Мужчина колебался буквально пару секунд, но потом махнул рукой. Вот и отлично. Все равно Жека в садике, а мама на работе. Думается мне, она только обрадуется гостям, не так уж часто к нам кто-либо заходит.

Спустя некоторое время Черепу позвонили, и обрадовать ему меня оказалось нечем. Его друзья даже проникли к ней в квартиру, но подруги там не оказалось. Как и на работе.

– Вещи на месте, паспорт тоже… – комментировал он то, что ему говорили по телефону. – Следов борьбы не замечено, небольшая стопка грязной посуды в раковине, а на столе нетронутый бутерброд.

С каждым новым словом мне становилось все больше не по себе. Конечно, Люда немного лентяйка, могла оставить бутерброд на столе и посуду… Но где, блин, она?!

– Надо идти в полицию! – с отчаянием проговорила я и резво поднялась с табуретки.

– Да подожди ты, – Череп махнул рукой, чтобы я уселась обратно. – К ним сейчас бессмысленно. Да и ты ей никто, вдруг у родственников где-то гостит?

– Угу, и поэтому прогуляла работу, словно это урок в школе? – прикрикнула на Степу. – У нее только мама с папой, им я звонила, нет ее там.

Я злилась не на него, а на ситуацию в целом. Люда всегда меня предупреждала, если собиралась куда-то пропадать на некоторое время, а сейчас явно что-то не так.

– Мне кажется, голос был не диктофонный, – стала размышлять вслух. – Но такое ощущение, что говорила она в подвале или месте, в котором очень плохо ловит сеть. И, вот не знаю, готова поклясться чем угодно – по доброй воле не могла Люда меня выманить к Богдану. А еще знаешь, что странно? Я же специально спрашивала у нашей бухгалтерши про день рождения Островского, и она подтвердила мои слова, неужели он отменил все?

– Именно про «Лотос»?

– А… Блин, кажется, я не уточняла, в каком кафе…

– Ладно, подниму пацанов, карманников разных, шпану, вдруг кто-то что-то видел, не кисни, найдем подругу. В конечном итоге Петренко тормознет этого Островского раньше полиции, будем трусить, выбора другого пока все равно нет.

Практически до вечера я не могла найти себе места, новостей вообще не было, никто ничего не видел и не знал. Я с надеждой ждала каждый звонок Черепа, но всякий раз получала отрицательный ответ. Как же не выносимо ожидание!

Звонок в дверь стал неожиданностью, хотела открыть, но Череп не позволил, лишь уточнил:

– У Анны Петровны же есть ключ?

Кивнула. Что за странный вопрос. Он оттеснил меня себе за спину и взглянул в глазок, хмыкнул.

– Кажется, это не твоя мама. Или она внука забыла из садика забрать? – Степа тихонько хохотнул, освобождая для меня место.

Да что там происходит? Еще рано, вообще-то, за Жекой надо идти через час. Звонок прозвенел во второй раз, теперь я взглянула, кто там пришел. Вот уж точно, кого не ожидала здесь увидеть! Открыла дверь, желая узнать, чем обязана такому королевскому визиту. С Черепом за спиной не так уж и страшен был зверь, на самом деле.

– Мария Степановна, каким судьбами? – ехидно спросила ее, но в квартиру пускать не стала, пускай говорит на пороге.

– Это разговор не для посторонних ушей.

Уж не знаю, намекнула она про соседей или о Степе, мне плевать. Прошло то время, когда я боялась и переживала, что могу не понравиться ей.

– А здесь нет посторонних. Это мой хороший друг, у меня от него секретов нет. Вы или говорите, или я закрываю дверь.

Она заупрямилась, но впускать ее все равно не входило в мои планы. Нет уж, мой дом – мои правила. Что ж, спустя минуту молчания я стала медленно закрывать дверь, Мария Степановна внезапно воскликнула:

– Забери заявление! У тебя совсем совести нет? Богданушку в коем-то веке приняли на хорошую должность, а ты! Жаба душит, что перспективный мужчина теперь не твой?

– Так вот в чем дело, – Череп рассмеялся, понял, кто к нам пожаловал.

– А ты помалкивай там, не твоего ума дело, – заткнула она его. – Завидно стало, что променяли тебя на порядочную девочку, мерзости выдумала всякие, насилие! Да кто на тебя посмотрит, замухрышку! Забери заявление, по-хорошему пока прошу.

– Слушай, бабуля, – Степа вышел вперед, а меня завел себе за спину. – Я не посмотрю на твой возраст и спущу по лестнице, если еще хоть слово услышу обидное в адрес Юли. Никто ничего забирать не будет, вали отсюда, пока по-хорошему прошу.

– Как ты смеешь мне угрожать, сопляк! Да у тебя молоко еще на губах не высохло, чтобы…

– Мария Степановна, – я выглянула из-за спины Степы и остановила ее, – ваш сын виноват, должен ответить перед законом, я и так на многие угрозы закрывала глаза. А еще пропала моя подруга, подозреваю, не без помощи вашего Богдана. Молитесь, чтобы с ней ничего не произошло, иначе…

– Что ты с ней разговариваешь, – разозлился Череп. – Гуляй, бабуля, деньки твоего сыночка почти сочтены.

