– Но ты победил! – невольно вырвалось у Линет с горячечной гордостью, которую Райс тут же почувствовал.

– Да, вышло, как ты сказала. Я победил… и подарил Оувейну жизнь, несмотря на то, что имел полное право ее забрать. – Странная улыбка застыла при этих словах на лице принца. – Тогда в отместку Ллойд поджег дом моего отца.

Линет незаметно смахнула слезинку. Какую бы гордость ни испытывал Райс при воспоминании о своей победе, она тысячекратно перекрывалась болью и гневом от подлого поступка врага. И, словно в подтверждение ее мысли, злая горечь пропитала дальнейшие слова принца.

– Он предпочел оставить от замка лишь холодный пепел, лишь бы не видеть меня победителем в теплом, родном доме моего детства.

– Значит, твой нынешний дом не наследственный? – Вопрос девушки остался без ответа, но она и без того поняла, почему жилище принца, несмотря на свои размеры, так бедно и так отличается от ее представления о королевских покоях.

Райс медленно опустил голову, и весеннее солнце зажгло в его пшеничных волосах маленькие золотистые искорки. Все еще пребывая в прошлом, принц все же заговорил о своих попытках вернуть былое великолепие:

– И вот, когда я завоевал в стране мир и выиграл поединок, я хотел и своему замку придать тот блеск, который подобает резиденции кимерского принца… – В глазах Райса вспыхнул теплый блеск, словно он говорил не о печальном прошлом, а о светлом будущем. – К тому времени из Нормандии я привез множество сундуков, наполненных добычей – наградой благородного труда неутомимого моего меча, и надеялся, что они достойно украсят роскошные залы отцовского дома. – Лицо принца снова помрачнело, и он покачал головой, как будто отгоняя грустные мысли. – Что ж, теперь я украшу ими свое собственное жилище.

– Я надеюсь, что это будет уже скоро. – Линет инстинктивно почувствовала, что принцу нужна поддержка, и теплые слова сами сорвались у нее с губ: – Я буду горячо молиться, чтобы мир посетил тебя и ты смог выполнить все задуманное!

Снисходительная улыбка взрослого над ребячьей глупостью на миг коснулась лица принца, когда он внимательно посмотрел прямо в глаза девушке, и она со стыдом поняла, что сказала явную нелепость, ибо успех принца напрямую зависел от поражения ее отца. Но не желая смущать девушку и дальше, Райс, про себя поблагодарив ее за столь искреннее намерение, продолжил свой рассказ уже в другом ключе:

– Но после победы в поединке, которая давала мне право управлять страной, я должен был завоевать и расположение народа – иначе я не мог считаться настоящем принцем. – Говоря это, Райс искоса смотрел на Линет, которая низко опустила голову и упрямо покусывала губы, явно силясь понять его слова. – Люди прекрасно знали об условиях того соглашения, по которому я был отправлен в изгнание, знали, что я должен вернуться, если отец серьезно заболеет, но им дерзко солгали, уверив, что я извещен о смерти отца. И вот проходили недели, месяцы, а я все не возвращался, и они поверили в ту ложь, что я променял тяжелую Ответственность уэльского наследства на веселую жизнь в Нормандии.

– А на самом деле гонец не был послан? – Линет недоуменно подняла глаза, и сверкнувшее в них возмущение в очередной раз позабавило принца, вызвав на его губах улыбку, от которой сердце у девушки заколотилось сильнее. Он утвердительно покачал головой, и солнечные лучи вновь заиграли в его кудрях.

– Сейчас я попытаюсь тебе объяснить, почему здесь, в Уэльсе, так важна для принца поддержка народа и почему ею так дорожат. Уэльсцы – не сервы, мой народ – народ свободный и гордится своей свободой настолько, что готов защищать ее до последней капли крови с оружием в руках.

Райс серьезно и внимательно посмотрел в глаза Линет, в которых увидел понимание и поддержку; это обрадовало его несказанно, – значит, девица не только чувственна, но и умна…

– Я был отличным стратегом, но у меня не было постоянной армии. Люди, ответившие на мой призыв вооружаться, жили на этих скалистых холмах и никак не зависели от меня, в отличие от наемников твоего отца, который дает им хлеб и кров. Нет, они пришли на мой зов, зная, что я хочу лишь защитить нашу землю, их дома и семьи от подлых воров!

При очередном оскорблении отца Линет вознамерилась было открыть рот, но принц резко поднял руку и не дал разговору свернуть в бесполезное русло обсуждений достоинств и недостатков графа Годфри – вместо этого он просто обратил ее внимание на особенности психологии его народа.

– Там, в Нормандии, я так и не получил известия о смерти отца, но здесь, в Уэльсе, кимеры верили в мое предательство, и мне пришлось потратить целых пять долгих лет, чтобы возвратить их доверие и веру в то, что я никогда добровольно их не покину. – Черные глаза нехорошо сузились. – Только Грания до сих пор отказывается этому верить и не признает никаких моих клятв.

