

– Выключен.

Дрожащей рукой вернула телефон и не знала, что делать дальше. Надо, наверное, ехать к ней на работу или домой… Меня начинало трусить из-за переживаний, Череп увидел мое плачевное состояние, вздохнул.

– Не паникуй раньше времени, сейчас зашлем по ее адресу человека, а дальше будем действовать по ситуации.

Кивнула. Пока Череп связывался с кем-то, глянула на всякий случай, когда Люда в последний раз заходила в «Вайбер». Вчера, перед уходом домой. Блин!

– Так, ну, все. Где-то минут тридцать придется подождать.

– А если ее нет ни на работе, ни дома? – прохрипела, мне совершенно не хотелось верить в худшее, но…

– Найдем, никуда не денется, – твердость в его голосе придала уверенности.

Череп подождал, пока я приложу «таблетку» к домофону, а затем открыл для меня дверь.

– Я наберу, как станет что-то известно.

– Может, зайдешь? – спросила его, когда повернула ключ в замке.

– Не думаю, что это хорошая идея…

Мне так показалось, что Степа сейчас будто загнанный зверек, пытался найти лазейку, лишь бы поскорее сбежать. Он больше не прятался под банданой, и я заметила сконфуженное выражение лица.

– Боже, у тебя сейчас такой вид, будто идешь знакомиться с будущей тещей! – я рассмеялась, а Череп нахмурился и скрестил руки на груди.

– Это вызов? – он выгнул бровь и хитро улыбнулся, словно пытался подловить меня.

– Это вежливость, Степ.