Он захлопнул перед ее носом дверь, а я лишь надеялась, что весь этот цирк прекратиться до того, как вернется мама с Жекой. Уж кому, а им знать подробности совершенно ни к чему.

– Ушла, расслабься.

Расслабься… Хорошо бы! Только уход Островской не решал проблему с исчезновением Люды. У Черепа зазвонил телефон, и я снова посмотрела на него с надеждой.

– Ага, я понял… да… сейчас подъедем.

Он сбросил вызов, запрятал телефон в карман спортивных штанов и только тогда заговорил:

– Собирайся, Петренко поймал беглеца, хочет, чтоб мы приехали. Заодно выясним про Люду.

Меня два раза просить не надо было, мгновенно написала маме записку и, схватив ключи, вышла из квартиры. Мне, действительно, хотелось посмотреть Богдану в глаза, хоть я и понимала, что не увижу там ни капли раскаяния. Он-то надеялся сбежать без наказания, а оно вон как вышло! Что ж, эффект бумеранга работает отлично.



***

В итоге Череп привез меня в квартиру Ивана, дверь оказалась не запертой, мы вошли. Вообще, меня удивил выбор временной «передержки» Богдана, хотя…

Из кухни выскочила довольная Ванилька, стала ластиться ко мне, энергично вилять хвостом. Потрепала ее за ушком и под недовольное бормотание Черепа пошла в комнату, где ночевала пару раз. Странно, что Ёжика не было видно.

– Юля! – Богдан привстал с дивана, но Ваня нажал ладонью на его плечо и усадил обратно.

– О, парень, ты еще цел? – Степа рассмеялся. – Удивительно.

Да, я тоже подметила, что на нем ни царапины, представляю, какой выдержки стоило Ване не заехать тому кулаком в лицо. Возможно, он не хотел лишних проблем с полицией, ведь я же написала заявление, его ищут.

– Теряешь сноровку, дружище, – не переставал хохотать Череп, постепенно выводя друга из себя.

– Смотри, чтобы сноровка Вани не проехалась случайно кулаком по твоему лицу, – высказалась я, желая прекратить цирк.

Островский неотрывно наблюдал за мной, в глазах застыл ужас,      он буквально умолял о пощаде, словно все еще надеялся выйти сухим из воды. Но, нет, больше на меня его «щенячьи глазки» не действовали.

– Ну, как тебе, Богдан, в роли жертвы? – спросила его, хотя ответ мне не нужен был. – Нравится? Вот и мне кажется, что нравится. Почувствуй себя в моей шкуре, возможно, это твои последние минуты свободы.

– Ты же не всерьез? – прохрипел он. – Не станешь писать заявление? Юльк, ты же не такая.

Островский едва не рыдал, пока говорил. Даже тошно смотреть было, а уж слушать и подавно. Не понимаю, что нашла в нем, на что повелась? Он же точно такой как Степа!

– Я уже его написала, назад дороги нет, – развела руками. – Попытки твоей мамы угрожать мне не сработали и не сработают, смирись.

– Послушай…

Богдан запаниковал, было видно по затравленному взгляду, как тому страшно. Снова подскочил на месте, желая добраться до меня, а Иван усадил обратно. В его глазах скопились слезы, я думала, меня это прогнет, но почувствовала лишь отвращение к мужчине.

– А ты меня послушал, когда вот так же со слезами на глазах я умоляла не делать того, что ты задумал? Нет. Так почему я должна? И, вообще, где Люда?! – на последнем предложении прикрикнула, теряя остатки терпения.

– Да я откуда знаю, где твою пампушку носит. Может, в булочной, пирожные треска…

Меня словно прорвало, в несколько шагов преодолела расстояние между нами и залепила звонкую пощечину, не давая тому договорить. Я постаралась максимально вложиться в удар, и плевать на острую боль, взорвавшуюся в ладони. Островский застонал и схватился за пострадавшую щеку, хныкнул, прямо как девочка от боли.

– Оскорбления – это твой конек, бесспорно, – хмыкнул Ваня.

Он сгреб в кулак идеально зачесанные на бок волосы Богдана и дернул голову вверх.

– А теперь по существу, где Люда? Не усугубляй свое положение, мне не хочется об тебя руки марать. В нужном месте, по твоей статье, местный, так скажем, бомонд с тобой все равно разберется, но ты меня прямо вынуждаешь начать это именно сейчас. А у меня ковер персидский, белоснежный, жаль его марать, понимаешь?

Все же Богдан зарыдал, не выдержал накала эмоций. Кивнул, насколько это было ему возможно, тяжело сглотнул.

– Не знаю, серьезно. Она была на моем дне рождении с шефом, а потом они сильно поцапались. Специально караулил Людку, надеялся с ее помощью выманить тебя, а потом услышал тот обрывчатый разговор, тогда-то у меня план и сложился. Быстро переместил всех в другое кафе, а парни с разбора тачек и так ждали отмашки неподалеку, так что…

Ваня не удержался и с силой швырнул Островского на диван, отпуская его волосы. Подозреваю, что охотнее тот бы заехал кулаком по челюсти, но нельзя. Выходит, она меня, действительно ждала…

Слезы сами покатились по щекам, я растерянно уставилась на Ивана и не понимала, где же теперь искать подругу. Что такого стряслось у нее?

– Вань, ты же знаком с моим боссом, позвони Алексею, вдруг Люда с ним, я… не понимаю…