Нахмуренная Линет молча смотрела на первую клейкую зелень, осыпавшую деревья, что росли по обеим сторонам хорошо утоптанной дороги, – повсюду весело глядели желтые подснежники и лиловые фиалки, свившие себе гнездышки в жухлой прошлогодней траве, а сверху ими любовались бледные цветы яблонь и диких вишен, обещавших обильные плоды летом. Девушка лихорадочно высчитывала, что если ее похититель находится в Уэльсе только пять лет, а до того десять лет отсутствовал, то, должно быть, он женился на Грании только по возвращении. Но почему тогда он выбрал себе в подруги женщину, отказавшуюся верить в чистоту его помыслов по отношению к кимерскому народу?

Но Райс слишком торопил осла к последнему повороту, за которым виднелся широкий просвет, и потому не заметил на лице девушки смущенно-растерянного выражения. Плащ его развевался от быстрой ходьбы, и вскоре он уже широким жестом обвел открывшуюся перед ними чудесную картину, словно предлагая Линет полюбоваться ею.

– Владение Ньювид-Фарм… цель нашего путешествия.

Карие глаза распахнулись, изучающе глядя на маленький зеленый луг и уютный домик, построенный на самой его середине. Белое строение со всех сторон было окружено плотными рядами плодовых кустов, а сзади притулились еще несколько крохотных пристроек. Линет наклонилась вперед, чтобы получше разглядеть домик, но ее внимание тут же было отвлечено видом двух мальчиков, почти одинаковых по возрасту, которые сражались деревянными мечами на утоптанной земле у низкого крылечка.

Оба мальчика упоенно фехтовали, но было очевидно, что Алан уступает противнику, голова которого была увенчана шапкой черных кудрей; еще несколько секунд – и оружие вылетело у Алана из рук, а к его обнаженной груди приставлен вражеский меч, что в настоящем поединке означало бы неминуемую смерть. Но сейчас, даже несмотря на разделяющее их расстояние, Линет услышала веселый смех брата, а в ответ не менее заразительный – его соперника, который, забыв о победе, бросился к товарищу и протянул руку, помогая подняться. Затем Алан отряхнулся и, увидя приближавшуюся пару, неожиданно покраснел как рак.

Хорошо зная брата, Линет, конечно, сразу догадалась о причине его столь явного замешательства: конечно, мальчику было стыдно потерять меч перед знаменитым воином, тем более что раньше все вокруг, начиная от стражников Рэдвелла и заканчивая его воспитателем Озриком, беспрестанно уверяли наследника в том, что он отлично владеет оружием. Проиграть бой на глазах смертельного врага – это была соль, посыпанная на незажившую рану.

– Не беда, Алан! – ободрила брата Линет, как только они подъехали на расстояние человеческого голоса. – Время и опыт сделают тебя настоящим воином, как и всех мужчин в нашем роду!

Алан недовольно дернул плечом, всем видом показывая, что придает мало значения случившемуся.

– Я просто полагал, что это будет неплохим времяпрепровождением. Поэтому мы с Дэвидом, – мальчик слегка запнулся и указал на стоящего позади коренастого товарища, молчаливо и внимательно рассматривающего Линет, – долго искали деревца подходящего размера, а затем Дэвид попросил своего брата, чтобы он обточил их наподобие… мечей, которыми можно упражняться. – Алан нагнулся и с видимым равнодушием поднял с земли выбитый из его рук меч. – Их доделали только сегодня утром, и вот Дэвид учил меня неизвестным мне приемам, а я покажу ему, что умею, потом… Может быть, завтра.

Но Линет не стала слушать дальнейших объяснений брата и сделала вид, что заинтересовалась обточкой деревянных лезвий, ибо сразу же поняла превосходство нигде не учившегося уэльского мальчика над годами тренировавшимся норманнским ровесником.

– Алан! – Низкий голос принца звучал спокойно и даже мягко. – Я сам до семнадцати лет пользовался лишь коротким детским мечом, и, когда мне вручили настоящий тяжелый меч, он показался мне невыносимо тяжелым и громоздким. Но, как видишь, я научился с ним обращаться.

Светло-карие мальчишеские глаза подозрительно сузились, словно ожидали от подобных речей доблестного врага какого-нибудь подвоха.

– Ну, а теперь посмотрим на тебя в деле, – продолжил Райс. – Я знаю, ты уже неплохо владеешь клинком, однако многие из тех, кто показывал чудеса виртуозности на показательных поединках, умирали на поле боя… Выигрывает сражение не тот, кто умеет лихо вертеть мечом, – гораздо важнее способность оставаться хладнокровным и уметь оценивать слабые стороны противника, находя в этом преимущества для себя. Тот же, кто в атаке теряет голову, проигрывает неизбежно.

Совершенно пристыженный именно этой своей недавней ошибкой, Алан крепко сжал губы и задрал подбородок так, словно ему нанесли прямое оскорбление.

– Ладно, парень, не стоит так обижаться. Я вовсе не собирался оценивать твои способности, а всего лишь дал совет, полагая, что он сможет сослужить тебе добрую службу в дальнейших сражениях. – Принц впервые открыто улыбнулся и повернулся к Дэвиду. – Не сомневаюсь, что леди Линет порадуется зрелищу двух барашков, резвящихся на лугу непосредственно вблизи от нее. – И, взобравшись на камень, Райс замер в ожидании поединка.